Девушка не оглянулась. Уселась в чужую машину, мягко захлопнула дверь, и автомобиль тронулся с места, выпустив в воздух облачко выхлопного газа. В странном оцепенении Филипп сунул руки в карманы и невидяще уставился на знакомый с детства сосновый бор за воротами. Грудь опять раздирало ненавистное чувство, от которого было больно дышать.
— Отпустил? — прозвучал до тошноты ровный голос Римаса, незаметно выросшего за спиной.
— Это ненадолго.
— Хочешь, я могу присмотреть за ней, — издеваясь, предложил поляк.
— Сам как-нибудь справлюсь, — измерив насмешника ледяным взглядом, уверил ведьмак и вернулся в дом, где его ждала семья.
Глава 14
Любовь и прочие странности
В преддверии майских праздников декан торжественно разорвал на мелкие клочки приказ о моем отчислении. Все еще не веря в избавление от висевшего над головой «дамоклова меча», я шагала по шумному коридору факультета и прижимала к боку ядовито-розового кролика, купленного в подарок лучшей подруге взамен потерянного.
Вокруг волновался студенческий океан. Из динамиков, прилепленных под потолком, лилась бодрая мелодия. Музыка в коридорах являлась нововведением, но у ректора точно начиналась мигрень от университетского радио, раз в час передающего тяжелый рок.
Я как раз проходила рядом с приемной ректората, когда неожиданно дверь отворилась, выпуская из кабинета высокого брюнета в ярко-зеленой тенниске. Чтобы узнать Филиппа, потребовалось некоторое время — синеглазый и загорелый, он походил на иностранца.
— Саша? — Ведьмак сверкнул белозубой улыбкой.
— Привет.
Конфузясь, мы по-приятельски обнялись. Едва не поцеловались в губы, по-птичьи ударились носами и, словно обжегшись, торопливо отстранились. Мое сердце грохотало отбойным молотком, и предательски порозовели щеки.
— Ты что здесь делаешь? — изображая удивление, спросила я.
— Восстанавливался в магистратуре.
— Серьезно?
— Еще как серьезно. Разве я не похож на студента? — кривовато ухмыльнулся Филипп и поправил кожаную сумку на плече, наверное, по стоимости сопоставимую с моей годовой стипендией.
— Вообще-то, не особенно, — протянула я и специально отошла на шаг, будто прикидывая на глазок, сколько в Вестиче «обычности». Он напоминал небожителя с журнальных разворотов. Внешность ослепляла глянцевой красотой, как если бы лицо отретушировали в специальной компьютерной программе. Что за Сила в нем вспыхнула? Вопрос на миллион очков. Похоже, сам Филипп столь кардинальных изменений не замечал или не придавал им значения.
— Сначала я честно пытался очаровать ректора, — с иронией продолжил визави, — но когда он в десятый раз отказал, то сдался и зачаровал.
— Очень по-человечески, — хмыкнула я.
— Я отдыхал на островах, — вдруг поделился он и поспешно добавил: — С Кошкой, конечно. Она снимала клип на эту свою песню, а я увязался за компанию.
— И как?
— Скверно. — Филипп закатил глаза. — Ты знаешь Лизин характер. Она умеет превратить отдых в сплошной стресс.
Смущенно улыбаясь, мы замолчали. Дружеская беседа окончательно исчерпала себя, и пауза затянулась до неприличия.
— Ну, мне пора, — вздохнула я. — Увидимся.
— До встречи, Александра. — Вестич согласно кивнул, но стоило отойти на пару шагов, как меня остановил его оклик: — Если хочешь, могу подвезти тебя.
Он даже не уточнил, куда придется ехать.
Подавив идиотскую улыбку, я развернулась. В кармане категорично звякнули ключи от семейного седана. Деля машину, мы с папулей каждый вечер устраивали шахматные бои. Накануне отец позорно продул партию, и авто досталось мне в единоличное пользование на целую неделю.
— Я еду к Катерине, — заявила я, намекая на розового кролика в руках.
— Это новый кролик или старого нашла? — пошутил парень. Игрушка ему явно не нравилась — возможно, навевала не слишком-то приятные воспоминания.
— Новый, — уверила я. — И мне нужно в дурдом.
— В дурдом с новым розовым кроликом? — переспросил Вестич. — Звучит неплохо.
На улице сочными красками цвела теплая весна. Погода наладилась, и город зазеленел. Перекидываясь ничего незначащими шуточками, мы добрались до преподавательской стоянки, где нежилось в солнечных лучах блестящее спортивное купе.
— Извини, я сегодня на спичечном коробке. Перетерпишь? — Парень галантно открыл передо мной дверь машины, но тут же предложил: — Обещаю не гонять, но если хочешь, поедем на метро.
— Ты обещал меня подвезти, а не проводить! — отказалась я от поездки в душной подземке. — Не переживай, автомобилей я больше не боюсь, у меня теперь фобия поинтереснее — темнота.
Лицо Вестича помрачнело.
— Но тем проще, что страх проходит, стоит включить свет, — с деланной беззаботностью уверила я и, пряча глаза, забралась в комфортный салон.
Темнота не пугала, вовсе нет, а вызывала буквально животный ужас. Каждая ночь погружала меня в бесконечные, сумбурные кошмары, в которых оживали мертвецы. И во сне всегда властвовала беспросветная тьма. Ни уличных фонарей, ни солнца, только огонь, разбитая машина и давно погибшие люди…
Мы ехали по запруженным проспектам, и ни о чем не говорили. С Филиппом было приятно помолчать, не чувствуя никакого смущения. Длинные паузы заполняла музыка. Тут заиграла знакомая песня о мире, в котором никогда не умирают хрупкие бабочки. Вестич увеличил громкость, просто нажав на руле кнопку. Никаких ведьмовских фокусов: щелчков пальцами или прочего. Жест, присущий обычному человеку, немало позабавил.
— Что? — изогнул брови ведьмак.
— Ничего.
— Мне просто песня нравится.
— Мне тоже нравится. Хорошая песня. — Пряча улыбку, я уткнулась носом в макушку плюшевого кролика, которого держала на коленях, и поинтересовалась с нарочитой небрежностью: — Больше не теряешь ключи от машины?
— Все время, — хмыкнул парень. — Больше всего злит, что на ключи нельзя позвонить, как на телефон, и узнать, где они лежат.
— А щелкнуть пальцами? — не удержалась я, припоминания давние уроки колдовства.
— Зачем? — искренне удивился Вестич, как будто всю жизнь только и делал, что рыскал по дому в поисках потерянных мелочей.
Когда мы добрались до клиники, ведьмак вдруг изъявил желание проведать Катерину, хотя знал ее только шапочно. У меня не повернулся язык ему отказать.
В хорошую погоду выздоравливающим пациентам разрешали дышать свежим воздухом во внутреннем дворике отделения. Территорию огораживали высокие стены с колючей проволокой, под каждым кустом дежурили охранники и медбратья, но все-таки короткие прогулки давали людям призрачное ощущение свободы и нормальности. Катя никогда не пропускала послеобеденный больничный променад.
