— Правда?! — Марк загорелся, как ребенок, — А можно будет посмотреть? Хотя бы отсюда?
— А вы хотите посмотреть? — удивилась я.
— На настоящую магию? И вы еще спрашиваете!
— Учтите, Марк, это не будет слишком зрелищно, — Марта погрозила ему пальчиком, — Так, немного стриптиза. Хотя… я со стороны не наблюдала. Может, и увидите что-то, кроме нас четверых.
Стриптиза? Это еще что за новости? Мы так не договаривались! Судя по всему, Марк тоже здорово смутился и уже не знал, как взять назад свою просьбу. Но тут Марта и Рената покатились со смеху и мы с Вождем сообразили, что нас просто развели.
Шета вернулась с дымящейся чашкой и заставила Марту выпить ее содержимое. После этого эльфийка впала в легкую прострацию, а кентаврица оккупировала место перед монитором. Мы с Ренатой переглянулись, хихикнули и накатили еще по маленькой. Откатив в сторону кресло, совершенно не нужное кентаврице, мы с ней с комфортом расположились на ковре, у Шеты за спиной.
— Ну что, не пора ли нам пора, девочки? — донесся минут через пятнадцать совершенно трезвый голос Марты.
— Ну, если ты уже готова… — лениво отозвалась Рената, не двигаясь с места.
— Вполне, — отозвалась эльфийка и, скатившись с кровати, на четвереньках подползла к нам, — Шета, хорош глазки строить! Разверни видеоглаз, чтобы Марку лучше видно было, и иди к нам.
Кентаврица еще что-то прощебетала Вождю и, спустя минуту, вытянулась рядом с нами, заняв полкомнаты.
Картинку мы, должно быть, представляли довольно живописную. Лично я совершенно не понимала, чем посиделки, то есть полежалки, в этой комнате эдаким магическим отличаются. Хорошо лежим, как говорится. Расслаблено.
Но тут Марта приподнялась, и все остальные последовали ее примеру. Я тоже не заставила себя уговаривать. С одной стороны руку мне на плечо положила Рената, с другой — Шета. Я сама не заметила, как тоже обняла их. Мы посмотрели в глаза друг другу.
Я не знаю, что произошло, как, и кто из нас это сделал. Мы стали единым целым. Не существом, разумом. И сила этого разума была огромна. Время и расстояния были подвластны ему. Не было уголка в мире, которого мы не смогли бы достичь вместе.
— Белый Огонь, — сказала или подумала одна из нас.
А может, мы подумали все вместе. Это не имело значения. Наши мысли больше не были приватными, наши чувства стали общими, радость — единой, и никому больше не надо было бороться с болью в одиночестве. Я узнала робкое, светлое чувство Шеты к Марку, пугливую, едва зарождающуюся связь между Мартой и Гектором, громоздкое самоубеждение "мы друзья", стеной стоящее между Ренатой и Сином, и я знала что, так же откровенно, дарю им ликование нашей с Грэмом любви. Мы были здесь, чтобы все сделать самим, чтобы защитить их от возможных бед, предостеречь от грозящих опасностей. Мы были здесь, потому, что доступная нам, звенящая напряжением магия — это не только дар, это еще и ответственность, за силу и умение использовать ее с толком.
И на волне этой силы, властью, данной нам волшебным миром, мы неслись через мир лишенный магии в поисках утерянного саламандрами генома. Я знала, что в этом мелькании мест и лиц, в этом урагане, поднятом Шетой, усиленном и очищенном от ментального мусора Мартой, лишь я могу верно понять направление и указать его остальным. А потом Рената зафиксирует его причудливым узором нового артефакта.
Я чувствовала, что мы уже близко, и вместе со мной это чувствовали остальные. Но еще я вдруг ощутила, что мы не одни. Мы мысленно переглянулись. Марта вздрогнула и недоуменно вскинула брови. Зябко поежилась Рената. А мне захотелось смеяться. Нашел! Догнал! Даже здесь, в нигде и никогда, в ничто порожденном волшбой, Грэм спешил ко мне. Я мысленно окликнула его, но он не был частью нашего круга, он не мог слышать меня, но, наверняка мог уловить мою радость. Но в ответ я получила лишь злость и страх. И тут я поняла. Мы столкнулись с еще одним кругом, открытым высланными нами невесть куда мужчинами. И они спешили, очень спешили. Они хотели обогнать нас, словно боялись допустить к Белому Огню. Глупые! Мы же делаем это чтобы защитить вас! Но нет! Разве найдется мужчина способный уступить первенство женщине?! Шета взбрыкнула не телом, а разумом. Ее азарт и возмущение отозвались во мне. Мы рванулись вперед. Я ощутила, как начал отставать тот, другой круг, а потом, словно растягивая его, даже силясь разорвать, Грэм одним гигантским прыжком поравнялся с Шетой. Вместе они достигли пульсирующего пламени, которое было разумом саламандра.
Казалось, визг тысяч электропил взорвался в моей голове. Липкое всепоглощающее чувство немотивированного страха смешалось с трусливой ненавистью ко всему живому. Невидимые нити, соединяющие нас с Шетой, натянулись до предела. Я, как и остальные, знала одно: нужно держать, не отпустить, не ослабить, иначе этот вопящий ужас навсегда поглотит нашу подругу. И мы держали. В мире не осталось ничего, кроме этого усилия. Но край моего сознания продолжал тянуться к любимому. Мысленно я молила всех богов, чтобы и у его круга хватило сил удержать. Не знаю, сколько это продолжалось, но перелом наступил. Волна безумия начала ослабевать, Шета возвращалась. Подобно растянутой пружине нити резко сжались, и недоуменное облегчение кентаврицы окатило нас с головой. А потом все произошло одновременно. Подобный алому протуберанцу выплеск агрессии безумного саламандра дотянулся до нашей подруги. Пилы взвыли торжествующим крещендо, перемалывая в этой какофонии личность Шеты. В тот же момент всхлипом порванных струн разлетелся удерживающий Грэма круг. Сознания эльфов и гномов смело и погасило одним ударом, словно их никогда и не было вовсе, а моего волка поглотила пылающая бездна сумасшествия.
Хлесткая болезненная пощечина привела меня в чувство. Я поняла, что уже какое-то время кричу, сама того не сознавая. Но кричала не только я. Билась в истерике всегда смешливая и ехидная Рената. Что-то орал из динамиков голос Марка. Тихо всхлипывала Марта, прижимая к себе голову бесчувственной кентаврицы. Но она, по крайней мере, оставалась вменяемой. Это ее нехилый хук вывел меня из панического транса.
— Грэм! — взвыла я.
— Знаю, — ответила эльфийка.
— Син… — сдавленно проскулила гномка.
— Соображать можешь? — Марта хмуро посмотрела на меня, — Попробуй сделать что-то для Шеты.
Я коснулась лица девушки. Я ничего не чувствовала. Я — целительница. Я должна была понять, что с ней, должна была помочь. Но я ничего не чувствовала. Глаза Шеты бешено вращались под закрытыми веками. Я осязала, видела, слышала ее поверхностное дыхание. И все. Ничего больше, никакой магии. Я покачала головой и заплакала.
