Славяне представляли Интра как высокого широкоплечего воина, одетого в кольчугу, а латы его блестели на солнце ярче золота благодаря своеобразному сплетению. Шлем носил конусообразный и остроконечный, способный наводить ужас и страх на своих противников. Ездил он на волшебном единороге, которому не было равных в скорости.
Свет и тьма — вот, кем считался Интра. Он был рассудителен и умен, способен здраво мыслить и быть благорассудным, но также Интра считался повелителем змей, их царем, женатым на змее-демоне Параскеве.
Вечером юные ведьмаги заговаривали все дымоходы и холодцы, дверные и оконные проемы для того, чтобы Интра не смог обрушиться на землю из мира Навь, и не дать ему показать свою силу, которой у него было много. Уж имело это какой-то эффект или нет, но Мирослава завороженно наблюдала, как старшие обучали их замысловатым заговорам, как каждый ведьмаг серьезно принимался за обряды, защищая свое жилище. Каждая печка в хребтах была заговорена учениками, старательно произносившими заговоры:
— Чуткий Интра, услышь наш призыв! Восприми наши ты воспеванья! О, мы знаем тебя, ярый бык! Победи врага, мощный Интра! Сокруши мощь Виева племени!
На следующий день девятнадцатого января праздновался Водосвет, очень похожий на праздник Крещения. На реке Росинке, текущей у Заколдованной Пущи, вырубили прорубь: преподаватели наложили защитные заклинания, не дающие глубоко нырнуть под лед, а позволяющие только чисто символически окунуться под воду. Рогнеда Юлиевна вела свою группу по протоптанной снежной дорожке к реке.
Смеркалось. Январское яркое зимнее солнце уже практически полностью скрылось за горизонтом, лишь последние лучи освещали округу желтовато-розовым закатом.
Школьники кутались в теплые тулупы, валенками топтали свежий скрипучий снег. Мирослава шла, натянув шерстяной расписной платок на голову и закрыв даже нос, и щурилась от колючего ветра. Мероприятие было необязательным для тех, кого подводило здоровье. Остальные же, если не было противопоказаний, к удивлению девочки, согласились принять участие в обряде. Она была в их числе.
— Наши предки считали, что именно в этот день вода становится целебной и светлой, — рассказывала Пень-Колода, пытаясь перекричать порывы ветра. Она повернулась и шла к ним спиной, видя недовольные лица своих подопечных. Воодушевление яриловцев спало, когда все вышли к реке, где ветер дул куда сильнее. — Мы все почитаем и верим в разных Богов, это не имеет значения на данный момент. Вода сегодня является проводником между небом, землей и всей вселенной в целом, поэтому с помощью нее можно очиститься и зарядиться здоровьем на весь следующий год!
— Пчхи! — Мирослава согнулась в три погибели от собственного чихания и шмыгнула носом. — Как же, оздоровимся…
Яромир ухмыльнулся, заметив ее бурчание, и Астра, такая же закутанная в платок до самых глаз, схватила Мирославу под руку, пытаясь согреться.
— Ничего, ледяная вода, наполненная силами всего мироздания, тебя оздоровит, — Полоцкий не скрывал своего хорошего настроения, а подруга посмотрела на него, прищурившись из-под покрытых инеем ресниц.
— Чур, ты первый ныряешь!
— Не могу, — он легко пожал плечами, и к ним сразу же развернулся шедший впереди Вершинин, улыбающийся во весь рот.
— Я первый, Морозыч!
— Да ради Ярилы! — сдаваясь, выставила вперед руки в варежках Мирослава.
Вскоре они подошли к оборудованной проруби, где находилась заведующая общиной ярилы Ирина Александровна с еще парой преподавателей. Она, распустив свою черную косу, стояла в одной белой рубахе и, казалось, совсем не чувствовала студеный холод.
