По волнам
Медленно и осторожно спускался Элиффин по длинной череде ступеней, ведших от разрушенного дворца Гаувдардиса на главный проспект Ансапиена. На плечах у него сидела радостная Нирана, которая, не скрывая улыбки, созерцала окружавший ее мир совершенно новыми глазами.
На середине пролета он совершенно внезапно столкнулся с гламаринами. Фордус, вспоминая в каком виде двинулась Нирана к водопаду начал переживать и решил подняться к ней. Следом за ним по лестнице взбиралось еще пятеро гламаринов.
Едва завидев Элиффина, изумленные сыны моря сперва отшатнулись, а затем, признав в нем Сапиена, пали ниц.
-Ваше Величество...мы рады видеть вас...-поздоровался Фордус, не смея посмотреть ему прямо в глаза.
-Здравствуй Фордус, я лишился своей силы, не надо меня больше так называть...я такой же, как и вы...
-Как? - перепугалась Нирана.
-Так...это долгий и грустный разговор, - решил покамест не вдаваться в подробности Элиффин.
-Ваше Величество, нам совершенно все равно, какой силой вы обладаете, для нас вы - повелитель, мы рады будем служить премудрому Сапиену...
-Прошу вас, называйте меня моим земным именем...-взмолился Элиффин, которого имя Сапиена неприятно обожгло, навеяв еще совсем свежие воспоминания.
-Как прикажите...позвольте препроводить вас на корабль, исследование острова мы пока отложим, - любезно предложил Фордус.
-Спасибо большое, с вашей стороны это было бы очень любезно.
Дольрамус, повар на судне, встретил Элиффина с таким же изумлением, как и остальные гламарины. Для высокого гостя, несмотря на все его возражения, кок приготовил лучшее из блюд.
Салат с ананасом и мясом креветок выдался на славу. Подали деликатес на единственной из скатертей, что были на судне. Элиффин аккуратно переложил себе в тарелку одну из креветок и, едва отведав, с восхищением произнес:
-Это самое вкусное из всего, что я пробовал, милые друзья, но мне правда неловко.
-Рад, что вам понравился, я очень старался, - признался Дольрамус.
Остальные гламарины, исполненные радости от встречи со своим властителем, собрались по бокам стола и принялись за обе щеки уплетать вареную рыбу, выловленную накануне.
Улов их был мелким и костлявым, жевался с трудом и, как они не силились изображать удовольствие от приема пищи, Элиффин не мог не уловить их вожделенного интереса к преподнесённой ему трапезе.
-Нетушки... так дело не пойдет... я не могу сам есть, а вы чтоб смотрели... дайте мне тоже рыбу...- попросил Элиффин.
-Но мы приготовили это для вас, Ваше Величество, - попытался уговорить его Фордус, но тщетно.
-Дорогие гламарины, я уже попробовал, это действительно очень вкусно, но здесь очень много... остальное пусть будет для Нираны, она совсем изголодала.
-Ничего не изголодала я... - ласково пробурчала Нирана.
Элиффин не промолвил в ответ ни единого слова. Вместо этого он молча подсадил лакомый кусочек на вилку и поднес к ее рту.
Гламарины заулыбались. Нирана покорно раскрыла рот и, осторожно прожевав, проглотила деликатес, изобразив на лице неподдельное блаженство.
В это Дольрамус быстро спохватился и принес Элиффину рыбу, приправленную последними остатками изысканных специй.
-Не стоило приправлять, но спасибо, милые гламарины, я так вам благодарен, что вы помогли ей...мы всегда вам будем обязаны...
-Вы подарили нам жизнь...мы никогда не сможем отблагодарить вас достаточно...в наших обителях, Ваше Величество, вы всегда будете самым желанным гостем, - промолвили нестройным хором все собравшиеся за трапезой гламарины.
Отобедав, гламарины единодушно решили разделиться. Десять из них должны были отправиться вместе с Элиффином и Нираной назад в Альбигунд, оставшиеся же - постепенно осваивать опустевший остров. Для Элиффина и Нираны обустроили лучшие каюты, остальные гламарины приготовились нести вахту.
Дождавшись восхода луны, синий парусник покинул лазурную гавань и отправился в обратное плавание. Бледно-желтое сияние ночного светила тысячами искр отражалось в спокойных и величественных водах южного моря. Часы друг за другом сменяли друг друга. Чистое мартовское небо с заходом солнца зажглось тысячами мерцающих звезд и созвездий.
На смену позднему вечеру пришла глубокая ночь. В небольшой каюте при свете нескольких тусклых свечей, с трудом разгонявших полумрак, Элиффин и Нирана сидели друг напротив друга на полу каюты, покрытом большим теплым одеялом, и разговаривали.
-Расскажи мне, почему же ты лишился своей силы? - повторила свой старый вопрос Нирана.
-Так вышло... - вновь замялся Элиффин, точно не решаясь рассказать всего.
-Ну пожалуйста... - взмолилась Нирана.
Не смея ей отказать или соврать, он вкратце рассказал о том, как сперва допытывал Верума и Доритерна, а затем решился разыскать Ладрозара.
На этом месте ее прервала Нирана:
-Ладрозара? Того самого?
-Да, его...кого же еще?
-Ничего себе, а зачем? - не могла она уняться.
-Сейчас расскажу, слушай дальше...-попросил Элиффин.
Затаив дыхание, слушала она о том, как разыскал он себрина огня и вместе с ним возвратился к прочим духам, дабы воссоединиться и в едином порыве уничтожить синюю друзу, разлучившую его с любимой.
-Постой...та вспышка на небе, это была она?
-Да...
-И вы все...ты, Доритерн, Верум и даже Ладрозар сделали это ради меня?
-Да...
Внезапное осознание всего того, чем пожертвовал ради нее Элиффин, изумило Нирану. С новым неподдельным любопытством она обратила свой взор к нему. В полумраке корабельной каюты рядом с ней сидел некогда всесильный властитель морей, древний себрин воды, сильнейший из четырех первозданных духов, отказавшийся от всего своего могущества только ради того, чтобы вернуться во Вселмаг и быть сейчас здесь.
-Сапиен... - невольно прошептала Нирана, улавливая в его взгляде доселе сокрытый для нее удивительно глубокий мир дум и размышлений, крепкую волю и твердый несгибаемый дух.
-Нет, теперь я - Элиффин... - также тихо ответил он.
Нирана любила его и прежде, долгие месяцы он был для нее единственным смыслом жизни, который чуть было не ушел навсегда. Теперь же Элиффин стал для нее особенно дорог. Не промолвив больше ни единого слова, она вновь бросилась к нему в объятья. Растроганный до глубины души он распростер ей навстречу руки.
Она прижималась к груди величайшего из легендарных кудесников древности. Осознавая это, ей становилось и радостно, ибо она любила его, и грустно, ибо пожертвовал он всем ради нее, и тревожно, ибо не знала она верно ли поступила, не пожелав ни за что на свете отпустить его.
