— Дочь Рейнора, — проскрипел Лич после очередного удара. — Как долго ты сможешь продержаться? Даю тебе единственный шанс: уйди с дороги и останешься живой.
— За кого ты меня принимаешь? — Энида отправила в Трущобного Герцога несколько огненных шаров, которые бесславно исчезли в его защите. — И не много ли берешь на себя? Жалкий колдун из трущоб!
Она направилась к противнику, попутно отправляя в него новые заклинания, которые были наименее затратны для ее резерва.
— Твои оскорбления меня совершенно не задевают, — проскрипел колдун и так же направился в сторону Эниды, оставляя позади широкий проход на площадь между двумя богатыми домами, где сейчас гвардейцы сражались с остатками сопровождения Лича. — У меня нет времени на лишние сражения, но в твоих жилах течет кровь Рейнора, пусть и разбавленная. Ради нее можно задержаться и отложить свои планы.
— Тогда попробуй достать ее! — Энида азартно усмехнулась и отправила в Лича еще несколько заклятий. К этому моменту она преодолела уже треть расстояния, что разделяло двух противников.
Лич кивнул, чуть приподнял посох, глазницы которого уже начали гореть красным и… внезапно лезвие золотого клинка вырвалось из его груди. Герцог развеял структуру заклинания, бросил взгляд на меч, который все-таки смог преодолеть защиту колдуна, и повернулся лицом к атаковавшему его гвардейцу. Парень от неожиданной живучести мага выпустил клинок из рук, оставляя его в теле колдуна, и отступил на шаг назад.
Не тратя на него слов, Лич взмахнул костяным посохом и распорол золотую кирасу. Еще мгновение и новое заклинание ворвалось внутрь доспеха, превращая солдата в живой вопящей факел. Избавившись от клинка в груди и взглянув на других гвардейцев, герцог понял, что те почти разобрались с выходцами из трущоб, и использовал еще одно заклинание. На этот раз на брусчатке у выхода из прохода. Мощный взрыв создал огромную воронку, отрезая солдат Вортигерна и не давая им вмешаться в бой с Энидой. По крайне мере на то время, пока они не додумаются каким образом могут преодолеть образовавшуюся дыру.
— Теперь ты, — сказал Лич и повернулся к Эниде. К этому моменту чародейка приблизилась уже на три на четверти и закидывала колдуна куда более серьезными заклятиями. — Ты действуешь слишком глупо для того, кто стал приближенным Августина.
— Тогда как тебе такое? — Крикнула девушка и взмахнула руками. Подчиняясь ее движениям, от Эниды к Личу направилась волна энергии, которая заставляла землю и камень взрываться, после чего из разломов появлялись языки голубого пламени. Это заклинание обычно использовалось против толпы, однако из-за наносимого урона так же прекрасно подходило для того, чтобы пробить защитную магию Трущобного Герцога.
Не тратя время, девушка послала в колдуна еще одно заклятие: огромный ярко алый огненный шар, который стремительно приблизился к Личу и с немалым грохотом взорвался, столкнувшись со щитами. Энида дождалась, пока пламя осядет и выругалась. Ее заклятья только слегка подпалили плащ — не более.
— Нужно отобрать посох, — пробормотала она и сделала шаг в сторону противника. Только шаг, пройти больше герцог не позволил. Он взмахнул посохом, и его заклятие отбросило Эниду в сторону так легко, словно у пиромантки и не было никакой защиты, а сама она ничего не весила.
— Ты позоришь своего отца, чародейка, — произнес Лич измененным магией голосом. — Бесполезная, глупая и не умеющая подбирать врагов. Рейнор такой же вспыльчивый, гнев в истинном его проявлении, но в отличие от тебя, даже он знал, когда нужно отступить. Что ж… раз ты здесь, значит он разочаровался в своей дочери и выбросил ее из Рондолина.
— Ублюдок терпеть не может Рондолин и не живет там, — пытаясь подняться на ноги, из последних сил произнесла Энида. — И не он меня выгнал! Я! Ушла! Сама!
Он зарычала и отправила в противника еще одно сильное заклятия, вкладывая в него большую часть оставшегося резерва. Алое пламя столкнулось с защитой колдуна, пробило ее, но оставшейся в заклинании силы вновь хватило лишь на то, чтобы немного опалить его одежду.
