"Интересное высказывание. Я бы мог вспомнить выражение "ломать — не строить" или, при желании выдать себя за умника, заявить о преобладании энтропии в природных процессах. А вот Лада, кажется, буквально перевела на реммитау одну из аксиом бытия хилла.
Разделение должно предшествовать соединению… это, часом, не фрагмент того, чему её учили и за что потом преследовали? Надо запомнить…"
Вслух же я сказал:
— Совершенно правильно. Перед следующим занятием я, пожалуй, вольно изложу для тебя лекцию одной… гм… неординарной особы, с которой, увы, не имел чести быть знакомым лично. Я поведаю тебе о трёх точках зрения на магию, рассматривающих её как Хаос, Искусство и Науку. А пока отложим теорию и попрактикуемся в аналитической иррациональной волшбе…
Лада приближает друг к другу свои ладони. Выглядит это почти так же, как если бы она протягивала мне невидимую чашу с полукруглым дном. В центре невидимой чаши разгорается мерцающий лепесток: не столько пламя, сколько сгущённый до жидкого состояния свет. Второй лепесток, третий, пятый, пятнадцатый… сияющий бутон сначала пышно раскрывается навстречу небесной пестроте, а потом аккуратно, с полным обращением всей процедуры упрощается. Тает. Гаснет. Убрав правую руку и вытягивая левую в струну, Лада создаёт над нею ещё один лепесток. Но не дополняет его новыми, а вытягивает в одну тонкую ленту — на метр, два, потом, уже с заметным усилием, на три. И убирает, словно клинок — в незримые ножны.
Аналогия точнее, чем может показаться. Нам только что продемонстрированы простейшие упражнения на контроль Силы: вложить её во внешний объект, а потом снова забрать и впитать. Впрочем, даже столь примитивная волшба годится на многое: разжечь огонь, осветить дорогу, рассечь не слишком толстую преграду, не имеющую магической защиты. Такой лентой Силы, какую сделала Лада, можно повалить дерево, убить врага, остановить кровотечение, отбить стрелу, написать послание (хотя писать лучше на материале более прочном и стойком, чем бумага… например, на полированном боку гранитной плиты). Многое может даже столь примитивная волшба. Практически всё, на что хватит воображения и знаний волшебницы — от выплавки стекла и до постановки простейших энергетических щитов.
В моей душе борются гордость и зависть. Лада научилась концентрироваться гораздо быстрее, чем в своё время научился я. И Силы у неё намного больше, судя по всему. Сравнительно со мной-начинающим, конечно — нынче-то я нарастил Силу раз в сто. Но ведь я осваивал эти азы методом тыка, без посторонней помощи…
— Ну что, Манар, повторишь?
Мой новый ученик пожимает плечами. Смотрит отрешённым взглядом вдаль. А перед его грудью появляется сгусток… чего-то. Это не концентрированный жидкий свет — скорее, стянутая в небольшую сферу тяжесть, пребывающая в постоянном стремительном движении. Напряжение растёт, сфера уплотняется. Ого, прикидываю я, да этаким ядром вполне можно каменную стенку прошибить. Хорошую такую стенку в локоть толщиной. У парня явные задатки целителя: так тонко управлять своей эши может далеко не каждый маг…
Меж тем Манар впитывает вызванную Силу, хотя на его лбу появляются мелкие бисеринки пота, и вытягивает правую руку. Щёлк! Лента энергии слетает с ладони резким, почти твёрдым сгустком, после чего меняет траекторию и устремляется ввысь. Где именно она рассеивается, я не успеваю заметить. Но далеко. Не ближе сотни шагов.
— Неплохо. Самоучка?
— В общем, да.
— Энергетика на уровне. Ты будешь даже посильнее Лады. И контроль увереннее: она пока ещё не училась обходиться без физических манипуляций. То есть без жестов.
— А ты?
Я молча улыбнулся. И в тварный мир снизошёл Мрак.
Десятки переплетённых лент сгустились вокруг меня, завертелись, начисто выпадая из поля восприятия, как спицы в раскрученном до предела прочности колесе. Неравномерно пульсирующая сумрачная сфера замкнулась вокруг меня, готовая перемолоть в труху всё, что попадёт ей в тёмные зубы. А сам я, как центр данного действа, оказался парящим невысоко над землёй. За первой последовала вторая сфера, чуть больше, но с тем же центром, вращающаяся в противоходе относительно первой. И уже формировалась третья — ещё больше, с осью вращения под углом к двум предыдущим.
В сумме получилась неплохая волшебная защита от атаки с любой стороны.
Мгновенная остановка. Все три сферы из переплетённых лент исчезают за какую-то секунду или даже чуть меньший срок. Им на смену приходят два широких… крыла — не крыла, сети — не сети… скорее, многохвостые плети, каждый из десятков истончающихся концов которых я держу в поле своего внимания и контролирую индивидуально. Одновременный взмах, шипящий стон рассечённого воздуха — и плети-крылья исчезают. Очень быстро.
— Ну-у, — тянет Манар, — это нечестно. Мы-то не пользовались заклятьями.
Улыбаюсь.
— Я тоже. Здесь и сейчас я демонстрировал свои возможности как волшебника, а не как мага. Довольно средненькие, надо отметить: я не так опытен, чтобы моя волшба была по-настоящему впечатляющей.
— Неужели?
— Хороший волшебник способен контролировать несколько тысяч элементов и параметров среды — одновременно. Мой рекорд — что-то около двухсот тридцати…
— Не делай вид, что не понял. Ты действительно обошёлся без заклятий?
— Да, Манар. Не надо скепсиса. Это была интуитивная, преимущественно аналитическая, волшба с опорой только на внутренние ресурсы. Такая же, как у вас.
— А не многовато ли у тебя этих ресурсов?
— Не забывай про моего Двойника. Он гораздо сильнее любого человека. Зато я… ну, если без нюансов, то умнее. Что, собственно, и продемонстрировал. Нетренированный человек может делить внимание между семью объектами, не более.
— А твой рекорд — двести тридцать? И как этого добиться?
— Упражнениями, как же ещё? Но об этом мы поговорим чуть позже, и я покажу, какими путями надо идти, чтобы дробить единый поток внимания. Сначала — лекция. В прошлый раз я обещал Ладе рассказать кое-что из общей теории магии… вы как, не прочь пофилософствовать?
И Манар, и Лада кивнули. Вот и славно.
— Реальность Пестроты создана магией. Нет ничего, кроме неё: даже материя, если взглянуть под определённым углом, является особой формой магии. Но есть нюанс. Магия, сотворившая миры, домены, Лепестки — право и привилегия риллу. Всякий раз, когда маг, не являющийся одним из властительных, творит заклятье или прибегает к волшбе, он посягает на власть над чужим творением. Скромную, частную, очень далёкую по масштабам от власти риллу — но…
— Это само собой разумеется. К чему ты клонишь?
