— Здесь произошла какая-то битва, — отрывисто произнес он. — Это лежат мертвые.
Они медленно двинулись к полю кровавого боя. Шеа чуть отстал, опасаясь увидеть среди изрубленных тел своих друзей. Стоило им пройти несколько ярдов, как странные шесты стали видны отчетливее; то были копья и боевые знамена. Блестящие предметы оказались клинками мечей и кинжалов, брошенных бегущими в панике или зажатых в мертвых руках павших воинов. Кучи одежды превратились в тела, неподвижные и окровавленные, распластанные на земле, залитые жаркими лучами солнца. Шеа поперхнулся — в ноздри ему проник запах смерти, и слух его уловил жужжание мух, роящихся над мертвыми. Панамон обернулся, мрачно усмехаясь. Он знал, что юноша раньше не сталкивался так близко со смертью, и этого урока ему не забыть.
Шеа поборол тошноту, выкручивающую его желудок, и заставил себя ускорить шаг и догнать своих спутников. На маленьком участке неровной земли лежало несколько сот тел, нелепо распростертых на траве. Ничто вокруг не шевелилось; все они были мертвы. Из того, как случайно разбросаны тела и нигде нет крупных скоплений людей, Панамон быстро заключил, что бой был долгим, жестоким и смертельным — никто здесь не просил пощады и никто не надеялся на милость победителя. Он сразу же узнал знамена карликов, легко различил их маленькие желтые тела. Но только внимательно присмотревшись к их павшим противникам, он понял, что карлики бились здесь с эльфами.
Наконец Панамон остановился посреди поля битвы, не чувствуя в себе уверенности. Шеа в ужасе глядел на следы кровавой схватки, его потрясенный взгляд машинально скользил по мертвым лицам, от карлика к эльфу, от страшных рубленых ран к залитой кровью земле. В эту минуту он узнал, что же такое смерть, и испугался этого. В смерти не оказалось духа приключений, смысла, цели или выбора, только тошнотворное отвращение и шок. Все эти люди умерли по какой-то бессмысленной причине, умерли, возможно, даже не зная точно, за что сражаются. Ничто в мире не стоило этой страшной бойни — ничто.
Его внимание вновь привлекло резкое движение Кельцета, и он увидел, как тролль поднимает лежавшее на земле знамя с разорванным и залитым кровью полотнищем и переломленным древком. Герб на знамени изображал корону, венчающую раскидистое дерево, окруженное венком из ветвей. При виде него Кельцет пришел в крайнее возбуждение и начал яростно махать лапами, обращаясь к Панамону. Тот резко нахмурился и бросил поспешный взгляд на лица ближайших к нему мертвецов, начав затем широкими кругами удаляться от своих спутников. Кельцет взволнованно огляделся и внезапно замер, когда взгляд его глубоко посаженных глаз упал на Шеа; казалось, что-то в лице юноши поразило его. В следующий миг Панамон вернулся, на его широком лице читалась необычная для него тревога.
— У нас здесь серьезные проблемы, друг мой Шеа, — тихо проговорил он, решительно кладя руки на бедра и расставляя ноги. — Этот штандарт — это знамя эльфийского королевского дома Элесседилов, личное знамя Эвентина. Я не нашел его среди мертвых, но это ничего не означает. Если с эльфийским королем что-то случилось, это может стать поводом к войне, невероятной по своей свирепости. Все эти земли станут одним большим пепелищем!
— Эвентин! — в страхе воскликнул Шеа. — Он же охранял северные границы Паранора на случай, если‡ Он спохватился и замолк, уверенный, что уже выдал себя, но Панамон Крил продолжал говорить и, очевидно, не расслышал его слов.
— Какая-то бессмыслица — карлики насмерть бьются с эльфами на краю голой равнины. Что могло заставить Эвентина отправиться так далеко на север? Ведь они за что-то сражались! Не понимаю‡— Он замолчал, и его незаконченная мысль повисла в воздухе. Внезапно он посмотрел на Шеа.
— Что ты сейчас сказал? Что-то об Эвентине?
— Ничего, — в страхе пролепетал юноша. — Я ничего не говорил‡ Рослый вор схватил перепуганного юношу за тунику, подтащил к себе и с усилием приподнял в воздух, так что их лица почти соприкоснулись.
— Не делай умное лицо, мальчик! — Его свирепое красное лицо казалось громадным, а блестящие глаза сузились. — Ты что-то знаешь об этом — так говори! Я с самого начала подозревал, что ты знаешь много больше, чем рассказываешь, об этих камнях и о том, почему карлики вдруг взяли тебя в плен. Ты достаточно обманывал меня. Довольно.
Но Шеа так никогда и не узнал, чем могла кончиться эта сцена. Пока он висел в воздухе, яростно вырываясь из стальной хватки крепкого вора, на них внезапно упала громадная черная тень, и с громким хлопаньем крыльев из чистого дневного неба опустилась чудовищная тварь. Огромная, верная, она медленно и плавно села на поле боя в нескольких ярдах от них, и при виде страшного создания Шеа в ужасе ощутил, как по его телу пробежал знакомый холод. Панамон Крил, все еще разозленный и окончательно взбешенный неожиданным появлением этого существа, резко опустил Шеа на землю и повернулся к их ужасному гостю. Шеа встал на трясущиеся ноги, кровь в его жилах заледенела, ужас исказил все его чувства и лишил последних капель смелости. То был один из кошмарных Носителей Черепа, служитель Повелителя Колдунов! Бежать было некуда; они все-таки нашли его.
Взгляд жестоких красных глаз существа скользнул по громадному троллю, неподвижно стоящему сбоку, на миг задержался на воре в алой одежде, а затем уперся в юношу, прожигая его мозг, сокрушая все его беспорядочные мысли. Панамон Крил, ошеломленный видом крылатого чудовища, тем не менее ничуть не поддался панике. Он повернулся и посмотрел в глаза порождению зла; на его покрасневшем лице заиграла широкая демоническая усмешка, и он предостерегающе поднял руку.
— Кем бы ты ни был, держись от меня подальше, — резко предупредил он. — Мне важен только этот человек, а не‡ Пылающие ненавистью глаза повернулись к нему, и его речь внезапно оборвалась на полуслове. Изумленный и разгневанный, он молча смотрел на черное существо.
— Где Меч, смертный? — угрожающе прохрипел голос Носителя Черепа. — Я чувствую его присутствие. Отдай его мне!
Панамон Крил долго непонимающе смотрел на чудовище, затем бросил короткий взгляд на искаженное ужасом лицо Шеа. Только сейчас он понял, что это жуткое создание по некой неведомой причине было врагом юноши. Настал опасный момент.
— Отрицать бесполезно. Он у тебя! — вонзился в потрясенный рассудок вора скрипучий голос чудовища. — Я знаю, он здесь, среди вас, и я возьму его. Бесполезно сражаться со мной. Для вас все кончено. Последний наследник Меча пойман и уничтожен. Ты должен отдать мне Меч!
При этих словах Панамон Крил онемел. Он не представлял, о чем говорил громадное черное существо, но понимал, что объяснять ему, что оно принимает их за других людей, бессмысленно. Крылатое чудовище в любом случае намеревалось убить их всех, и время оправдываться прошло. Вор поднял левую руку и пробежал острием смертоносного шипа по своим усикам. Он отважно улыбнулся, незаметно взглянув на своего громадного спутника, неподвижно стоящего сбоку. Оба они знали, что этот бой будет насмерть.
