В мясном ряду я засмотрелся на сдобненькую и сочную служаночку, веселую хохотушку, что выбирала грудинку, а мясник тоже отпускал шуточки и ловко рубил для нее отобранное мясо крупными ломтями. От нее так и струилось здоровье, хорошее настроение, и все, встречаясь с нею взглядами, начинали улыбаться.
Она несла тяжелую корзину, сильно кренясь на другой бок, я догнал и взялся за ручку.
– Давай помогу.
Она обратила на меня смеющееся лицо.
– Спасибо!.. А я тебя сразу заметила.
– Правда?
– Ну да, – сказала она со смехом. – Ты прямо раздевал меня глазами, когда я выбирала мясо. Ну как я, когда голая?
– Я не все рассмотрел, – ответил я с сожалением. – Хорошо бы еще… Гм… Чтоб одежда не мешала воображению.
Она захохотала, показывая сочный красный рот и белые ровные, хоть и мелкие зубки.
– Ишь ты какой!
– Я такой, – согласился я скромно. – Люблю веселых.
– Веселых все любят, – сообщила она. – А ты что здесь делаешь?
– Да вот на тебя засмотрелся, – сказал я с предельной мужской откровенностью, – какая ты сдобная булочка… И обо всем на свете забыл.
Она довольно хихикнула.
– Правда?
– Еще какая! – заверил я. – Я б так тебя и сожрал всю. У меня уже слюнки потекли.
Она засмеялась во весь рот.
– Ух какой ты откровенный! А я, знаешь, уже привыкла, что господа всегда сперва много чего наговорят, а за пазуху лезть начинают уже потом. А под юбку еще позже…
Я вздохнул.
– Так то господа! Они ж благородныя… А мы простые. Вот я и хочу тебя по-простому. Ты как насчет, а?
Она снова оглядела меня с головы до ног, я постарался раздвинуть плечи и выглядеть парнем хоть куда, чтоб она видела и понимала, что я такой, хоть куда, долго разговаривать не буду, мы ж простые, хоть и рыцари по происхождению.
– Ишь ты какой, – произнесла она игривым голоском, щебечущим и уже податливым, – может быть, может быть… Но не сегодня.
Я нахмурился.
– Ты чё?.. Сегодня хороший день.
Она покачала головой.
– Нет.
Я широко усмехнулся.
– Ну, если день не нравится, тогда вечер? Я вообще-то и ночью умею… Как насчет ночи?
Она оглянулась, заслышав в сторонке шум, зашептала:
– Не могу! Сегодня я занята.
– Ночью? – спросил я удивленно, хотя мое удивление как раз наигранно, такая сдобная пышечка как раз ночью и будет занята больше всего, по ее хитрой мордочке видно. – Ну да, понимаю, ты нарасхват…
– Ничего ты не понимаешь, – зашептала она еще жарче, оглянулась по сторонам и добавила совсем тихо: – Сегодня должна сопровождать госпожу!
– На тайное свидание?
Она помотала головой.
– Нет.
– А куда?
– Вот так тебе все и скажи, – упрекнула она, – а если это нельзя говорить?
– Но мне же можно, – сказал я обидчиво.
– Почему?
– Во-первых, – сказал я и загнул палец, – я здесь чужой, никого не знаю и никому не разболтаю. Во-вторых, ты такая хорошенькая, как ты можешь хранить тайны? В-третьих, разве по мне не видно, что я никому не скажу?
Она засмеялась, польщенная.
– Вообще-то ты в самом деле такой… с виду. Ну, что не разболтаешь. Ладно, это не такой уж и секрет… Я сопровождаю госпожу в Храм Черной Мессы. Там еженедельная мистерия! Будут лучшие люди города.
– Здорово, – сказал я, подпуская в голос побольше восторга и зависти, – это же надо! Я, как и все, слыхивал про такие штуки, но даже не видел тех, кто все это устраивает. Нет, конечно, видел, они ж тоже по городу ходят, как и остальные, но не знал, кто из них кто… Там все в плащах и в масках?
Она кивнула.
– Ну да… сперва. Потом гасят свечи, а окна закрыты, чтобы даже луна не заглянула…
– Ты тоже участвуешь?
Она сказала испуганно:
– Ты что? Это только для знатных.
– Но ты же видела?
Она помялась, снова быстро зыркнула по сторонам и сказала тихонько:
– Видеть видела… ну, подобралась поближе, интересно же!.. Но участвовать ни-ни!.. там все так торжественно, так красиво…
Я сказал умоляюще:
– Хорошо бы взглянуть, но, с другой стороны, пока твоя госпожа будет занята… ты-то свободна?
Она поощряющее улыбнулась.
– А ты догадливый.
– Стараюсь, – ответил я скромно. – Когда вижу тебя такую лакомую, откуда и умные мысли берутся!
Она посмотрела на меня пытливо, я ответил честным прямым взглядом, в котором постарался выразить свой восторг ее грудью, ее задницей и вообще всем ее пышным телом.
– Да уж вижу, – сказала она саркастически, но в то же время игриво, – какие умные…
Я оглядел ее раздевающим взглядом.
– Сам удивляюсь своей умности!
– Хорошо, – произнесла она с некоторым колебанием. – Наш охранник хочет отвертеться, у него свои тайные дела в городе… Я договорюсь, и сегодня его заменишь ты. Когда госпожа пройдет во внутренние покои храма, мы останемся в холле…
Она замолчала с таинственным видом, я огляделся и сказал таким же приглушенным голосом:
– Надеюсь, в том холле отыщется какой-нибудь альков или хотя бы ниша?
Она расхохоталась.
– Множество!..
– Прекрасно, – сказал я и оглядел ее с таким видом, будто уже раздел и щупаю жадными лапами. – Я о таком только мечтал!..
Над городом серебрится легкий туман, луна выглянула из-за тучи печальная и тут же пугливо скрылась, однако ночь не потеряла прелести, слышнее стали запахи мясной еды, жгучих пряностей и благовоний, однако не церковных, а каких-то… я шевелил складками на лбу, думая, что шевелю извилинами, но не мог подобрать другого обозначения, как «содомских».
Я стоял у железных решетчатых ворот, когда по ту сторону прошелестели легкие шаги. Появились две женские фигуры, головы укутаны платками так, что видны только блестящие глаза.
Калитка открылась бесшумно, вторая фигура прошептала:
– Госпожа, вот этот заменил Живоглота.
Первая оглядела меня с головы до ног, тихий, но властный голос произнес:
– Да, он хорош. Даже крупнее Живоглота. Ладно, пойдемте.
Я спросил почтительно:
– Госпожа расплатится со мной по возвращении?
– Да, – ответила она небрежно, – да. Когда вернемся.
Я пошел впереди, так как уже знаю, где храм, а дорогу вижу прекрасно даже там, где стоит сплошная темень. Вышли через западные ворота, я смутно подивился такой странной осаде, потом вспомнил, что еще в военной доктрине древних иудеев было правило оставлять свободный выход для бегства. Это объяснялось заботой о мирных жителях, чтобы не погибли, якобы, но, понятно, уйти мог и гарнизон или хотя бы отдельные воины, а то и целые отряды. Кроме того, прижатые к стене, и мирные становятся очень немирными, так что осаждающие оставляют такой коридор вовсе не из-за излишней гуманности. Прав Ришар, варварами управляет какая-то хитрая тварь, умная, а то и много знающая.
