Нгур сел в одно из кресел и положил локти на стол. Он посмотрел на странных животных, нарисованных на картинах, и в тысячный раз понял, что они нарушали одну из самых основных догм Дома Эллона: всё вокруг было одинаковым всегда, с того момента, как Солнце решило сотворить Альбион. Эта мысль мучила его давно: если когда-то всё было по-другому, то положение вещей изменится и в будущем. То есть Дом Эллона не сможет вечно сохранять свою власть.
Он знал, что это еретические мысли и что он не должен позволять себе задумываться над этим. Более того, он знал, что если поделится с кем-нибудь из командиров или придворных этими мыслями, то тем самым подпишет себе смертный приговор. Но мысли продолжали преследовать его — правда, все эти странные животные могли оказаться лишь фантазиями художников или сюжетами каких-то легенд, сочинённых в менее цивилизованные времена. Но даже такие гипотезы не давали ему успокоения. Во-первых, художникам в Гиорране никогда не позволялось давать волю фантазии — картины их должны были быть строго реалистичны, Во-вторых, если в древние времена существовали легенды, о которых не знали сейчас, то это подтверждало всё ту же мысль, что в истории происходили некие крупные перемены.
Будущее же могло принести с собой новые перемены, и одной из них, очевидно, являлось уничтожение Дома Эллона и всего, что с ним связано. Нгур мрачно подумал о том, что является последним эллонским Деспотом. Ветер, похоже, оставил их, а крестьянская армия, как сообщали его разведчики, была на подходе к Эрнестраду. Его солдаты сдержанно отнеслись к последнему фиаско своего командира. Он вёл их несколько периодов бодрствования в надежде встретить крестьянскую армию, пока бледный от страха курьер не вызвал его обратно в Эрнестрад. Разведчики сообщили, что его дезинформировали: крестьяне подходили к столице с совершенно противоположной стороны.
Таким образом оказалось, что он зря запускал всю эту огромную военную машину. Он удивился масштабам своей ошибки. Как будто неведомые сверхъестественные силы строили козни всем его начинаниям. С того момента, как он стал Деспотом, он поступал, с его точки зрения, правильно, но всё же военная наука и его опыт оказались столь же бессильны, как неумелое латание дыр его предшественником.
Нгуру показалось, что он услышал шёпот. Элисс…
Он посмотрел через окно на то, как солнечный свет играл на холмах и полях, как самые дальние из них медленно меняли свою форму: это означало, что в мире по-прежнему всё в порядке. Он смотрел на солнечные лучи, постепенно понимая, что они олицетворяют для него религиозные убеждения. Солнце, которое должно было быть защитником Дома Эллона, казалось, не только не интересовалось жизнью Эллонии, но и вообще не влияло на существующее положение вещей. Одним из убеждений было то, что Солнце мудро руководит действиями Деспотов, но оно не только не уберегло от смерти его предшественника, но и безучастно наблюдало, как он, Нгур, не раз проводил военные кампании, заканчивавшиеся лишь его собственным позором.
Возможно ли, что вопреки всему, что он слышал и чему привык верить, Солнце вовсе не было Богом? Может, это просто яркое пятно в небе?
Нгур был интеллигентным человеком, и у него хватало ума держать свои идеи при себе. Злясь на себя за то, что они вообще пришли к нему в голову, он каким-то странным образом приветствовал их. Если он смотрел на мир с совершенно другой точки зрения, целиком и полностью отличной от той, к которой он привык, он мог получить совершенно новые идеи. Он никогда не убеждал себя, что его идеи были правильными, а традиционные — наоборот. Ему казалось, что быть догматиком в любом смысле — означало совершать интеллектуальное самоубийство. Он был рад, что с одинаковой лёгкостью мог смотреть на мир с различных точек зрения.
Кроме всего прочего, он надеялся, что эта способность поможет ему уничтожить эту пресловутую женщину с бандой её сторонников.
Солнце продолжало играть своими лучами в постоянно изменяющихся очертаниях далёких холмов,
В дверь постучали.
— Войдите! — сказал Нгур.
Дверь открылась.
Одетый в полную парадную военную форму, в дверях стоял светловолосый человек средних лет.
— Аропетрана, — воскликнул Нгур, вставая с кресла и протягивая руки, чтобы приветствовать человека, которого считал одним из самых верных своих командиров.
Аропетрана формально поклонился. Они оба знали, что формальность была лишь притворством, так как в былые времена они часто вместе напивались, а потом гонялись за шлюхами, причём для Аропетраны эта охота обычно была более результативна.
Когда Аропетрана выпрямился, на его лице отсутствовала его привычная дружеская улыбка.
— Сэр… — начал он.
— Мы вроде неплохо знакомы, Аропетрана,. Почему величаешь меня сэром?
— Нгур, — сказал командир. Было видно, что он произнёс это имя с большим трудом. — Нам надо сделать ревизию состояния нашей армии. Необходим ряд изменений, причём сделать их надо очень быстро. И ты и я знаем, что люди волнуются и ищут, с их точки зрения, более надёжного руководства. Теперь и офицеры — даже кое кто из моих друзей, начинают поговаривать о том, что тебя надо заменить на другого.
— На кого?
Аропетрана выглядел смущённым.
— На меня, — ответил он.
— Ты отказался?
— Нет.
— Ты согласился? Ты…
Нгур был шокирован предательством.
— Нет, и не согласился, — сказал Аропетрана. — Я позволил своему сердцу управлять головой, Нгур, и ради нашей старой дружбы… Кроме того, мне стало ясно, что, если я откажусь сразу же, вместо меня найдётся другой, который не питает к тебе таких дружеских чувств, как я. Другая причина — это дурной прецедент смены Деспота из-за недовольства армии: если бы я согласился и сам стал бы Деспотом, разве мог бы я полагаться на поддержку своих офицеров? Моя шея была бы сломана следующей. Но самая главная причина в том, что я не хочу быть Деспотом… а хочу, чтобы Деспотом был ты, так как считаю тебя способным выполнить возложенную задачу хорошо. Именно поэтому я сказал остальным, что мне необходимо время, и именно по этой причине я сейчас здесь.
— Сядь сюда, — сказал Нгур. — Похоже, у нас есть о чём поговорить.
Они сели за стол напротив друг друга. Свет из окна отражался на его полированной поверхности, делая её похожей на стекло.
— Эти кресла страшно неудобные, — сказал Аропетрана, улыбаясь в первый раз с тех пор, как вошёл в зал. — Почему бы тебе не подобрать другие?
— Я пытался, — ответил Нгур, благодарный за возможность хоть ненадолго отклониться от темы разговора, — но никак не мог убедить людей в том, что мы не собираемся восседать здесь на тронах.
