— Нужно перенести ее в тот мир. Я сама не смогу. Поможете мне?
Но от Ренаты толку не было никакого, да даже втроем мы не смогли бы поднять Шету. К тому же, все мои мысли были сейчас, к моему стыду, совсем не о подруге.
— Где они сейчас? — прошептала я, скорее самой себе, чем остальным.
— Или на лугу, или в твоей квартире, — отозвалась Марта, — Больше негде. Но, скорее у тебя. Они должны были находиться в этом мире.
— Я пойду, — вскинулась Рената, — Я должна быть с Сином.
Меня затрясло. Я тоже должна была идти к Грэму.
— Мэгги! — снова заорал Марк, — Впустите меня, черт подери! Я вам помогу!
Марта окинула нас взглядом, видно поняла, что добиваться чего-то от двух истеричек бесполезно, и кивнула.
— Держи, — она сунула мне в руки рисунки с изображением моей собственной комнаты и гостиной Гектора, — Открой оба.
Потом метнулась к столу и, вывалив на пол чуть ли не половину содержимого ящика, вынула еще один лист.
Спустя несколько мгновений спальня засияла сразу тремя порталами.
Огромный, необъятно толстый человек шагнул к Шете, с неожиданной грацией припал на одно колено и легко, словно перышко, поднял кентаврицу на руки.
"Ни фига себе силища!" — мелькнуло у меня в голове. Но мы с Ренатой уже входили в мою комнату, и на мгновение я испытала облегчение, услышав нестройный хор грязных ругательств, доносящихся из гостиной.
Интерлюдия
Маленький скалистый островок, на вершине которого приютился забытый миром и Богом монастырь святой Агнессы, лежал в стороне от транспортных путей и политических потрясений. Обитель, как и восемь проживающих в ней далеко не молодых монахинь, существовала за счет натурального хозяйства и скромных пожертвований селян из небольшой рыбацкой деревеньки на побережье.
Мать-настоятельница, не смотря на свой преклонный возраст, была далеко не выжившей из ума старухой. Ее цепкий ум, когда-то отличного партизанского тактика, и теперь еще приносил свои плоды в нелегком деле управления пусть небольшой, но совершенно изолированной коммуной. Когда-то Катарину Ласадо боялись враги и уважали соратники, но слишком много потеряв в бесконечных стычках, войнах и революциях, однажды она просто перестала существовать для мира.
Но мир не перестал существовать для нее. Каждое утро он вторгался в ее размеренную жизнь хрипом старенького радиоприемника. Посвятив себя Богу, мать-настоятельница не уставала дивиться деяниям Его и суетности человечества, не прозревающего истины. По сути, этот хрипящий свистящий деревянный монстр был ее единственной связью с миром. Правда, существовал еще телефон. Но номер его едва ли был известен многим, а тем, кому был известен, очень редко приходило в голову поинтересоваться делами скромной обители.
Однако, два дня назад он вдруг зазвонил, напугав мать-настоятельницу неожиданным звуком. Звонивший представился врачом-психиатром и низким голосом с приятными обертонами поинтересовался, что известно матери-настоятельнице о новом клирике церкви святого Христофора.
Подобная постановка вопроса настолько возмутила почтенную женщину, что она жестко отбрила наглеца, заявив, что истинная вера во Всевышнего отнюдь не является признаком душевной болезни.
Однако разговор не шел у нее из головы. Падре Эрнесто, присланный на остров на замену скончавшемуся падре Витторио, не вызывал у матери-настоятельницы симпатии. Сама она была доброй женщиной и твердо придерживалась мнения, что вера в Господа должна быть светом в душе, а не страхом. А страх придет позже, с пониманием, что нет ничего хуже потери этого света. Но лишь однажды найдя в себе силы пойти на воскресную проповедь падре Эрнесто, она вернулась в монастырь уставшей и напуганной обвиняющим голосом священника, обещавшего грешникам все кары небесные.
И все же, плохим или хорошим, но падре Эрнесто был служителем божьим, и его фанатизм хоть и был неприятен матери-настоятельнице, но сомнений в здравом уме падре не вызывал. Промучившись размышлениями пару дней, почтенная монахиня решила все же предупредить падре об интересе к нему неизвестного психиатра.
Смотритель Гектор
Я с тоской смотрю на дверь спальни. Я — человек, мне нужен сон. Но никакого смысла ложиться уже нет. До рассвета не больше часа, и вскоре следует ждать наплыва посетителей.
Впервые за всю свою историю Библиотека не обеспечила защиту своих гостей. Мой дом скорбит. Я чувствую это всей кожей. Его растерянность, его бессилие, его боль. И мне стыдно и страшно, потому что все произошло из-за моей ошибки.
Впрочем, сейчас мало кто спит здесь.
Может, разве что Риох и Джесси. Хотя и им сегодняшние потрясения не прибавили покоя.
Саламандры и Штред ушли сжимать проход в Мешфен. Силы одного Хана и незначительной помощи Дашмира не хватит на полноценный портал, но сократить оборотню путь в вотчину леди Рисс почти втрое они могут. На рассвете росомаха отправится на доклад к своей владычице. Прекрасная львица должна как можно скорее узнать о заговоре в клане орлов.
Последние два часа мы с Ханом и Дашмиром провели, обходя замок по периметру и выставляя огненные вешки. Точнее, выставляли их, конечно, саламандры, а я лишь указывал на наиболее подходящие места. Это поможет узнать, если кто-то подберется к нам по воздуху. Хан хотел накрыть замок куполом, но, во-первых, это забрало бы почти все его силы, а во-вторых, ундинам, да еще в их нынешнем состоянии, может не поздоровиться под огненной полусферой.
Уме так и не успокоилась до конца, и Арианна с Дилией ни на секунду не оставляют ее одну. Я заглянул к ним и застал за тихой беседой. Жемчужница нашла в себе силы мне улыбнуться.
Эврид стоит на часах у двери. Лицо его ничего не выражает, и мне больно от того, что я ничем не могу ему помочь.
А вот Вела пустили в комнату. Даже Уме оказалась неспособна устоять перед ним. Сжавшись в комок, он сидит напротив окна, и мысли его, судя по всему, опять витают в заоблачных высях.
Лисси… А куда, кстати, делась Лисси? Когда мы примчались к апартаментам ундин, чтобы увидеть жуткие последствия сражения, на голове Вела ее уже не было. Жаль. Я был бы не прочь сейчас побеседовать с ней. Просто побеседовать. Без взаимных упреков и обвинений, даже без получения информации. Просто поговорить с маленькой капризулей, чтобы немного удачи вернулось в мою жизнь и в мою душу. Снова почувствовать поддержку самого волшебного из волшебных нардов нашего мира.
Надо поспать… день предстоит тяжелый… Уверен, Ирэльтиль не станет ждать полудня, и заявится раньше назначенного времени. Как бы мне хотелось посоветоваться с кем-нибудь! Да вообще получить хоть какие-то известия из внешнего мира. Что мне делать? Я не могу выгнать Вела. Библиотека его усыновила и просто не отпустит. Но и назвать его своим приемником я тоже не имею права.
