— Не заметишь тут, пожалуй, — ворчливо отозвался ректор МАМ. — Но вот что я тебе скажу, представь себе следующее развитие событий: я начинаю проявлять знаки внимания, улыбки там, конфеты всякие, погулять позову или ещё что придумаю. Потом куплю ей какое-нибудь дорогое украшение, попутно распуская комплементы, дальше произойдет то, что в нашем возрасте неизбежно… И вот, когда это случится, у меня будет всего лишь два выхода: бежать из МАМ и возвращаться на родину, либо же впрягаться в упряжь, как старая, но дорогая хозяину кляча, трепливо снося понукания извозчика в лице Ил'лариэль. Ни один из этих вариантов, увы, мне не подходит. Я люблю женщин, Мэйр, но только не тогда, когда начинаю находить их волосы на своих расческах, а вещи в моем шкафу. И, уж не знаю, к счастью или к сожалению, но мы вместе работаем с Ил'лариэль, что априори исключает нашу связь.
— Иногда, я не знаю кто ты больше, Тарий, ребенок или старец?
— Поверь мне, если бы я помнил, каково это, быть ребенком, я бы и сам точно знал ответ, — одними губами улыбнулся Осбен и глубоко вздохнул. — Прошу тебя, Мэйр, присмотри за Марой.
— За кем? — нахмурился профессор Кирл, пытаясь вспомнить, кому могло принадлежать незнакомое имя.
— За девушкой, что я зачислил на твой факультет. За человеком.
Черная бровь профессора Кирла удивленно взметнулась вверх, но, давно зная Тария и понимая, что вампир ни за что не скажет больше, чем решит сам, Мейр удержался от вопросов. Раз Тарий просит, значит, так нужно.
Лишь утвердительный кивок Кирла стал ответом ректору МАМ.
— Спасибо тебе, — коротко поблагодарил Тарий, обдумывая наказание, которое смог бы назначить для Мары за оскорбление профессора…
* * *
Ким ободряюще сжимал мою руку, невольно заставляя почувствовать себя маленькой девочкой, что доверчиво жмется к отцовскому плечу, ища поддержки. Несколько минут назад закончилась первая половина занятий, и мы с братом направлялись в столовую, чтобы слегка перекусить перед началом физподготовки. Мощный поток из студентов и преподавателей устремился в ту же сторону, что и мы, не давая возможности повернуть назад. Если говорить откровенно, то, несмотря на голод, идти в общую столовую и сидеть там целый час, пока благородная братия соизволит пропустить к стойке человеческих студентов, совершенно не хотелось.
— Надо будет сходить на рынок после занятий. Я уверенна, что мы проходили вчера нечто похожее на это, — едва не срываясь на крик в образовавшейся толкучке и гомоне, пыталась я докричаться до брата.
— Зачем? — так же отозвался он.
— Сама готовить буду, — отчаянно хватаясь за руку брата, пытаясь от него не отстать, сказала я.
На это мое простое заявление Ким встал как вкопанный, и я по инерции налетела на его спину, больно приложившись носом.
— Сама? — нехорошо прищурившись, спросил он.
— Ну, да, — странно, я почему-то думала, что Ким обрадуется моей идее?
— Я в этом не участвую, — коротко отрезал брат, резко повернулся ко мне спиной, попутно ухватив меня за руку.
— Эй! Что это значит? — возмутилась я.
— Прости, дорогая, но я помню твои кулинарные потуги с детства, когда есть это мог один отец и то, лишь потому, что так уставал в кузне, что просто не почувствовал бы на тот момент разницы между твоей отравой и маминой кашей.
— Я тогда маленькая была! — справедливо возмутилась и тут же пошла в наступление:
— А теперь я выросла, и зря ты считаешь, что до сих пор ни на что не годна!
— Да, разумеется, ежедневные набеги на кухню Орэна только добавили тебе мастерства … в обжорстве, — на последнем слове Ким расплылся в довольной улыбке и буквально затрясся от неконтролируемого хохота. — Да, чтоб тебя одну прокормить, никаких карманных денег не хватит, — сквозь смех говорил брат.
— Идиот тупой, — сквозь зубы процедила я, а свободной рукой дернула его за волосы.
Ну, что тут скажешь, как бы мы ни кичились, что самостоятельные и взрослые, но все же такие ещё дети.
С боем мне в очередной раз пришлось отвоевывать право на обед. Казалось бы, престижное заведение, а такой бедлам, куда не посмотри. Надо бы с Тарием поговорить на эту тему при первой возможности, если, конечно, на него стены МАМ не подействовали так же, как на большинство учащихся… А то ведь и разговаривать не станет.
Тем не менее, на этот раз Ким проголодался куда сильнее, потому решительно пошел в атаку на раздаточную стойку вместе со мной. Хорошо, что пришли мы в самый час пик, потому не слишком выделялись из общей массы голодных студентов. И удалось избежать приставаний, каких-то конкретных замечаний в нашу сторону. Обед оказался гораздо приятнее завтрака, что не могло не радовать, потому, с удовольствием съев мини-порцию, что у нас была одна на двоих, мы решили сразу же найти тренировочную площадку, чтобы успеть к началу занятий.
Здание МАМ оказалось подобно непреодолимому бастиону. Снаружи оно было гораздо меньше, чем изнутри, что не могло не поражать наше с братом воображение, а вместе с тем это вызывало нешуточное раздражение. Кроме использования лифтов-телепортов, местные студенты умели каким-то неведомым образом перемещаться в пространстве. Мы с Кимом о такой магии не имели ни малейшего понятия, потому мы шли, и шли, и шли, и, казалось, конца этому не было. Коридоры МАМ были невероятно длинными, однообразными и совершенно непонятными. В том плане, что никаких указателей с тем, 'что' и 'где' находится, не было. Они как змеиные ходы испещряли все здание, переплетаясь друг с другом и вновь расходясь.
'Хорошо, хоть потолки высокие, и окна встречаются', подумалось мне.
— Интересно, одному мне кажется, что мы здесь уже проходили, — словно бы в пустоту поинтересовался брат.
— Не знаю, но ещё немного, и я начну кричать… в лучшем случае, — неохотно призналась я.
Брат странно скосил взгляд в мою сторону и решил прибавить шагу.
— Смотри, в конце коридора кто-то есть, — потянул он меня за руку.
— Да, но боюсь, пока мы дотащимся до конца этого коридора, они либо уйдут, либо состарятся до состояния беспамятства, — невесело пошутила я.
— Не бухти, а прибавь шагу, — рыкнул Ким.
— Надень юбку по самые пятки и каблуки не забудь, а потом прибавь шагу, — ехидно отозвалась я.
Но к нашему счастью группка притулившихся на подоконнике студентов никуда не исчезла и не ушла, а лишь с интересом рассматривала наши потуги по преодолению коридора в рекордно короткие сроки. Студентами, а точнее студентками, оказались две молоденькие человеческие девушки. Одна из которых, одетая в пышное фиолетовое платье на кринолине и корсете, с нескрываемым интересом рассматривала моего брата и с таким же ничем не завуалированным презрением меня. Вторая же девушка, одетая в чуть менее вычурное платье, чем её товарка, лишь изредка бросала в нашу строну задумчивые взгляды и всё больше дарила их книге, что сейчас бережно держала в руках.
