— Ну, о том, что Валор Боргиа неожиданно вылез из своего кокона, ты и сам догадался. Он сумел захватить власть в Редоране и быстро начал строить свою империю, возрождая на континенте культ Араноса. Хотя культ существовал и до этого. О самих арранах люди на материке постепенно забыли напрочь, а вот бога помнили. Впрочем, дикари Архипелага и о наших трехглазых приятелях еще помнят…
Барту стало не по себе. Аранос всегда был для него и для всей его семьи главным богом, даже главнее Девы Ветров, почитаемой всеми моряками поголовно. Он слышал, конечно, что широкое распространение этот культ получил только после расширения империи, но с трудом в это верил. Казалось, Аранос–Хранитель вечен, и вера в него старше самого человеческого рода.
— Но ведь в часовнях Араноса обходятся без человеческих жертвоприношений…
— Да что ты? – зло усмехнулся Серый. – Мальчик мой, ты не представляешь, сколько узников накопилось в казематах Валора. Их истязают месяцами, высасывая темную ци. Из их костей и черепов…
— Ладно, ладно, я понял! Не продолжайте! У меня и так в желудке все шевелится!
— Я просто хочу, чтобы ты понял. Времена, когда арраны снова в открытую начнут править миром, не за горами.
— Я понял… – тихо повторил Барт и на некоторое время замолчал, осмысливая услышанное.
Но хватило его ненадолго – в голове теснилось еще слишком много вопросов.
— Ну а что с вами? Что было после разговора с Арайей?
— Я показал ей книгу, оставленную Рианой. Это были записи одного из последних пилигримов. С их помощью я отыскал уцелевшую резиденцию ордена в развалинах замка у подножия Альдарского хребта. Там сохранились кое–какие хроники, карты, снаряжение…
— И вы стали Серым пилигримом?
Маг тяжело вздохнул:
— Когда все, чем ты жил, уничтожено, а все близкие либо мертвы, либо покинули тебя… Приходится искать новую цель в жизни. Я думаю, ты поймешь меня, как никто другой.
Барт, чувствуя набухающий в горле ком, кивнул.
— Поначалу я просто хотел отыскать Риану, мою мать. Или хотя бы выяснить, почему она исчезла. Мне удалось узнать, что Валор долгое время держал ее в плену, намереваясь использовать ее возможности Ныряльщицы в каких‑то своих целях. Ей удалось бежать, но куда – непонятно. Скорее всего она канула в Зааруме.
— Сбежала в другой мир?
Серый покачал головой:
— На это у нее точно не хватило бы сил. Она либо умерла, либо ее забросило так далеко, что она не может вернуться…
— Я… сожалею, господин Леонард.
— Я тоже. Ее уже не вернуть. С этим я в конце концов смирился.
— Но почему вы один?
— Пилигримы и в старые времена обычно действовали в одиночку. Охотник должен держаться в тени.
— Да нет же! Я имел в виду – почему вы не собрали вокруг себя друзей, учеников? Если уж возрождать орден, то…
— Чем больше людей знают о чем‑то, тем меньше шансов сохранить это в секрете, – перебил Серый. – Я не мечтатель, Бартоломью. Я вполне понимаю, что сейчас возродить орден невозможно. А вот сболтнуть лишнего ненадежному человеку – можно запросто. Тому, кто выдаст тебя имперцам. Из страха, из‑за желания получить вознаграждение, или под пытками – вариантов множество. К тому же… Далеко не всякий поверит. Карл, к примеру, не поверил.
— Но я же вам верю! И все равно нашлись бы люди, что поверили бы! Как же получилось, что вы совсем–совсем один?
— Есть причины, Бартоломью, – после долгой паузы ответил Серый. – Я сам выбрал одиночество. После одного очень болезненного урока, который мне преподал Валор. Но это уже отдельная история, и мне сейчас совсем не хочется вспоминать об этом.
— И все‑таки?
Серый недовольно крякнул, но все же продолжил:
— Все эти двадцать с лишним лет мне приходится скрываться. От имперской стражи, от арранов, от ордена Красной руки, которые служат Валору… Я не остаюсь на месте дольше двух–трех дней. У меня давно не было друзей, привязанностей, вообще чего‑то такого, что бы я не смог бросить, едва почувствовав опасность. Но к этому я пришел не сразу…
Маг надолго замолчал, и Барт не решился его торопить.
— Ее звали Каролина, – наконец, сказал Серый. – Мы познакомились буквально через пару недель после той встречи с Арайей. Я влюбился без памяти. Забыл обо всем. Мы собирались сбежать с ней на восток, в Зуулистан… Но немного не успели. Меня выследили головорезы Красной руки. Я едва успел скрыться. Она – не успела…
— Ее схватили?
— Да. Долго пытали, пытаясь через нее выяснить, где я скрываюсь. А потом, обвинив в темном колдовстве, четвертовали на площади. Хотели выманить меня.
— Но вы… – осторожно начал Барт.
— Я пришел, – жестко отрезал пилигрим. – Я, конечно, ничего не смог сделать. Просто стоял в толпе, нарядившись в какой‑то обвалянный в навозе балахон. И видел все…
Барт молчал, в душе коря себя за то, что заставил Серого вспоминать об этом.
— Сегодня Карл сказал там, в таверне, что ненависть ослепила меня, – изменившимся голосом продолжил маг. – Знаешь, Бартоломью, это действительно так. И эта ненависть не только к Валору и его империи. Хотя, конечно, из‑за него я потерял все. Но еще больше я ненавижу себя…
— Но вы же ничего не могли сделать!
— Я должен был умереть за нее!! – вскрикнул, как от боли, Серый. – Или вместе с ней!
Они замолчали. Маг лежал неподвижно, запрокинув голову. Свет лампы выхватывал из темноты его четкий, как на монетах, профиль.
— Знаешь, Бартоломью, я ведь не доблестный рыцарь, пекущийся о спасении человечества. И я не был таким даже тогда, в твоем возрасте. Когда на меня обрушились все эти знания об арранах, о Валоре, о том, кем на самом деле была моя мать… Моим первым желанием было спрятаться. Уехать на край света, забыть обо всем. А когда я встретил Каролину, это желание приобрело уже совсем конкретные очертания…
Серый снова замолчал. Барт терпеливо ждал, пока тот продолжит.
— После ее смерти я сам был готов залезть в петлю. Я вообще плохо помню те дни. Арайя нашла меня в какой‑то ночлежке, пьяного до беспамятства, без гроша в кармане… И дала новую цель. Уткнула в арранийские книги. Я начал изучать их магию. Хроники Серых пилигримов. Записи Велдора Ортоса… Все, что могло помочь мне стать если не погибелью Валора, так хотя бы здоровенной занозой в его заднице. И это мне удалось.
— Вы могли бы объединиться с повстанцами Балтазара, чтобы свергнуть императора…
— Проклятие, Бартоломью, не разочаровывай меня! Я думал, что ты сообразительнее.
— Но…
— Неужели ты думаешь, что Валор за столько лет не истребил бы кучку каких‑то повстанцев, тем более возглавляемую таким недоумком, как Балтазар?
— Но не истребил же? Они до сих пор возникают то там, то здесь. У нас в Валемире прошлой зимой казнили четверых заговорщиков, что подожгли имперские казармы. Говорили, что это люди Балтазара…
