Но здесь была Черноклювая ведьма, на коленях, умоляющая всех богов, которых они почитают, и здесь была Манона Черноклювая, пытающаяся подняться, пока храмовый остров рушился.
Аэлина сделала шаг по мосту.
Астерина — это было имя золотоволосой ведьмы. Она снова кричала Маноне, кричала в мольбе подняться, выжить. Остров затрясся.
Оставшийся мост — мост к ее друзьям, к Ровану, к безопасности — все еще держался.
Аэлина чувствовала это раньше: нить в мире, поток, бегущий между ней и кем-то еще. Она почувствовала это одной ночью, много лет назад, и дала денег молодой целительнице, чтобы к чертям выбраться с этого континента. Она почувствовала рывок — и решила вернуть его.
Сейчас это снова был он, этот рывок — к Маноне, чьи руки подогнулись, когда она рухнула на камень.
Ее враг — ее новый враг, которая убила бы и ее, и Рована, только представься ей шанс. Воплощение монстра. Но, пожалуй, монстрам нужно приглядывать друг за другом, время от времени.
- Беги! - проревел Эдион с той стороны ущелья.
И она побежала.
Аэлина побежала за Маноной, перепрыгивая через упавшие камни, ее лодыжки подворачивались о рассыпавшиеся обломки.
Остров качался с каждым ее шагом, и солнечный свет обжигал, словно Мэла удерживала этот остров в воздухе с каждой последней частицей силы, которую богиня смогла собрать на этой земле.
Затем, Аэлина оказалась возле Маноны, и ведьма подняла на нее полные ненависти глаза. Аэлина стаскивала с нее камень за камнем, остров прогибался под ними.
- Ты слишком хороший боец, чтобы убивать тебя, - выдохнула Аэлина, протягивая руку под плечами Маноны и поднимая ее на ноги. Скала накренилась влево — но удержалась. О, боги.
- Если я из-за тебя умру, я выбью из тебя все дерьмо в аду.
Она могла бы поклясться, что ведьма испустила надломанный смешок, когда поднялась на ноги, практически мертвым грузом в руках Аэлины.
- Ты должна позволить мне умереть, - проскрежетала Манона, когда они перепрыгнули через валун.
- Знаю, знаю, - ответила Аэлина задыхаясь, ее порезанная рука ныла под весом ведьмы, которую она поддерживала.
Они поспешили через второй мост, храмовая скала накренилась вправо — растянувшийся позади них мост натянулся над ущельем и блестящей далеко-далеко внизу рекой.
Аэлина потянула ведьму, скрежеща зубами, и Манона перешла на неустойчивый бег. Эдион по-прежнему стоял между столбцами через ущелье, с рукой все еще протянутой к ней — в то время, как другой поднял меч повыше, готовый к прибытию Лидера крыла. Скала позади них застонала.
На пол пути позади - их не ждало ничего, кроме погружения в смерть. Манона кашлянула синей кровью на перекладину. Аэлина проговорила:
- Что, черт возьми, хорошего в ваших чудовищах, если они не могут спасти вас от такого рода вещей?
Остров изменил направление и наклонился назад, и мост туго натянулся — ох, дерьмо — дерьмо, он собирался порваться. Они бежали быстрее, пока она не смогла видеть напряженные пальцы Эдиона и блеск его глаз. Скала треснула так громко, что оглушила ее. Затем натянулся и порвался мост, когда остров начал разрушаться в пыль, съезжая набок —
Аэлина перепрыгнула последние несколько футов, сжимая красный плащ Маноны, когда цепи моста разорвались. Деревянные рейки выпадали у них из-под ног, но они уже прыгали.
Аэлина испустила вздох, когда врезалась в Эдиона. Она обернулась, чтобы увидеть, как Шаол хватает Манону и оттаскивает ее от края ущелья, ее плащ, разорванный и покрытый грязью, развевался на ветру.
Когда Аэлина посмотрела мимо ведьмы, храм уже исчез.
***
Манона задыхалась, концентрируясь на своем дыхании, на безоблачном небе над ней.
Человек оставил ее лежать между двумя каменными столбцами. Королева даже не удосужилась попрощаться. Она просто помчалась к раненому Фэйскому воину, его было имя словно молитва на ее устах.
Рован.
Манона подняла взгляд вовремя, чтобы увидеть, как королева падает на колени возле раненого воина, в траву, требуя ответов от мужчины с темными волосами — Шаола — который прижимал руку к ране от стрелы в плече воина, чтобы остановить кровотечение. Плечи королевы тряслись.
Огненное сердце, пробормотал Фэйский воин. Манона продолжила бы смотреть — если бы не закашляла кровью на яркую траву, и если бы все перед взором не потемнело.
