— Но что у меня общего с этим животным?! — возмутился Маг.
— Как — что? — Старик кивнул куда-то вниз, на малиновый плащ Мага. — А хвост?
Маг взглянул туда и увидел, что из-под полы его плаща высунулась любопытная Талеста. Только этого еще здесь не хватало!
— Сгинь! — прошипел ей Маг. — И чтобы я тебя больше не видел!
Веревка поспешно спряталась под плащ. Маг подавил смешок — положение, в которое он попал, выглядело восхитительно идиотским.
— Ладно, старик, — сказал он. — Допустим, что это я. Зачем ты меня вызвал?
— У меня есть заветное желание, которого не выполнить никому, кроме тебя, князь тьмы, — торжественно произнес колдун. — Я знаю, какую плату ты с меня за него потребуешь, и я готов заплатить ее. Ты ведь явился ради моей души?
Маг действительно обратил внимание на старика потому, что его заинтересовала эта искра.
— В каком-то смысле — да, — сказал он.
— Я готов! — воскликнул старик. — Я готов отдать ее тебе, когда покину этот мир. Я согласен написать любую расписку и подписать ее собственной кровью! Но сначала ты выполнишь мое желание!
— Какое желание? — спросил Маг.
— Всю свою жизнь я потратил на изучение тайн колдовства, — горячо заговорил он. — Я неустанно трудился, но в старости увидел, что ничего не успел. Я понял, что мне не хватило времени, что я упустил главное. Теперь я умудрен годами и знаю, что мне делать. Верни мне молодость, чтобы я мог заново прожить свою жизнь…
Талеста безропотно сидела под плащом Мага, не смея ни подсматривать, ни даже подслушивать. Она всегда чуяла, когда хозяина лучше не сердить. Ей показалось, что прошла целая вечность, когда он наконец вспомнил о ней и позвал ее по имени:
— Талеста!
Веревка выглянула из-под плаща. Они находились не в комнате колдуна и даже не в плотном мире людей, а в каком-то ином месте.
— Куда это тебя занесло? — проворчала она. — И почему?
— Не так уж далеко, веревочка, — ответил он. — Это тонкий план человеческого мира.
— А где колдун?
— Его искра только что ушла из воплощения. Ты еще успеешь посмотреть ей вслед.
— Ну и ничего интересного, — завертела узелком веревка. — Подумаешь, невидаль — обычная искра, даже не из самых больших. Возможно, мне показалось там, под плащом, — обиженно намекнула она на запрет, — но, по-моему, ты провозился с ней ужасно долго. Раз уж я ничего не видела и не слышала — на что не пойдешь ради некоторых, — то, надеюсь, ты расскажешь все сам…
Обиженный тон веревки явственно давал понять, что иначе ее дружеское расположение останется под вопросом.
— Чудные у этих людей представления о нематериальной жизни. — Маг тряхнул головой, словно отгоняя наваждение. — Оказывается, они воображают, что повелители добра и зла борются за обладание их искрами. В жизни не слышал такой чепухи! Как кому-то можно обладать божественной искрой? Она же изначально свободна.
— А при чем тут колдун? — потребовала Талеста. Ее не так-то просто было отвлечь от упущенного.
— Он подробно объяснил мне все, — сказал Маг. — Если что-то кому-то нужно, значит, это можно ему продать. И что ты думаешь — люди вовсю развернули торговлю своими искрами. У большинства это единственная ценность, да и то сомнительная — лично я не дал бы за нее и медяка, — но они ее почему-то оценивают очень высоко. Этот старец, например, потребовал за нее ни много ни мало, а целую повторную жизнь. Ну, я и подумал: раз он говорит, что не успел главного, но теперь знает, что нужно делать, так почему бы не дать ему попробовать?
— Ты это сделал?! — встревожилась веревка. — Тебе теперь вовек не отчитаться перед Императором!
— Мало ли мы делали глупостей в этом мире? — пожал плечами Маг. — Одной больше, одной меньше. По крайней мере, я узнал, что у этого колдуна считается главным. Я полагал, что он с удвоенной силой возьмется за познание мира, а он начал новую жизнь с того, что соблазнил добродетельную девицу.
— В каком-то смысле это тоже познание мира, — глубокомысленно заметила Талеста.
— Вскоре она надоела ему, и он ее бросил, — усмехнулся Маг. — Девушка сошла с ума от горя, она задушила своего новорожденного младенца и была казнена, но мой подопечный как-то не очень обратил на это внимание — его голова уже была занята другими побуждениями. Высокими, разумеется.
— Ну конечно, какими же еще? — поддакнула веревка.
— Я тогда намекнул ему, не закончил ли он свое главное дело и не пора ли ему в перевоплощение? Но, что ты думаешь — он, оказывается, только вошел во вкус. Сказал, что не собирается отдавать свою драгоценную искру по дешевке. Представляешь, что он воображал о своей убогой, замызганной душонке?
— Ты, конечно, сразу же отправил его перевоплощаться? Правильно сделал.
— Увы, веревочка, я, видимо, так устроен, что никогда ничего не делаю правильно, — вздохнул Маг. — Он заявил, что собирается осчастливить человечество, но для этого ему нужна полная власть над миром и самая прекрасная женщина всех времен и народов. Даже назвал какая. И разумеется, неограниченный срок жизни, чтобы он собственными глазами убедился во всеобщем счастье. И когда он сам скажет мне, что совершенно всем доволен и ему больше нечего желать, — вот тогда я, так и быть, заберу его искру. А до тех пор я должен быть у него на побегушках.
— Он потребовал так мало? — хихикнула Талеста. — Неужели больше ничего?
— Нет, ничего, — хмыкнул в ответ Маг. — На редкость скромный и воздержанный парнишка. Я решил, что такая скромность заслуживает вознаграждения.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что поставил весь мир на уши, чтобы исполнить прихоть какого-то человечка? — ужаснулась она. — Считай, что ты уже в Бездне.
— Нет, конечно, я еще не совсем невменяемый, — успокоил ее Маг. — Я перенес его сюда, на тонкий план, и сделал для него модель мира. Маленькую такую, а затем прокрутил в ней время, чтобы побыстрее отвязаться. В плотном мире прошло не больше года.
— А люди в модели?
— Разумеется, подделки, без божественной искры.
— А женщина?
— Кукла, конечно, и больше ничего. Парень оказался слишком слепым, чтобы заметить это. Был уверен, что мир вращается вокруг него, хотя, как известно, он вращается вокруг Солнца. Такие всегда слепые, даже с нормальным зрением. Я позволил ему состариться — сказал, что даже мое могущество имеет пределы. Когда он ослеп настолько, что смог внушить себе, что все на свете происходит по его указке — вот тогда он заявил, что совершенно доволен и собой, и миром. И тогда я с легким сердцем отправил его перевоплощаться. Возможно, в будущей жизни этот опыт пойдет ему на пользу.
