Коэн не имел желания говорить лишнего о событиях вокруг Рахина, но беседу следовало поддержать.
— С прискорбием сообщаю, что Рахин пал несколько дней назад.
Хозяин выпучил от удивления глаза, начал делать руками знаки оберега.
— Упаси нас, пресвятая мать прародительница. Предки, сберегите от напасти. Значит, можно ждать гостей?
— Есть и хорошая новость, — Коэн грустно ухмыльнулся. — Армия Риналя подошла к Рахину и в битве разогнала нелюдь. Побили их видимо невидимо, ещё больше рассеяли по пустыне.
— Пресвятая мать, час от часу нелегче, эдак они и до меня доберутся.
— Не доберутся, — успокоил Коэн, — Они сейчас на север драпают… Так что с попутным караваном? Когда будет?
Хозяин ответил хмурясь и разведя руками:
— Дык, кто его знает, в такое время не о чем заранее нельзя знать. Может сегодня придёт, а мож через неделю. Тем более, если ринальцы в Рахине… Кто полезет ящеру в пасть.
Коэн понял, что ничего не добьётся. Купил лошадям овса, воды и свежих продуктов. Через час двинулся в путь, не желая ночевать на постоялом дворе. В пустыне безопасней.
* * *
Когда, наконец, вышли на Медный путь, Ярослав упустил беглеца. Причина крылась в осторожности, которую пришлось проявить в отношении постоялых дворов, колодцев и постов охраны. И не зря. Его боевая ринальская колесница сразу бросилась в глаза, когда сделал попытку остановиться на первом постоялом дворе. Высокий маяк–минарет Ярослав увидел издали, вёрст за пятнадцать до цели. Вначале появился на горизонте какой–то непонятный столбик, затем строения, заборы, купольные, сложенные из необработанного камня крыши. Не зная местных обычаев и нравов, он с опаской приближался к незнакомым строениям, не зная, что ожидать, но ему нужна вода, а лошадям корм. Бедные животные уже сутки не ели и не пили. Двигаться дальше без пополнения запаса немыслимо. Потому как ни желал Ярослав избежать встреч с людьми, не мог себе позволить.
Шведов за прошедшие два дня не сумел догнать, но Ярослав двигался быстро и не ожидал появления Анатолия ранее чем через пару дней. Всё же разрыв в расстоянии велик, и не сравним с разрывом между беглецом и Ярославом. Въезжая на постоялый двор, он был готов встретить знакомую колесницу. К сожалению, надежде обнаружить Ренегата прямо здесь не удалось сбыться, двор пуст от постояльцев. В каменной, крытой плитняком, конюшне хрумкали привозным овсом несколько осликов и бычков. В низкой одноэтажной постройке, до боли похожей на казарму со множеством досчатых дверей, пустынно, в кучах соломы, служащих постелью путникам нет даже мышей. В трактире жуткая духота, так же никого и даже очаг погашен, за нежеланием в пустую жечь дефицитные дрова, особенно в такую жару.
Ярослава встретил вялый, заросший щетиной служитель в рваной тунике с грязными пыльными ногами. Впрочем, Ярослав выглядел не лучше. Пыль, смешанная с дымом костров, лежала на нём слоями. Он походил на беглеца после ночи, проведённой у костра из автошин.
— Сакора Яна, наватаро, — обратился к нему Ярослав, используя преднамеренно Агеронские обороты речи. — Могу я у вас купить воду и зерно для лошадей?
Служитель смотрел из–под лобья, но ответил вполне спокойно:
— У нас есть всё, что нужно путнику: вода, корм для лошадей, продукты в дорогу: сухари, вяленое мясо. Если есть желание, мы испечём для вас баранину или раконовы лепёшки.
Ярослав знал, что это за лепёшки из смеси овсяной муки и путюо — сладкого картофеля. Ответил с сожалением:
— Я бы рад отведать, но тороплюсь нагнать своего друга, который должен был проехать здесь некоторое время назад. Вы не знаете, давно ли он у вас останавливался, мы разминулись из–за событий на Медном пути.
Человек ответил делано–удивлённо даже не стремясь особо скрывать враньё, настолько привычно это для него:
— Нет, — ответил он задумчиво, — никто не проезжал, во всяком случае, ни сегодня и ни вчера. С ухода последнего каравана вовсе никого не было. Возможно, ваш друг примкнул к нему и я не обратил внимания.
Ярослав не огорчился, во всяком случае он здесь проезжал… и разделяют их час или два не более. Если напрячь коней, можно сегодня догнать. Велел наполнить свежей водой бурдюки, вынести корм лошадям и продукты. Вначале не собирался задерживаться, но лошадей пришлось поить, а на это после скачки нужно время. Служитель, принеся заказанное в повозку, спросил тихо и несколько смущённо:
— Вы риналец? Поговаривают, армия Риналя освободила Рахин от нелюди.
Ярослав удивился такой осведомлённости, вот и думай теперь, кто успел сообщить. Можно сказать, мужик сам себя сдал. Ответил, с ехидной усмешкой, вскинув брови:
— С чего вы взяли, что я риналец. Это не так. Я индлинг из Агерона.
Служитель уступчиво кивнул головой.
— Понятно. Это где–то далеко на востоке… У вас ринальская колесница.
— Действительно, — с готовностью подтвердил Ярослав, — очень далеко. И колесница ринальская, в этом нет ничего удивительного.
— Не знаете, пойдёт ли армия Риналя на Семнан. Будет ли война?
Ярослав ответил откровенно, не видя смысла скрывать очевидные вещи.
— Думаю, вам не стоит беспокоиться, и нет смысла покидать это место.
Война если и будет, то южнее в Аррасе. Предполагаю, разбив нелюдь, ринальцы уйдут к реке Моро, куда по слухам подходит армия Семнана. Там, скорей всего, будет главная битва. Сейчас ринальцам нечего делать на Медном пути.
— Вы меня успокоили, Наватаро, — с облегчением молвил служитель, оставляя Ярослава в покое, — если есть желание отдохнуть, можете занять любой из номеров, я принесу свежей соломы.
Ярослав крепко удивился от сказанных слов и в душе покатывался со смеху при сравнении с номеров данной гостиницы. Не преминул спросить:
— А есть у вас нечто более приличное, нежели эти стойла для свиней.
Хозяин обиделся, но не подавал виду.
— Как же, но за них придётся платить три серебрёные доли за ночь.
Узнав цену Ярослав отрицательно покачал головой:
— Это почти золотой! Лучше я переночую в колеснице у костра.
* * *
Чем ближе Ярослав приближался к побережью, тем ярче проявлялись изменения в характере местной природы. Вначале вместо безжизненных пустынных пейзажей каменных россыпей, песчаных заносов и редких сухих кустарников, жухлых трав, стали появляться очаги зелени. Затем травяной покров перемешался с дюнами, скрепил собою обломки скал. Россыпи чахлых кустиков обратились в заросли, среди которых бродили стада диких антилоп и косуль. В низинах появились первые деревца. И всё же пустыня не отпускала из цепких объятий, отчаянно сражаясь с жизнью за каждый клочок земли за каждый камень или скалу, но чем далее к югу, тем природа оживала. Сквозь безжизненную толщу пробивались родники, появлялись наполненные грязью водопои, со следами тысяч копыт и трехпалых лап.
