Это был Хозяин Дома Лорчей. Его звали Перрин.
Лорчи. Грубияны, задиры и тугодумы. На гербах Лорчей – Ледяные Цепи, символ, достойный этого своеобычного Дома.
…Лед греет душу Лорчей.
У Лорчей пламя его…
Эти вырубленные из цельных глыб греоверда, топорные, неуклюжие, но какие-то несказанно подлинные строки въелись Герфегесту в самую душу.
«Не садись за нарк с человеком из дома Лорчей, не то уснешь раньше, чем узнаешь, каков будет первый ход твоего противника», – шутил его дядя Теппурт Конгетлар. Сколь далек был народ Лорчей от радостей просвещенного досуга! Сколь чужд учению и наукам! Конгетларам, Эльм-Орам и Гамелинам всегда было над чем позабавиться, когда речь заходила о нравах соседей. Но когда доходило до кровавого дела, никакой «просвещенный досуг» не мог заменить стойкости духа и мужества, которым отличались люди этого Дома.
Что ему, Герфегесту, до извращенной изысканности Хевров, празднующих труса на Свен-Илиарме? Что ему до кузнечных, ювелирных и кожевенных искусств Эльм-Оров, перебитых в проливе Олк? Лорчи были единственными, кто выстоял. Единственными, кто не предал. Только Лорчи оставались к сему дню могучими и преданными союзниками Дома Гамелинов.
Перрин не умел играть в нарк. Не доводилось ему плести изысканные кольца десятистиший и составлять предметные натюрморты, приводя в согласие принципы гоч, хелем, хэн и корари. Но когда Герфегест рука об руку с Харманой ступил на пристань Дагаата, он сложил ладони в знаке почтения, спеша опередить слова жестом, который был красноречивее всяких слов.
– Да воспоет земля Священного Острова под вашими ногами, Хозяева Гамелинов, – сказал Перрин.
– Я верил, что увижу вас в здравии, – сказал Торвент и его бескровные губы тронула усталая улыбка.
5
Когда Дагаат восстал из вод морских, на нем не росло ничего. Ни кораллов, ни водорослей, ни морских огурцов. Столь же пустынны были его скалы, когда Ганфала преклонил колени перед Хуммером в Синей Комнате. Ни одного дерева и ни одной травинки не оживляло унылую серость его камней, когда Гамелины овладели им. Если не считать, конечно, Озера Перевоплощений.
Дагаат подходил для жизни так же мало, как и наковальня накануне удара кузнечного молота.
Герфегесту случилось однажды побывать в месте, подобном этому. Давным-давно, в Сармонтазаре, он видел Меар – Город Лишенного Значений. И все-таки Герфегест был впечатлен тем, что увидел.
Часть Священного Острова занимало огромное сооружение со множеством башен, арок, бойниц, лестниц. И, разумеется, комнат и залов. Кто и когда строил все это? Отчего Дагаат ушел под воду и отчего столь стремительно появился вновь? Герфегест предпочитал не занимать свой ум столь дерзкими вопросами.
– Некоторых вещей лучше не знать, – сказала ему Хармана, когда они, остановившись у края лестницы, ведущей к палаткам лагеря Лорчей, заметили, как в одном из окон Четвертой башни цитадели вспыхнуло и погасло голубоватое пламя.
Хармана была совершенно права – права в неком холодном высшем смысле. Но Герфегест хорошо понимал, что коль скоро нити судеб привели их в место, противное естеству смертных, значит, многие из «некоторых вещей» им неминуемо придется узнать. В тот момент Герфегест впервые в жизни пожалел, что его чело не мечено печатью Тайа-Ароан, знаком Звезднорожденного.
6
– Дагаат можно исследовать днем и ночью, но ты никогда не узнаешь его полностью, – сказал Артагевд, с куртуазнейшим поклоном помогая Хозяйке Гамелинов спуститься с высокого парапета на дорожку, мощенную скользкими плитами, чью поверхность нет-нет да и возмущали сполохи ядовито-зеленого света.
Герфегест, разумеется, мог и сам помочь Хармане, но он уступил это необременительное право Артагевду. Хозяин Гамелинов все больше и больше проникался к нему дружеской симпатией – он не страшился доверить ему самое важное из того, что имел, – Харману.
Но была и еще одна причина. Взгляд, брошенный Герфегестом на удивительные плиты дорожки, неожиданно всколыхнул его душу. Обнажил краешек некоего воспоминания, которое, разумеется, сохранилось где-то в глубинах его памяти, но все еще не обнаружило себя полностью.
Где он видел такие плиты? Во сне, что ли?
– Однако я уже успел выучить дорогу к Озеру Перевоплощений. Всего за каких-то две недели, – улыбнулся Артагевд.
Хозяин Лорчей, казалось, совершенно не интересовался разговором. Может быть, просто не знал, что такое «перевоплощение»?
– Я слышала об этой диковине, – оживленно отозвалась Хармана. – Но ни мне, ни Стагевду не удалось отыскать его, когда мы были здесь вместе.
– Отыскать в таких местах именно то, что хочешь, – это почти то же самое, что пытаться определить, где север, очутившись в чреве у кашалота, – философически заметил Артагевд. – Я не искал его, – печально добавил он. – И, может быть, поэтому нашел.
Сознание Герфегеста заволоклось облаком смутного воспоминания. Озеро Перевоплощений. Не так давно он что-то слышал о нем от Ганфалы. Когда?
Следуя по зеленой дорожке, они поднимались куда-то вверх, лагерь оставался позади, исчезая за скальным хаосом, зато теперь был отлично виден северный бастион крепости. «Озеро. На таком маленьком острове… да это не озеро, должно быть, а скорее лужа какая-то!» – недоумевал Герфегест.
Дорожка круто взяла вниз и неожиданно для всех, исключая, быть может, Артагевда, прошла через миниатюрный туннель и вынырнула в объятиях серых скал. И, о чудо, их взорам открылась волшебная картина!
Хармана не смогла сдержать возгласа удивления, Торвент хмыкнул. И лишь один Перрин оставался невозмутим и безучастен. Может быть, он вообще не знал, что такое «удивление»?
Крохотное озеро. Филигранно, вычурно изрезанный берег. Причудливой формы острова. На них – трава, цветы, кустики. По берегам цветут оранжевым и лиловым крокусы, красуются азалии, улыбаются розовые маргаритки. Топорщатся листиками карликовые мирты и сосенки. Чудо!
Герфегест уже видел это чудо однажды. Теперь, когда он следовал за Торвентом и Артагевдом по берегу Озера Перевоплощений, по плитам зеленого греоверда, он наконец вспомнил, что гулял здесь в обществе Надзирающего над Равновесием.
Когда его плоть слилась с плотью Киммерин, когда аромат воскурений и камлания карлика Горхлы заставили его сознание покинуть тело – там, близ капища. Тогда Ганфала, явившийся ему в будоражащем рассудок видении, которое и было в тот миг самой реальностью, говорил с ним на берегу Озера Перевоплощений.
Ганфала водил его за нос. Он бросал фигурки для нарка на эти самые крохотные острова. Ганфала давил на него, как мастер на недоумка ученика. Тогда Рыбий Пастырь не побрезговал ничем для того, чтобы склонить Герфегеста на свою сторону. Даже заклятием Конгетларов.
