Винтокрыл двигался над самой землей, стараясь не подниматься слишком высоко. Воздушная машина перемахнула через последнюю сопку и сбавил ход. На белоснежном покрове раскинулась прямоугольная площадка, очищенная от снега, и этот темно-серый фон плоского участка казался неестественно ярким на белом фоне. Из этой площадки тут и там торчали невысокие сваи, в центральной части возвышались поставленные друг на друга контейнеры с остатками разобранных стен.
"Здесь когда-то был "Перстень", подумала Аня, когда воздушная машина коснулась широкими лыжами посадочных шасси выровненной площадке. Шум двигателей начал затихать и обороты винтов — падать, когда Аня, запахнув куртку, дернула в сторону ручку и большая створка отъехала в сторону. Внутрь салона хлынул свежий морозный воздух и яркий солнечный свет. Аня, широко раскрыв глаза, глубоко вдохнула эту дикую свежесть зимней тайги. Она не стала доставать из кармана солнцезащитные очки, и, свесив ноги, спрыгнула вниз.
Здесь было тихо и спокойно. Воздушные потоки, свободно гуляющие наверху, не спускался в эту низину между заснеженными сопками. Сделав несколько шагов вперед, она остановилась, обведя взглядом открывшуюся перед ней картину. Нет, в душе ничего не проснулось, и неприятные воспоминания не дали полноценно очнуться мыслям о том, что когда-то здесь располагалось место ее работы. Вместе с разрушением "Перстня" во время диверсии, устроенной Денисом, рухнул и старый, привычный мир, которому Аня отдавала себя всю. Она уже свыклась с этой мыслью. Впервые за всю зиму и начавшуюся весну она посетила это место, где раньше располагался "Перстень". Она тянула до последнего, страшась этого места, опасаясь, что вновь проснется уже позабытая боль и разочарование.
Нет, ничего этого не произошло. На этой площадке уже не было ничего, что напоминало бы о прошлом, и Ане сейчас казалось, будто она вообще впервые прибыла в эту низину. Вздохнув полной грудью, она рассеяно улыбнулась, зашагав вперед и щурясь на солнце.
Многое изменилось с тех самых пор, как завершился этот короткий, но жаркий конфликт. "Уаджет" стремительно восстанавливал свои силы после тех потерь, которые понесла эта организация. Конечно же, о былом спокойствии теперь никто не думал. Жестокий урок, обошедшийся "Уаджет" жизнями полусотни оперативников и полевых офицеров, был уяснен. Однако, что бы там не говорили источники массовой информации и статистика, они потеряли самое главное, нечто, что было дороже многих десятков жизней.
"Время. Нам всегда не хватает только его".
Удар по "Уаджет" отбросил все устремления и планы командования на много месяцев назад. Ткань не будет ждать, пока люди опомнятся от пережитых потрясений и перестанут вязнуть в мелких склоках между собой. Теперь Корпусу предстояло наверстать упущенное как можно скорее и как можно эффективней. Аня не часто виделась с Юлией и ее новой молодой помощницей из Томска, они обе были погружены в свою работу. Она пару раз встречалась с главнокомандующим после завершения операции "Серебряный жук", и по его лицу она видела, что вместе с уничтожением "Брахмана" проблем ничуть не убавилось.
Аня взглянула на часы. Пожалуй, она может еще задержаться здесь на минуту, не больше. У нее в штаб-квартире полно работы. "Уаджет" вновь открыл вербовку новобранцев из регулярной и милиционных армий России, стремясь быстро восполнить свои потери и отобрать в свои ряды все самое лучшее, чем на данный момент располагали воинские формирования.
Аня закрыла глаза, вспомнив Дениса. Воспоминания о муже — бывшем? — ожили так внезапно и неожиданно именно сейчас, что она несколько опешила от них. После того, что совершил Денис, она видела его только один раз, в подвальных блоках "Панциря мира", где их допрашивали. До сих пор о его судьбе ей было ничего неизвестно. Аня не знала, жив ли он, или же по-прежнему существует там, глубоко под землей, погруженный в искусственный сон. Мысли о нем сейчас заставили шевельнуться в ее душе нечто болезненное, и Аня поспешно мотнула головой, тщетно пытаясь выбросить из головы образ Дениса, его влажное лицо, неестественно бледную кожу лица и черную маску, закрывающую его глаза, его влажные шепчущие губы…
Аня подумала о том, что будет дальше с этим местом. Отстраивать новый комплекс, конечно же, никто не будет. Возможно, ограничатся маленьким скромным мемориалом в память тем, кто погиб здесь во время диверсии.
Она тяжело и прерывисто вздохнула, чувствуя, как начинает болеть голова. Налетевший ветер растрепал ее прямые черные волосы, заставив поежится, словно бы говоря ей о том, что здесь больше нечего делать ни ей, ни кому-либо еще из того большого города за сопками. Аня не стала возражать этому порыву. Окинув взглядом вид ровной темной площадки, она отвернулась, зашагав обратно к винтокрылу. Ей не верилось, что здесь когда-то была часть ее маленького мирка. Теперь его нет, и вместе с ним исчезла и эта самая часть единого целого.
"Путь это будет просто заброшенным пустырем".
Она решила, что так действительно будет лучше. Пусть она вообще больше никогда не возвращается сюда, ни на воздушной машине, ни мыслями.
Ане не хотелось, чтобы воспоминания о жизни, которая осталась в прошлом и навсегда канула в небытие, вновь вернулись к ней.
* * *
Собственная квартира казалась чужой и нелепой в собственной тишине и пустоте. Теперь она производила такое же впечатление, как и летом, когда Стас впервые перешагнул ее порог. Не смотря на то, что он прожил здесь уже много месяцев, он вновь воспринимал ее заново.
Стас решительно закрыл дверь. Посмотрев на тускло блестящие цифры "34", он поджал губы, и, отвернувшись, зашагал по открытому балкону к лифту, стараясь не смотреть на улицу через парапет.
Двери сомкнулись, и лифт с тихим урчанием начал спускаться вниз.
Стас не шевелился, слушая, как работает пневматическая система. Он смотрел только лишь перед собой, на черный шов сошедшихся створок, и на несколько секунд, пока был слышан монотонный шум, заключенный в тесной и все так же не совсем чистой кабине, он сосредоточился взглядом только на этих двух полосках черной резины. Стас понимал, что больше не может избегать собственных мыслей, поступая так, как он делал последние два месяца. Жизнь возвращалась в свое русло, и теперь он готовился осмыслить все произошедшее с ним еще раз. Это было необходимо сделать, если он намерен продолжить свою службу в "Уаджет" и жизнь во Фрактале, но Стас не понимал, действительно ли он хочет остаться после того, что с ним произошло.
Стас вздрогнул, когда лифт остановился и двери открылись перед ним. Он тяжело моргнул, ощущая сонную тяжесть век, и шагнул вперед. Створки дверей подъезда бесшумно разошлись перед ним, и Стас вышел на улицу, широко раскрытыми глазами глядя на чистое весеннее небо.
