Не опасаясь быть обнаруженными, мы прибавили ходу и уже через две минуты были на нужном месте. Здесь до большой жёлтой палатки генерала ближе всего. Неторопливо перебираясь от одной опустевшей палатки к другой, мы наблюдаем, как мимо проносятся еле собранные солдаты, которых почём зря костерит раздетый по пояс офицер. Когда вдаль унёсся очередной отряд, вокруг стало относительно тихо.
Наконец удалось выбраться к крупной жёлтой палатке, которую никто даже не подумал охранять в экстренной ситуации. Согласно плану, в одну из ближайших уже должны были пробраться Франц с Вирюсвачем и ждать нас.
Лоренталь подал условный сигнал, помелькав светящейся линией на руке. Ответ тут же пришёл из тьмы небольшой серой палатки, а следом наружу выбрались настоятель и одноглазый Вирюсвач. Чёрная повязка на глазу и ожог на щеке весьма кстати – настоящие головорезы. Не произнося ни слова, мы дружно достали оружие и втекли ручейком в просторный чертог главнокомандующего.
Ровно в этот момент генерал почувствовал неладное и зажёг свет. Скромненькие свечки в бронзовом канделябре осветили внутреннее убранство, а нас выхватили из темноты. Но ничего генерал поделать уже не мог, так как мой нож, перчатка настоятеля и дага одноглазого иоаннита нацелились точно на него. Здоровый Лоренталь застыл в проходе, готовый отразить атаку прибежавшего подкрепления.
Ситуация абсолютно безвыходная, как бы генерал не старался исправить её в свою пользу.
Смуглый креолец с угольно-чёрными кудрявыми волосами, узкими аристократическими бровями, горбатым носом и национальной бородкой в виде кругляша вокруг рта крайне удивлён нашему появлению, но никак не напуган. Гордый офицер не испытывает никакого страха от присутствия в его палатке сразу четырёх иоаннитов, которых ещё днём так успешно расстреливал. Сразу захотелось жестоко и надменно избить, изрезать, искалечить урода, чтобы ощутил хоть толику трепета к страшной некогда силе на Континенте.
Невозможно видеть, как могучий Орден настолько ни во что не ставят.
– Мы пришли выяснить кое-что, – угрожающе начал Франц, – Будешь говорить – останешься жив.
Губы генерала вдруг тронула наглая ухмылка:
– Даже если я не скажу ни слова, вы меня не убьёте!
– Так в этом уверен? – вскрикнул Вирюсвач.
– Абсолютно, одноглазый. Из-за нескольких убитых солдат вам нечего бояться, но убийство главнокомандующего спровоцирует погоню и розыск вашей группы. Вы отлично это понимаете.
– Понимаем, – согласился Франц, – Но если мы просто оторвём тебе ноги?
– А вы на такое пойдёте?
Вместо ответа Франц удлинил два когтя на перчатке, которые вонзились полусидящему генералу в оба бедра на незначительную глубину. Тот всеми силами сдержал гримасу боли, выдавая вместо неё надменную самоуверенную маску, приклеенную, между прочим, так крепко к лицу, что сорвать не представляется возможным.
Глупый гордец…
– И что же вы хотите от меня выяснить?
– Как вы обнаружили резиденцию? – грозно спросил Франц.
Главнокомандующий надменно ухмыльнулся:
– Да прогуливались с ребятами, смотрим – а вот и ваша обитель!
И тут смуглокожего всего передёрнуло, буквально закрутило винтом, поскольку когти Франца сильно углубились в ранах. Не удивлюсь, если жестокий с врагами настоятель начал закручивать их спиралями в кости.
Как бы отвратителен и ненавистен мне ни был этот креольский офицер, я ему сейчас сильно не завидую. Хорошо бы, чтобы эта ястребиная морда сохранила сознание до того, как мы выясним всё, что нужно!
– Вам рассказал кто-то из наших! – завёлся одноглазый Вирюсвач, – Предатель!
– Браво, иоаннит! – в момент послабления боли зашипел в ответ генерал, – Ты здесь, видимо, самый умный!
– Кто это был, ты знаешь? – грозно навис над главнокомандующим Франц.
– Имени я не запомнил, как, впрочем, и лица, – словно бы искренне пожал плечами смуглокожий.
Я же неплохо различаю ложь в словах людей. Всё он знает. Просто тупой скотине хочется доказать, что он нас совершенно не боится. Просто себе льстит.
– Он лжёт, – шепнул я.
– Ясно, что лжёт, – начинал закипать Вирюсвач.
– Скажи нам его имя! – вытянул ещё длиннее когти Франц. Настоятель всё делает правильно, но сейчас, видя, как корчится, не в силах исторгнуть из сведённых болью лёгких крик, этот ублюдок, похоже, что Франц его элементарно мучает.
– Зачем? Пусть живёт среди вас, а когда понадобиться, он снова сдаст Орден армии. Пусть несёт правосудие!
Дага одноглазого Вирюсвача молниеносно оказалась возле сердца генерала:
– Не тебе говорить о правосудии! Вы совсем забыли своё место, свиньи!
– Ну так зарежь меня, как свинью, – улыбнулся генерал, – И я никогда не прохрюкаю тебе имени предателя…
– Тешмар Гиафриц, – глухо отозвался молчавший до этого у входа здоровяк.
Все, кто только находился в палатке, застыли, онемев. Насмерть перепуганный Франц судорожно вырвал когти из ног главнокомандующего и повернулся к лысому громиле. Тот помялся и продолжил:
– Неделю назад местоположение Восьмой Резиденции им раскрыл Тешмар Гиафриц. Насколько известно ему, – Лоренталь кивнул на генерала, – Темшар затем ушёл на восток. Про Девятую Резиденцию им ничего неизвестно. Армия только с марша, поэтому завтра они не смогут, если придётся, организовать погоню. Его можно убить…
Все были ошарашены… Я тоже… Лоренталь наплевал на опасность и прочитал пленного…
Что теперь с ним будет?..
Понимая, что сотворил ужасную глупость, Лоренталь подавленно побрёл прочь из палатки. Франц тут же метнулся за ним.
Вирюсвач, уронивший было руку с дагой, с новой злобой уставился на генерала.
– И что? Зарежешь меня, свинопас? Зарежешь свинью? – сплюнул обречённый.
– Нет, ты сдохнешь медленно.
Два молниеносных удара слились в единый росчерк: первый взмах перерезал бицепс генералу, а второй рассёк бедро. Зная оружие Вирюсвача, можно с уверенностью констатировать, что у смуглокожего отнялись обе конечности.
Наслаждаясь стонами и криками раненого, одноглазый дал мне знак идти на выход, а сам подхватил канделябр и попятился следом. У входа он кинул в сторону обречённого на жуткую смерть ненавидящий взгляд и подпалил полог палатки, после чего метнул канделябр на спальное ложе. Скоро огонь расправится с выродком, жестоко, расчётливо и неторопливо, вызывая множество мук, много боли и целое море предсмертного ужаса.
Пожалуй, такую смерть заслужили все, кто решил пойти против Ордена.
Вдали полыхает адовым пламенем треклятый лагерь креольцев, плюя в воздух алые искры. Мы засели в условленном месте под сенью раскидистых ясеней и ждём Картера. Мысли у всех перепутались, смешались, повыпрыгивали одна из-за другой, вновь попрятались…
