– Чаровница, я жду твоего возвращения, – почти простонала в след уходящему эльфу Риза.
– Бери. Но деньги я оставлю себе. Это моя цена молчания. Она пьяна, конечно. Но проспится и поймет, что ты совсем не девушка, – улыбка Сакайи была красноречивей слов.
– Тогда почему ты не поднимаешь шум? Неужели всего лишь из-за десяти золотых? – удивился Тайрен.
– Это всего лишь маленькая месть. А завтра я повеселюсь, наблюдая, как она лютует, – горничная явно Ризу недолюбливала.
– Удачного веселья, – бросил напоследок Лис. Так быстро он еще не бегал никогда. И причиной, кроме страха быть разоблаченным, было еще и неутоленное желание, которое явно не утолить в подземелье.
* * *
Не любил этого Аш, слишком не любил – посещать лабиринт по зову стихий и становиться демиургом, на короткий срок правителем этого мира. Но выбора у него не было: единожды заключенный договор нельзя расторгнуть. Невозможно отделить суть эльфа от сути ифирина. И сейчас, получив весть о том, что один из стражей исчез, сумеречник опять отправился туда, куда меньше всего хотел идти.
* * *
– Беги, Аш! Ты должен отнести это правителю!
– Но, Силь?!
– Беги, я задержу их! Это приказ!
И можно скрежетать зубами, злиться на командира. Но не сметь ослушаться приказа, пусть его отдал и лучший друг. Приказ доставить правителю свиток с отчетом о разведке – о том, что на их леса готовится нападение. Это важно, это его долг. Его, Саразмананеташтиеля, лучшего мечника разведчиков, правой руки командира. Сумеречного эльфа северных лесов. Остается только бежать так быстро, как даже не умеешь, в глубине души сожалея, что едва успел принять тотем снежного волка и пока не можешь сменить ипостась на быстрейшего из зверей. Тогда бы не смогли догнать. Тогда бы не загнали в тупик.
– Мать вашу, я выживу! – отмахиваясь мечами от свистящих стрел.
«Я всё равно выживу», – последней мыслью, проваливаясь в серебро сияния портала, открытого наугад, лишь бы сбежать.
Чужая земля. Мертвая. Никаких признаков жизни. Пепельные скалы. Снова открыть портал в попытке вернуться в знакомые места. И видеть тот же самый безжизненный пейзаж. Вновь и вновь пытаться покинуть это место. Бесполезно, лишь выбился из сил. Сколько прошло времени? Определить невозможно, здесь нет неба, нет звезд, нет солнца. Всё словно застыло в безвременье. Скалистые странные горы под безнебесьем. Усталость. Голод. Нет сил даже дышать.
«Проклятье, как глупо так умирать. Это неправильно, так не должно быть. Я хочу…» «Чего ты хочешь?» «Бред? Ты подошла так близко, да, смерть?» «Чего ты хочешь?»
– ЖИТЬ!!!
– Ну так живи. И дай жизнь нам. Покажи, что это такое, столь ценное для тебя.
Своды пещеры сомкнулись над головой эльфа. Его словно втянуло в подземелье, подгорье. Лишь потом, когда попробует выйти наружу, он поймет: это лабиринт, бесконечный лабиринт, из которого нет выхода ни для кого. Кроме него.
– Что значит – жизнь?
– Кто вы?
– Я ифирин. Стержень, удерживающий все стихии. Центр мироздания.
– Бог?
– Нет. Всего лишь суть. Я держу стихии, но не управляю ими.
– Но ты можешь говорить.
– Да. Сюда многие попадали. Но никто не просил жизни. Их желания были настолько скучны, что я и Ифи позволили им покинуть межмирье.
– Позволь мне.
– Но ты сказал, что хочешь жить. Покинуть это место – значит умереть.
– Проклятье!
– Так что такое – жить?
– Я не могу сказать. Это слишком сложно. Могу попробовать показать.
– Согласен. Я стану твоей сутью. Нет, не заменю твою, просто сольюсь с ней, смешаюсь, дополню.
В тот момент, когда сокрушительное величие силы обрушилось на него, Аш пожалел, что не умер. Но он привык держать данное слово. И слишком любил жизнь, чтобы малодушно помышлять о бегстве. Его тело ломалось, билось в лихорадке, извивалось в конвульсиях, перевоплощаясь. Приняв в себя ифирина, сумеречник понял: их больше не разделить. Но вместе с сутью стержня стихий пришли и сами стихии – Ифи. И вот они как раз не учли характер Аша. За что и поплатились немедленно.
Едва ощутив в себе чужую суть, он поступил так же, как когда принял тотем зверя, – запечатал ее в своей душе наглухо. Он почувствовал сразу, что у ифирина насчет их слияния имелись совсем другие планы – полное подчинение. И тот просчитался, попав в ловушку, которую эльф поторопился захлопнуть, отрезав стержень от стихий, – теперь только сам Аш управлял «чужаком» в себе, сам решал, когда сменить ипостась и суть. Отдавать свое тело без боя он был не согласен. И победил.
В первую очередь он был друид, дитя леса. А еще ему прочили путь лидера, путь командира; но проявилась эта черта Аша только здесь. Оставаться бесстрастным стержнем, держателем потоков он не мог. Но заставить Ифи подчиниться ему, стать его орудием – в этом был весь Аш. Им оставалось только смириться и принять его власть, насаждаемую жесткой рукой. Так Ифи обрели тело… и Повелителя. И мир, настоящий живой мир. Эльф северных лесов создавал то, что помнил, что умел. Небо. Звезды. Солнце. Взметнулись ввысь леса, по выстланным травой лугам прорезали путь реки, наполняя водой озера. У него было всё необходимое для сотворения мира – и в тот момент он совершенно не задумывался о расплате. Он хотел жить и делал всё, чтобы выжить в этом странном месте, о котором слышал из легенд. Перекресток миров.
* * *
Подобранные юбки не мешали бежать, но открывали ноги до колен, что вызывало дружное улюлюканье и хохот прохожих мужского пола и ехидные смешки женского. Но Тайрену не было до них ровно никакого дела. Единственное, чего он хотел, – поскорее выбраться из подземелий и покинуть Клан Темных. Слова горничной, что хозяйка пьяна, потому и поддалась обману, не давали ему покоя: запаха вина он не учуял, а значит, то было не вино. И когда выветрится дурман из ясной головки госпожи Ризы, Лис знать не мог.
Поэтому и старался удачливый наемник, вместо простой разведки уже умудрившийся обстряпать дельце, загнавшее его в подземелья дроу, увеличить расстояние между собой и обманутой женщиной. Не понаслышке Тайрен знал, как страшны женщины в гневе, особенно если дело столь щекотливое. Но в определенной степени он завидовал Ризе – она-то получила удовольствие, а ему пришлось остановиться на полпути. И это обстоятельство мешало бежать.
– Ой, ты так быстро вернулась. Поцелуй? – расплылся в похотливой ухмылке стражник. И тут же был с размаху впечатан в стену – на сей раз Тайрен не был настроен на любезности.
– Изыди!
