Путь Аунета лежал в «Перчатку». Это заведение располагалось не очень далеко от «Золотого меча», поэтому, пройдя несколько кварталов, Ратен оказался на месте. Он не стал сразу же заходить в дверь, рядом с которой стоял вышибала, с опаской косящийся на новых посетителей. Напротив, Аунет перешел на другую сторону улицы и принялся чего-то ждать.
Прошло немного времени – и на улице показался человек в сером халате. Ишиб. Он, не обращая внимания на странную компанию, скользнул внутрь «Перчатки», пробыл там буквально пару минут и вышел. На выходе, поймав взгляд Аунета, ишиб едва заметно покачал головой, после чего устремился в ту же сторону, откуда прибыл.
Только после этого Ратен проследовал в дверь трактира, но в одиночестве. Его люди направились на поиски черного хода.
Войдя внутрь, Аунет быстрым взглядом осмотрел зал и, мгновенно обнаружив интересующую его парочку, направился к свободному столику поблизости. Усевшись там и громко потребовав вина, он некоторое время прислушивался к разговору и незаметно приглядывался к человеку, который составлял компанию лейтенанту. Профессиональные навыки позволили ему установить, что у собутыльника офицера имеется отнюдь не один кошель. Другие напоказ не выставлены, но характерные округлые очертания, появляющиеся при резких движениях, наводили на определенные мысли. Однако деньги сейчас не очень-то интересовали Аунета. В других условиях он мог бы распорядиться, чтобы с незнакомцем поработали умелые воришки, но сейчас трактирщик просто слушал беседу и внутренне расплывался в сладкой улыбке. Уже через пару минут он перестал видеть в объекте человека. Перед мысленным взором Аунета предстал мешок, перевязанный праздничной ленточкой с надписью «Благодарность короля» или даже «Большая благодарность короля». Трактирщик был образован и гордился этим.
– О… стрелков боялись даже ишибы… – заплетающимся языком вещал лейтенант. – Но недавно… я видел… что я видел?.. а… вспомнил… пушку! Вот уж страшная вещь! Страшная!
– А что такое пушка? – вкрадчиво интересовался его собеседник.
– Н-не знаю… но страшная вещь! Страшная! С ней… мы… возьмем… любой город… любой…
– А принцесса? Ты про принцессу рассказывал.
– О, принцесса! О! О… красавица! Король ее любит!
– А она его?
– Тоже… конечно, тоже… теперь у нас два королевства вместо одного…
– А пушка что такое?
– Страшная вещь! Взрывает ти! На… расстоянии.
Дальше трактирщик слушать не стал. Он понял три вещи: лейтенант не просто пьян, а чем-то еще и одурманен, в то время как его собеседник трезв, вообще ничего не ест и не пьет, к тому же ведет разговор очень интересным образом. Бродяга был полностью прав в этом. Заметил Аунет и то, что незнакомец – явно воин. Его жесты и скупые резкие движения бросались в глаза, но нисколько не пугали трактирщика. Потому что если бы Аунет Ратен был писателем, то смог бы запросто написать руководство по теме «Способы победы над хорошо тренированным воином, изложенные отъявленным мерзавцем, да и вообще человеком без всякого понятия о воинской чести и доблести, который на этих самых способах собаку съел». Но литературного дара у него не было, поэтому он держал свои изыскания при себе.
– Воды! – закричал трактирщик. – Принесите мне воды, чтобы запивать это мерзкое пойло, именуемое здесь вином!
К нему со стороны стойки тут же метнулся человек с кувшином в руках. Одновременно с этим еще трое, выйдя из кухонных помещений, схватили ближайший к ним стол со стульями и зачем-то начали перетаскивать его в дальний угол трактирного зала.
Дальше ситуация развивалась стремительно. Человек с кувшином, спеша к крикливому посетителю, словно невзначай опустил этот самый кувшин на голову собутыльника лейтенанта. Причем остальные посетители этого не видели, а звука удара не слышали, потому что на сцену вышли гремящие стол со стульями, как раз в этот момент проносимые мимо. Быстро поставив стол и стулья на новое место, работники трактира устремились к парочке и, подхватив под мышки обмякшего незнакомца и несущего какую-то чушь лейтенанта, начали двигаться в сторону подсобных помещений, бормоча что-то вроде «Это же надо было так напиться» и «Ничего, проспятся».
Аунет, проводя их взглядом, бросил на стол несколько медных монет и, поднявшись, направился к выходу. Он-то отлично видел, как был нанесен удар, но при этом нисколько не переживал за жизнь человека, внезапно ставшего ему столь нужным. Потому что точно знал, что удар не смертелен. Его знание имело под собой глубокие корни. Дело в том, что трактирщик был, пожалуй, одним из первых в мире Горр, кто ввел в свою работу принцип строгой стандартизации. Если другие преступники использовали дубины или, например, гирьки для оглушения своих жертв, то Аунет предпочитал применять кувшины. Эти кувшины были сделаны одним и тем же гончаром одним и тем же способом и практически не отличались друг от друга. Ратен провел ряд исследований и установил, какая именно толщина стенок требуется для оглушения без смертельного исхода. Кувшин, конечно, разбивался, что служило гарантией успеха: разбившаяся посуда не могла проломить черепа.
Теперь же Аунет направлялся к себе в трактир, нисколько не сомневаясь в том, что его люди сделают все как надо: свяжут жертву и перенесут в безопасное место. А потом уже он, Ратен, даст весточку королевским ишибам о том, как верный слуга его величества с риском для жизни выполняет свой долг.
– Поздравляю, твое величество, – приговаривал Комен, стоя рядом с королем в большой комнате, временно исполняющей функцию тронного зала. – Но как твоему величеству удалось добыть этого шпиона? Подумать только – первый шпион из Уларата.
– Эх, генерал, места надо знать, – тоном заправского рыбака произнес Михаил. – Кстати, готов ли список?
– Да, твое величество. – Комен, слегка раздосадованный тем, что король сумел сам без его помощи добыть такую важную личность, извлек из рукава камзола свиток и протянул его собеседнику. – Здесь все, что этот человек знал о шпионах в Фегриде.
– Отлично! Возможно, информация устарела и не представляет никакой ценности для императора, но мне кажется, что Мукант оценит этот жест доброй воли.
– Согласен, твое величество. Шпион – мелочь, но важен сам факт.
Разговор прервал дворецкий Пеннер, который, войдя в двери, расположенные в самой дальней от короля стене, громко объявил:
– Посол Фегрида уру Гирун Пелан!
Двери в очередной раз распахнулись, и величавая фигура посла показалась в них.
Гирун Пелан был очень материально заинтересован в мире между Ранигом, а теперь уже Круантом, и Фегридом. Конечно, он никогда не говорил прямо о своем интересе, но это не мешало ему совершать правильные поступки. Михаил подозревал, что именно Пелана следует благодарить за то, что император согласился пойти на переговоры перед возможным началом боевых действий.
