Глава 10
Звонок из интерната застал меня лежащим под машиной — наконец — то я добрался до этого скрипучего агрегата! Разумеется, Альфред далеко не сразу подпустил меня к казенному имуществу, этому предшествовал глубокомысленный разговор о плюсах переднего привода, качестве местного спирта и перспективах масляных двигателей. Разумеется, профессиональным алхимиком он не был, а против моего навязчивого обаяния устоять не мог. К регулировке карбюратора я приступил с таким чувством, с каким некоторые начинают молитву, дальше дело пошло бодрее, и на меня снизошла благодать. Устройство агрегатов, понятное и функциональное, составляло такой контраст с запутанностью человеческого бытия, что слезы на глаза наворачивались. Я священнодействовал над тормозным приводом (при езде по пересеченной местности — критически важная вещь), когда меня прервали.
Пришел Кларенс.
— Звонила миссис Хемуль, — доложил лейтенант, — и очень просила вас прийти в интернат. Ей показалось, сегодня утром в школе кто — то ворожил, и почему — то это ее сильно беспокоит.
Я чуть гаечным ключом в него не запустил. У меня может быть личная жизнь или нет?! Кто у нас городской полицейский? Кто начальник НЗАМИПС? В городе пасется подразделение боевых магов, а на помощь зовут бедного командировочного, у которого вместо печати волшебника — номерной жетон. Совесть есть — нет?
Но в интернате Лючик.
Я вздохнул и пошел отмывать руки от смазки. Пойду и скажу директрисе все, что о ней думаю. Она таких слов не знает, какие я ей скажу! Вчера звонил, так она меня отговаривала приходить, намекала, что Фокса не хочет провоцировать, а сегодня с ее приятелем, значит, все в порядке. Как раз когда я делом занялся, тут он созрел! Ненавижу!
Моя способность к самоконтролю иссякла окончательно. О, как я понимал координатора Акселя, не желавшего посылать сюда своих людей, — Клеймор со товарищи после такой командировки его линчуют. А Сатал надо мной, когда вернусь, еще и ржать начнет, типа как отдыхалось. Впрочем, проблему с Саталом я готов был решить за три часа — тут на клумбах такие интересные травки произрастают, магистр Тиранидос от зависти бы удавился. Полный гербарий из «Токсикологии», однозначно. Не спорю, млечная вдовушка красиво цветет и отлично смотрится в рабатках, но, на мой взгляд, садовнику стоило лучше думать, прежде чем что — то сажать. Дети же кругом! Я насушил уже полчемодана всяких интересных корешков, и мысль о том, как будет удивлен Сатал, когда узнает, от чего умер, вернула мне хорошее настроение.
Так вот, когда говорят об интуиции практикующих магов — ничему не верьте. Мой взгляд зацепился за узкий листочек с характерным бархатным отливом только потому, что все время искал здесь что — то подобное. Не веря своему счастью, я подхватил находку и принялся озираться в поисках остальной части растения. Увы! Ничего похожего на ближайших газонах не росло, а порции в ничтожные полграмма мне было явно недостаточно. Интересно, а куда садовники уносят стриженую траву? Дорожка, на которой я нашел сокровище, вела не в парк и не в оранжерею, а к задней двери кухни, где вовсю суетились повара — приближалось время обеда. Никакого смутного волнения в душе не было, просто в уме одновременно возникли эти три понятия еда — трава — отрава, я покрутил в руках листочек и хотел было идти дальше, но чувство долга взяло верх. Возможно, все это дурь, но тип, убивший девять человек, по моему глубокому убеждению, все еще был в интернате, а понятие здравомыслия к Искусникам можно отнести только условно…
Нажав в кармане манок (не спать, козлы, не спать!), я с деловым видом ворвался в двери кухни, игнорируя недоуменные взгляды и удивленные лица, мой взгляд шарил по столам и отыскал — таки на них остатки резаной зелени.
— Где остальное? — тупо поинтересовался я. Может, еще насушить успею.
Шеф — повар начал набирать в грудь воздух для возмущенной отповеди, но ступор кончился, я выдернул из кармана свое временное удостоверение и ткнул ему в нос:
— Боевая операция НЗАМИПС. Эта трава ядовитая. Куда ее дели?
Испуганные взгляды сместились в сторону большой суповой кастрюли.
Я кинул в кастрюлю хроматическое проклятие, окрасившее содержимое в угрожающе алый цвет — безвредно, зато впечатляюще.
— Кто принес сюда эту дрянь? Имя!
Они не знали, просто не могли вспомнить и с ужасом осознавали это. Типичный эффект от маскирующего заклинания.
— Всё содержимое кухни — всё, слышите? — арестовано до прибытия экспертов. Надеюсь, никто не совал это в рот? Оно смертельно ядовито.
Дородная повариха сильно побледнела и схватилась за грудь.
— Промывать желудок, быстро! И молитесь, чтобы оно не успело впитаться.
Я дождался, пока все повара покинут кухню, и завязал ручки дверей первым подвернувшимся шнурком, для надежности.
— Что происходит?
Директриса. Я сунул ей проклятый листочек, она нахмурилась, пытаясь его опознать. Видать, не сильна в ядах!
— Это — опаловый лютик. Кто — то подсунул его на кухню и позаботился о том, чтобы растение попало в суп.
Она все еще не понимала.
— Вы про зелье Красного Короля слышали? Опаловый лютик — основной компонент — безобиден, но после термообработки превращается в страшнейший яд, противоядия не существует.
Кстати, за создание этого зелья без лицензии полагалось три года тюрьмы.
Миссис Хемуль сильно побледнела:
— Но кто мог…
— Пока не знаю, но есть у меня один тип на примете, которому придется кое — что объяснить. Пойдемте!
Группа быстрого реагирования все еще реагировала. Я подозревал, что городские маги пошли к Кларенсу за машиной (той самой, которую мы с Альфредом разобрали) и теперь устраивают концерт. Бедные жители Михандрова!
— Но кто мог?.. — гнула свое миссис Хемуль.
Белые плохо переносят стрессы и медленно реагируют на угрозы, потому что пытаются понять суть, а черные в этом не нуждаются и просто бьют в морду.
— Сейчас в интернате присутствует только один служащий, который работает здесь больше десяти лет. Я не говорю, что он виноват, я говорю, что он должен объясниться.
В глазах директрисы забрезжило понимание.
Через пять минут мы уже стояли перед кабинетом завуча, я постучал, подергал ручку — заперто.
— Наверное, он ушел, — предположила миссис Хемуль.
Я заглянул в замочную скважину — изнутри в нее был вставлен ключ. Ушел он, как же!
— А ну — ка, посторонитесь! — В таком деле главное — не спрашивать разрешения.