Выругавшись в который раз, Энида обессиленно упала и с ужасом в глазах стала наблюдать за приближающимся к ней Трущобным Герцогом.
— Ты глупа, если решила не скрывать, кто приходится тебе отцом, — проскрипел Лич, подойдя к чародейке и занёс посох для удара. — У Рейнора полно врагов, за его кровью охотятся по всему миру, и наследница не могла не знать об этом.
Лезвие костяного жезла стремительно рванулось вниз и… уперлось в неожиданно появившийся вокруг фон Рейнор купол, сотворенный магией Тьмы — еще одного южного Первоначала.
— Кто посмел?! — В голосе Лича вместе со скрипом начала проявляться злость.
— Ее время еще не пришло, господин герцог, — раздался насмешливый выкрик со стороны. Обернувшись, Лич увидел одетого в черное парня лет семнадцати. Он выглядел изрядно потрепанным. Одежда разорвана в нескольких местах, лицо превратилось в один большой синяк, левая рука висела плетью. Было видно, что молодой чернокнижник едва стоит на ногах, однако его резерва казалось достаточно, чтобы сдержать древнего мага на еще несколько критичных минут.
Лич вновь взглянул на защитный купол, затем перевел взгляд на его создателя и проскрипел:
— Я убью тебя, заключу твою душу в артефакт, а голову отправлю в Рондолин. Тьма будет «рада» этому подарку.
— Тьма не единственная моя хозяйка! — Слишком храбро для едва живого человека отозвался Блэйд. — И, если ты немедленно не свалишь, я отправлю тебя в Пустоту, где ты познакомишься с моим истинным господином!
Ответить Лич не успел. В этот момент демон, что сражался с Элайной, заполучил посох и начал трансформацию. Темная энергия хорошо ощущалась даже на окраине площади. От нее сводило зубы и перехватывало дыхание. Глаза начинали слезиться.
У обычных людей. Лич же просто ощутил, как нечто чужеродное касается его сущности и повернул голову в сторону Комгалла. Прищурившись, он увидел, как большая часть людей отправляется в цитадель, нахмурился, осознавая, что сейчас на его пути появится много лишних преград, и перевел взгляд на купол, который до сих пор закрывал фон Рейнор.
— В этот раз тебе повезло, наследница, — хмуро заявил он. — То, зачем я пришел, гораздо важнее крови Рейнора.
Сказав это, маг широким шагом направился к цитадели. Дождавшись, пока герцог отойдет на достаточное расстояние, Блэйд снял купол и рванулся к обессиленной чародейке.
Моравол, подступы к Площади Архимага, 20:52
Гвардия не стала сразу бить во фланг нищих, штурмующих проход на площадь. Сначала Вортигерн приказал полностью окружить их и только после этого дал сигнал к атаке, надеясь перебить или арестовать всех атакующих.
Врагов было много, и все они оказались вооружены слишком хорошо для простых нищих. Легкие зачарованные доспехи, мечи и топоры способные пробить неплохую броню и целая куча защитных артефактов, благодаря которым у отряда гвардии и появилась потребность вызвать подмогу. В большинстве случаев они не могли нанести урон и были вынуждены понемногу, но все же отступать и нести потери.
А еще было видно невооруженным взглядом, что среди нищих присутствовали слабые маги. Как они могли обучиться искусству Вортигерн не задумывался. В этот момент он думал о том, что после сегодняшнего дня ему придется обратиться к Августину и уговорить его отдать приказ разобраться с трущобным герцогом, который, как оказалось, существует и может создать небольшую армию внутри городских стен.
Отдав приказ к атаке, лорд-командующий первым ринулся вперед и ворвался в толпу не подготовленных к ударам в тыл плохо организованных преступников.
Первой его жертвой стал мужчина в зачарованной кольчуге, лицо которого было покрыто следами недавно пережитой кожной болезни. Он неуклюже атаковал Вортигерна, однако не смог даже попасть по главе гвардейцев. Меч пронесся в нескольких сантиметрах от кирасы.
— Сдавайтесь! Именем Августина! — Крикнул лорд-командующий, отражая еще один удар. — Или вас всех ждет смерть!
