Цеховые дружины с лестницами и мантелетами разошлись, обступили замок со всех сторон. Кавалеристы выстроились против ворот, чтобы отразить вылазку, если рыцарь надумает рискнуть.
Хромой думал, что Конь останется сторожить пленника — как-никак, а это безопасней, чем бежать под обстрелом к замку.
— Не, — заявил бандит, — мне Обух велел все хорошенько разглядеть.
— Ну, как скажешь. Ты там, гляди, пригибайся, что ли. Из-за мантелета не торчи.
По сигналу рожка заголосили старшины, посылая в бой земляков. Мантелеты поползли со всех сторон к наружной ограде замка. Вряд ли обороняющихся было больше пятидесяти человек, они не смогут отразить атаку по всему периметру. Солнце — низкое, багровое, раздувшееся, как пузырь — уже окрасило округу в красное. Легкий ветерок шевелил молодую траву на лугах вокруг укрепления, еле-еле тащил в синем небе ажурные пушистые облачка. В такой вечер особенно обидно умирать.
* * *
Когда мантелеты, над которыми раскачивались и скрипели притороченные лестницы, подползли к стенам, Эрствин подался вперед, пожирая глазами картину штурма. Мальчик едва не подпрыгивал в седле от нетерпения, ему хотелось больше и скорей! Скорей и больше! С частокола летели стрелы, но люди ок-Вейспа не могли ничего поделать со штурмующими. Лестницы легли на бруствер… Вот подошла решительная минута — ополченцам надо было вылезти из-под прикрытия щитов и карабкаться на стену. Как всегда в подобной ситуации, возникла заминка — кто-то должен был рискнуть первым.
— Нужно было велеть им повалить мантелеты у частокола, — заметил ок-Ренг. — Тогда городские оказались бы без укрытия под стрелами, отваги вмиг бы прибавилось!
Цеховые старшины и главные мастера разорялись за щитами, грозили и сулили награды — наконец смельчаки сыскались. То тут, то там находился молодец, и первым карабкался по шаткой наклонной лестнице, подняв над головой щит. Будь все защитники крепости опытными бойцами, все могло бы сложиться иначе, но и на стенах большинство составляли не воины, а дворовые холопы ок-Вейспа, конюхи и скотники. Они без толку суетились, как и ливдинские ополченцы. Трусливые старались оказаться за спинами товарищей. Смелые, наоборот, готовились драться, потому что видели: отбиться легче, пока атакующие не достигли бруствера, не взобрались на стену. Несколько мастеровых, сбитые с лестниц, полетели вниз… кому-то посчастливилось отразить неуверенные удары и перевалить через гребень стены из грубо затесанных толстенных бревен. Едва в нескольких местах бойцы-ливдинцы забрались на стену, дело пошло веселей. Кое-кто из людей ок-Вейспа уже сбежал вниз, во двор. Лестниц было так много, что оставшимся защитникам пришлось вертеться и метаться, чтобы отражать атаки с разных сторон. Преследуя бегущих, ополченцы прорвались за стены, кто-то догадался вытянуть засов и открыть ворота.
Тут и сам господин замка решил напасть на ополченцев во дворе. Он был верхом, при нем — несколько конных латников. Бодро наступавшие ливдинцы теперь кинулись обратно на стены, где конным было не так просто сбивать их. Нескольким мастерам не повезло — их затоптали копытами лошади. Но дело уже было сделано, кавалерия Эрствина ворвалась во двор. Началась сумятица, кто-то — возможно сами защитники — открыл ворота хлева и конюшни, среди всадников оказались испуганно мычащие коровы. Началась беспорядочная свалка, пешие ливдинцы снова хлынули во двор — помогать конным. За стенами орали сотни ополченцев — у них не нашлось смелости, чтобы оказаться в первых рядах во время атаки, теперь они вопили, чтобы тоже принять участие в битве — хотя бы так, одним лишь голосом. Общий азарт увлек и их…
Ок-Вейсп ревел, вызывая Эрствина на бой. Мальчик тоже кричал тонким голосом, но пробиться к противнику не смог — между ними оказалась порядочная толпа. Между прочим, во дворе стояли и груженые телеги из того самого каравана. Хозяин замка размахивал мечом, но соратников оттесняли от него и то одного, то другого стаскивали с седел, валили, кололи копьями. Хромой, который держался в задних рядах, заметил Коня — тот, войдя в раж, размахивал оглоблей, и горожане сторонились, чтобы дюжий разбойник не задел ненароком. Оружие Коня угодило по шлему ок-Вейспа, рыцарь покачнулся в седле, тут к нему прорвался Гойдель, взмахнул мечом. Замешкавшийся ок-Вейсп едва успел принять удар на щит. Пронзительно мычащие коровы втиснулись между сражающимися и разъединили их.
Эрствин орал, чтобы скотину убрали к Гангмару, его не слышали… Потом как-то враз все стихло. Ополченцы остановились, не видя противников. Кто-то из городских сообразил — коров погнали прочь со двора… Двое мастеровых, повисая на поводьях, с трудом удерживали боевого жеребца ок-Вейспа. Рыцарь с несколькими воинами укрылся в замке на холме.
* * *
Только когда схватка утихла, стало ясно — уже вечер. Солнце скрылось, небо приобрело густой синий цвет, с каждой минутой становилось темнее. Эрствин огляделся, нашел ок-Ренга, кивнул. Оруженосец начал распоряжаться. На стене встали ливдинцы, снизу им подали зажженные факелы. Теперь двор скудно освещался цепочкой огней.
Часть ополченцев выгнали за ограду, стали выводить скотину — животные, наверное, станут самой ценной частью добычи. Потом ливдинцы разорили птичник Вейспов, граф разрешил победителям поужинать курятиной. Выкатили телеги с грузом. Навстречу понесли солому, хворост — все, что могло гореть. Городские сунулись к графу — выпрашивать награды. Эрствин отмахнулся: после разберемся, все молодцы, все герои.
Жилое строение на вершине крутого холма тонуло в темноте, только узкие четко очерченные бойницы светились изнутри оранжевым. Рыцарь, видимо, запретил своим пускать стрелы в ополченцев, хотя те внизу, в освещенном пространстве двора, были отличными мишенями. Ок-Вейсп проиграл и не хотел злить победителей. Все горючие материалы сложили вокруг холма и запалили. Кверху взвилось яркое пламя, от соломы потянулись густые клубы дыма, подсвеченные снизу красным. Замок наверху молчал. Эрствин приказал ломать стены дворовых построек и бросать в костер, чтобы поддержать пламя. Он собирался выкурить ок-Вейспа, но упрямый рыцарь держался. Возможно, во внутренние помещения господского дома дым не попадал, но снизу жутковато смотрелось, как дым и тучи искр рвутся вверх по склонам, окутывают невысокие стены и поднимаются над крышами… Башня, венчающая замок, казалась черным столбом, на который опирается ночное небо — темное над серо-оранжевым светом, залившим двор между зачарованных против пожара стен.
— Хороший здесь колдун, — заметил Хромой, — постройки зачарованы от огня на совесть… Эрствин, что ты думаешь делать дальше?