Когда она очнулась, они ушли.
Прошла только пара минут — потому что потом здесь был шум от крыльев и рев Аброхаса. И здесь были Астерина и Соррель, устремившиеся к ней прежде, чем их драконы полностью приземлились.
Королева Террасена спасла ей жизнь. Манона не знала, что с этим делать.
С тем, что она должна своему врагу долг жизни.
И с тем, что она только что узнала, насколько тщательно ее бабушка и король Адарлана намеревались уничтожить их.
Дорога назад, через Задубелый лес, была самым длинным путем за всю жалкую жизнь Аэлины. Несрин вытащила стрелу из плеча Рована, а Эдион нашел немного трав, которые нужно разжевать и приложить к открытой ране, чтобы остановить кровотечение.
Но Рован все еще слабел в руках Эдиона и Шаола, пока они спешили через лес.
Идти было некуда. Ей некуда было отнести раненого Фэйского воина в этой столице, во всей этой выгребной яме, которую они называют королевством.
Лисандра была бледна и тряслась, но она расправила плечи и предложила нести Рована, когда кто-то из них устанет. Никто из них не согласился. Когда Шаол в конце концов попросил Несрин понести раненого вместо него, Аэлина мельком увидела, что кровь пропитала его тунику и руки — кровь Рована — и ее почти вырвало. Медленнее — каждый шаг был медленнее, потому что силы покидали Рована.
- Ему нужно отдохнуть, - мягко произнесла Лисандра.
Аэлина приостановилась, высокие дубы вокруг давили на нее.
Глаза Рована были полузакрыты, все цвета покинули его лицо. Он даже не мог поднять голову.
Она должна была позволить ведьме умереть.
- Мы не можем просто остановиться посреди деревьев, - сказала Аэлина. - Ему нужен целитель.
- Я знаю, куда мы можем отнести его, - сказал Шаол.
Она подняла глаза на капитана.
Она должна была позволить ведьме убить его тоже.
Шаол мудро отвел взгляд и посмотрел на Несрин.
- Загородный дом твоего отца — мужчина, который управляет им, женился на повитухе.
Рот Несрин напрягся.
- Она не целитель, но — да. У нее может что-то быть.
- Вы понимаете, - сказала Аэлина им очень тихо, - что если я заподозрю, что они собираются нас предать, они умрут?
Это была правда, и может это и делало ее монстром для Шаола, но это ее не волновало.
- Я знаю, - сказал Шаол.
Несрин просто кивнула, оставаясь спокойной, оставаясь твердой.
- Тогда показывайте дорогу, - промолвила Аэлина пустым голосом. - И молитесь, чтобы они могли держать свои рты на замке.
***
Радостный, бешеный лай приветствовал их, пробуждая Рована от забытья, в котором он был в течение последних нескольких миль к каменному дому. Все это время Аэлина едва дышала.
Но несмотря на себя, несмотря на ранение Рована, когда Быстроногая побежала через высокую траву в их сторону, Аэлина немного улыбнулась.
Собака скакала вокруг нее, облизывала и скулила, махая своим пушистым золотым хвостом.
Она не осознавала, насколько грязные и окровавленные ее руки, пока она не положила их на блестящую шерсть Быстроногой.
Эдион крякнул, когда весь вес Рована свалился на него, в то время как Шаол и Несрин потрусили к большому, ярко освещенному каменному дому, в то время как сумерки уже полностью окутали их. Хорошо. Меньше глаз увидят, как они вышли из Задубелого леса и пересекли свежевспаханные поля. Лисандра попыталась помочь Эдиону, но он снова отказался. Она зашипела на него и все равно помогла.
Быстроногая танцевала вокруг Аэлины, затем заметила Эдиона, Лисандру и Рована, и этот хвост стал немного неуверенным.
- Друзья, - сказала она своей собаке.
Она стала просто огромной с тех пор, как Аэлина в последний раз ее видела. Она не была уверенна, почему это ее так удивило, когда все остальное также сильно изменилось в ее жизни.
Заверение Аэлины показалось надежным для Быстроногой, которая пустилась рысью вперед, сопровождая их к деревянной двери, которая была открыта, чтобы показать высокую повитуху с серьезным лицом, которая бросила на Рована один взгляд и напряглась.
Одно слово. Одно чертово слово, которое предположит, что она может не впустить их, и она умрет.
Но женщина прозинесла:
- Кто бы не положил этот кровавый мох на его рану, он спас ему жизнь. Отнесите его внутрь — нам нужно промыть ее, прежде чем делать что-либо еще.
***
