Никогда нетерезский лорд не отпустит его, говорил он себе снова и снова.
Он повторял про себя эту мантру много раз каждый день, когда Дрейго Проворный приходил к нему, чтобы постоянно задавать вопросы о его прошлом, о жрицах Ллос, о его жизни на поверхности, как он следовал принципам богини Майликки и о пути следопыта.
Сопротивляющийся поначалу этому шквалу вопросов, Дриззт долго не выдержал и через несколько десятидневок с нетерпением ждал этих посещений.
Дрейго всегда сопровождали слуги, приносящие еду, которая значительно улучшилась и подавалась теперь гораздо более аккуратно и учтиво юным шейдом, ребёнком.
Однажды Дрейго Проворный появился в окружении трёх крепко сложенных охранников. Двое из них расположились по бокам Дриззта и сразу занялись его цепями.
— Если ты только попытаешься вырваться, я замучаю Эффрона до смерти на твоих глазах, — просто сказал хозяин дома и вышел.
Стражники надели на голову Дриззта чёрный чехол и перенесли его из камеры в комнату, расположенную где-то в замке, чуть выше. Там они усадили его на стул и велели снять чехол, вымыться и одеться.
— Лорд Дрейго скоро посетит тебя, — сказал один из них, выходя.
Дриззт осмотрел своё новое жилище, тёплую комнату, чистую и хорошо обставленную. Его первым побуждением было бежать, но эту мысль он отверг довольно быстро. Дрейго Проворный удерживал Эффрона и Гвенвивар. Да и куда бы он мог пойти, так или иначе?
Нетерезский лорд сказал, что он вторгся на территорию за пределами его возможностей, и Дриззт ни на миг не усомнился в истинности такого утверждения в этом запутанном времени и месте.
Часть IV
Долина Ледяного Ветра
К своему удивлению, я обнаружил, что мой гнев больше не имел цели.
И гнев, и разочарование всё ещё кипели во мне, так же как и чувство глубокой утраты, однако эта ярость рассеялась в более общем отвращении к несправедливости и жестокости жизни.
Мне пришлось постоянно напоминать себе злиться на Дрейго Проворного!
Какое странное откровение, даже прозрение, затопило меня, как волна прилива заполняет пляжи Лускана. Я помню очень отчётливо этот момент, как будто перемена случилась в краткий миг, в то время как происходило это в течение многих месяцев. Я отдыхал в своей комнате, в огромном замке Дрейго Проворного, я размяк в роскоши, ел изысканные блюда и даже располагал собственной винной стойкой, предоставленной слугами Дрейго, как вдруг оторопел, осознав чувство симпатии, которую начал испытывать к Дрейго Проворному. А если это была и не симпатия, то, во всяком случае, полное отсутствие гнева против него.
Как это произошло?
И почему?
Этот нетерезский лорд заключил меня в тюрьму в самых ужасных условиях, приковал меня цепями в грязи и темноте подземелья. Он не пытал меня в прямом смысле слова, хотя обращение его слуг часто бывало жестоким. Они не стесняясь отвешивали пощёчины и удары, много раз пинали по рёбрам. И разве факт моего заточения сам по себе не был гротескной пыткой?
Этот нетерезский лорд напустил медузу на моих компаньонов, мою любовницу и единственное, что связывало меня с давно минувшими желанными днями. Они были мертвы. Далия, Энтрери, Серая Амбра и Афафренфер обратились в камень и погибли из-за козней Дрейго Проворного.
Это правда, мы вторглись в его дом… Эта мысль о смягчающих обстоятельствах, казалось, засела у меня в голове и только крепла день ото дня, по мере того как постепенно улучшались условия моей жизни.
В конце концов я понял, что эта деталь была ключом ко всему остальному. Предоставляя нам комфорт, Дрейго Проворный вёл тонкую игру, соблазняя меня и Эффрона, мало-помалу, шаг за шагом, начав с пищи, которая улучшилась как качеством, так и количеством.
Голодающему трудно ударить по руке, которая кормит его.
Когда вы думаете только о том, как утолить свои физические потребности, трудно распалять гнев и помнить его причину.
Вкусная еда, предлагаемая со спокойными словами, скрадывала эти воспоминания, настолько тонко и постепенно (хотя каждое улучшение моего положения выглядело весьма значительно), что я не отдавал себе отчёта в ослаблении моей враждебности к старому колдуну шейду.
Потом пришло прозрение, в знаменательный день, в моей уютной комнате в замке Дрейго Проворного. Хотя, вспоминая случившиеся печальные события, не способный вновь обрести прежнюю ярость, я почувствовал только смутное раздражение.
Вот на чём я остановился и что мне интересно.
Дрейго Проворный часто приходит ко мне в гости, иногда ежедневно, и я вполне мог бы раздобыть оружие — осколок бутылки, например.
Должен ли я попытать счастья?
Возможность вновь обрести свободу путём насилия представляется в лучшем случае маловероятной. Я не видел Эффрона несколько десятидневок и не знаю, где и как его можно найти. Я даже не знаю, находится ли он до сих пор в замке, или даже жив ли он ещё. Я понятия не имею, как найти Гвенвивар, и вдобавок я больше не владею даже ониксовой статуэткой.
И даже если бы я нанёс смертельный удар старому колдуну и смог бежать из замка, что потом? Как бы я вернулся на Фаэрун, и что меня там ожидает, так или иначе?
Ни одного из моих старых друзей, всех развеяло ветром. Нет Далии, нет даже Артемиса Энтрери. Ни Гвенвивар, ни Андахара.
Нападение на Дрейго Проворного станет только лишь завершающим актом неповиновения обречённого дроу.
Мой взгляд задерживается на бутылках, удобно расположенных в диагональных ячейках на винной стойке, и я вижу в них смертельные кинжалы под рукой. Дрейго Проворный появляется теперь один, без охраны. Хотя, даже если бы он был в сопровождении своих лучших солдат, я был обучен сражаться так быстро, что они не смогли бы мне помешать. Старый колдун может быть защищён магическими средствами, способными отразить такую атаку, а может и нет, но этот удар стал бы криком свободы и отречения от колдуна, который отнял у меня так много, который заключил в тюрьму Гвенвивар и лишил меня моих спутников, когда мы пришли за ней.
Представляя себе эти потенциальные кинжалы, я только качаю головой, я не буду делать их из бутылок. Это не страх перед Дрейго Проворным останавливает мою руку. И не безрассудство такого поступка, тем более, я практически уверен, что даже в случае успеха я наверняка погибну и, вероятно, достаточно быстро.
