— Элдж, ты слишком много смотришь телевизор. Формулируешь не как аккалабатский лорд, а как диктор первого общеземного канала.
«Или как член Звездного совета», — шевельнулось у Тона в мозгу, но эту мысль он пока отложил в сторону. Нужно выбить из мальчишки дурь, пока она не зацвела пышным цветом и не дала плодов, которые Сиду придется собирать засучив рукава. Нам нужен покой на Аккалабате. Нам — это Его Величеству, властелину Дилайны.
Пока Элдж усаживался поудобнее, приспособив коленки под попу, Тон продолжал:
— Значит, ты желаешь способствовать прогрессу родной планеты? Считаешь, что, если ты дашь возможность молодым дарам посмотреть на другие миры, они дружно отложат в сторону мечи и кинжалы и переквалифицируются в механиков и учителей? Что, если ты привезешь на Аккалабат десяток земных технологий и механизмов, жизнь там станет лучше? Что каждый дар, у которого будет фен, чтобы сушить крылья после дождя, и гелевая ручка — писать вызовы на дуэли, сразу почувствует себя счастливее? А ты спросил у них, надо ли это им? Ты на своих отца, мать, обоих братьев посмотри — они хотят этой «другой жизни», которую ты им предлагаешь? Им тоже надоело жить в неотапливаемом замке, танцевать при свечах незапоминаемые танцы из пятидесяти шести фигур, носить одноцветную, убогую и неудобную, с земной точки зрения, одежду, падать на колени перед троном Ее Величества королевы?
Белесые ресницы растерянно всхлопывают.
— Нет. Нет. Им так хорошо. Они привыкли.
— А ведь твой отец летает на другие планеты. И мама, между прочим, не просидела всю жизнь на Аккалабате. Почему же им не пришло в голову то, что тебе? Почему твой отец не привез тебе с Когнаты хоть фонарик электрический, чтобы не плутать в коридорах замка, с запасом батареек? Есть еще масса других мелочей: те же гелевые ручки, часы наручные… А? Молчишь? А я тебе отвечу, — Антон заводится все больше и больше. — Потому что он, в отличие от тебя, любит и ценит тот образ жизни, который выбрали много поколений назад ваши предки, и имеет достаточно смелости, чтобы позволить вещам идти своим чередом. Он не боится выглядеть отсталым, феодальным, средневековым в глазах делихонов, землян или ситийцев, он боится только того, что ему не позволят быть таким, как он есть. Потому что лорд Сид Дар-Эсиль, позволь тебе заметить, это не просто копна белых волос, перевязанных ленточкой, тяжелые серьги — по три штуки в каждом ухе — и безобразный рубец на шее.
Ты хоть немножечко осознаешь, вообще, вашу уникальность? Вы единственный птероантропный вид в известной нам части Вселенной, вы — извини за выражение — вообще не пойми как устроены! С этим вашим временем, которое вы называете внутренним, а на самом деле оно — форма перестройки относительной скорости внешних процессов соответственно вашим желаниям и целям. Вы — единственная цивилизация, сохраняющая уже более тысячи лет медиевальный облик. Кроме вас, никто во Вселенной не умудрился выживать, не рожая женщин несколько столетий. Ваши альцедо, дуэмы, искусство боя на мечах — это…
— …все надо законсервировать, чтобы превратить нас в ходячий музей. Хотя, скорее, в летячий.
— Тогда уж в летучий. Забудь слово «надо». Вы уже законсервировались — и слава богу. Просто… — Тон сам усмехается своей непоследовательности. — …Надо, чтобы вас никто не трогал, а главное, чтобы вы сами не начали метаться из стороны в сторону и разъедать себя изнутри. А насчет музейности… Когда ты вырастешь, то поймешь, что в существовании той или иной цивилизации может быть и чисто эстетический смысл. Не прогресс является целью жизни, а жизнь — целью прогресса.
Земляне и верийцы из всех планет Конфедерации достигли наибольших успехов в медицине исключительно потому, что для них это стало вопросом жизни и смерти. Ситийцы, собственная планета которых почти полностью лишена энергетических ресурсов, бросили все силы на совершенствование космотранспорта и средств вооружения. «Долететь и отнять, чтобы выжить» — на это и ни на что другое направлены все их технологические свершения.
А есть планеты просто красивые в своей гармоничности, которым никуда не надо лететь, ничего не надо изобретать… Они живут, а не выживают. Они не участвуют в технологических гонках под сомнительным лозунгом «Быстрее, выше, сильнее!» Такую самодостаточность, свободную от надуманных целей, форсирующих движение вперед в ущерб красоте настоящего дня, наше с тобой начальство — докторесса Ковальская — называет культурой, в отличие от цивилизации. И я с ней согласен.
Слышал бы меня мой отец… Интересно, сколько в том, что я сейчас проповедую, от него, а сколько от Лисс? Я не знаю, что бы я предпочел.
— Мучаться с холодной водой и без электричества… У вас получается, что это часть культуры. Привези мне отец фонарик на батарейках с Когнаты, и Аккалабат рухнет, — ворчит Элдж. Из всего сказанного он своим детским умом выцепил наиболее конкретное.
— От одного фонарика — нет, разумеется. Но за одним фонариком последует другой, потом третий. И в какой-то момент вам придется решать, что делать с израсходованными батарейками. А если это будет, скажем, не фонарик, а клиплер с современной земной музыкой, то через энное количество лет твоему отцу придется отвести в нижнем ярусе замка помещение под дискотеку. Вброс любого элемента из чужой цивилизационной линии не только (и даже не столько) толкает развитие общества вперед, сколько сдвигает его в сторону. А самоограничение и принятие трудностей и порой необъяснимых излишеств, которые составляют традицию, да, это есть часть культуры.
И вы здесь не одиноки. Посмотри, как на Земле китайцы и японцы мучаются со своими иероглифами, не говоря уже о когнатянах, затрачивающих полжизни на то, чтобы хотя бы приблизительно выучить формы и значения диковинных загогулин, которые они называют письменностью. Казалось бы, что им стоит перейти на алфавит Конфедерации? Ан нет, держатся за свое двумя руками.
Так же, как твой отец предпочитает фехтовать в ораде, хотя обтягивающий костюм из лаксармита — видал здесь в спортзале? — был бы гораздо практичнее. (В глазах Элджи первобытный ужас: он представил отца в этом поблескивающем убожестве и дико трясет головой.)
А на Мхатме, между прочим, до сих пор не пользуются столовыми приборами, несмотря на то что при длине ногтей, приличествующей благородному мхатмианцу, вылавливать капусту из супа не просто негигиенично, но и попросту неудобно. Однако в туристических местах они тебе принесут хоть нож с вилкой, хоть палочки, хоть хортуланские щипчики любого размера. А сами ни-ни. Это, брат, будет почище полетов под ледяным дождем с умбренскими булыжниками в ушах.