Взгляд ее был прямым, а дыхание ровным. Рядом стоял, укутанный в овчинный огромный тулуп, Велеслав Трофимович Горынов, их преподаватель по Превращениям. И Константин Петрович Афанасьев, преподающий Славянскую мифологию и дополнительный курс по истории. На нем также был тулуп, но пуговицы на нем застегнуты не были.
— Добрый вечер, яриловцы! — поздоровалась с первогодками заведующая.
У проруби собрались все четыре группы учеников первого года обучения. Почти все ежились и уже стучали зубами. Вокруг горели высокие костры, но они ни сколько не согревали. Лишь их пламя играло оранжевым светом на лицах юных ведьмагов, что толпились в волнении у купелей. Предночное безмолвие прерывалось негромкими голосами и шумом январского ветра.
— Думаю, вы уже знаете, какую важность для нас имеет этот обряд, поэтому не будем тянуть! Окунаемся, главное при этом стараться не думать ни о чем плохом, освободить себя от негатива! Затем тут же одеваемся и идем к теплой палатке, она стоит справа! Греемся, сушимся и без промедления возвращаемся в Подгорье! Классруки и старосты, не теряйте учеников, прошу вас!
Последняя фраза была сказана так, будто такое уже было, и ей не хотелось заниматься таким пустяком снова. Развернувшись, заведующая, даже не морщась, прыгнула в воду. Подол ее рубахи всплыл, постепенно утопая за своей владелицей. Мирослава интуитивно задержала дыхание, и когда она уже досчитала до тридцати семи, резко повернулась к Яромиру, который тоже был напряжен. Он посмотрел черными глазами на девочку и снова перевел взгляд на прорубь, кивая в ту сторону.
С громким всплеском Поднебесная вынырнула, поднялась по деревянной лесенке и спокойно приняла теплый платок, один край которого спускался до самого пола. Ее губы слегка посинели и задрожали. Она прошла в теплую палатку, и вереница учеников выстроилась в очередь. Оказалось, что прорубь была не единственной, поэтому ждать долго не приходилось.
Для каждой общины была своя оборудованная деревянным помостом прорубь, и Вершинин, схватив Яромира, потащил его к той, которая была отведена их группе. Полоцкий же за собой повел и Мирославу, не желая терять ее из виду. Следом пошли и Астра с Иванной, держась под руки и стуча зубами от холода.
Скинув тулуп и передав его Рогнеде Юлиевне, как и все стоявшей в длинной рубахе под теплым овечьим тулупом, Никита, перекрестившись по привычке, прыгнул в ледяную воду. Вынырнул парень спустя четырнадцать секунд, от чего Мирослава с облегчением вдохнула обжигающе морозный воздух, задержанный интуитивно вместе с ним. Яромир в свою очередь уже тоже разделся. Если на девушках были только длинные рубахи, то парни были одеты в длинные рубахи и портки, которые неприятно прилипали и быстро коченели на морозе после того, как нырнувший вылезал из воды.
— О-о-о, вот это да, — стуча челюстями и не попадая зуб на зуб, улыбался Никита и натягивал свой тулуп.
Полоцкий, передав одежду Мирославе, пару секунд просто постоял перед прорубью с закрытыми глазами, потер рукой оберег с изображением волка, висевшего на груди. Там же висели еще несколько, которые подруга разглядеть внимательней постеснялась. Неприлично было пялиться на полураздетого отпрыска и наследника императорского престола. Казалось, что губы парня еле двигались, что-то шепча, а затем он прыгнул в воду.
Одна.
Две.
Три.
Четыре.
Пять.
Шесть.
Семь.
Восемь.
Девять.
Десять.
Одиннадцать.
Двенадцать.
Тринадцать.
Четырнадцать.
Пятнадцать.
Шестнадцать.
Мирослава подошла ближе к проруби, пытаясь что-то увидеть в черной от темноты, настигшей округу, речной воде. Она повернулась к Афанасьеву, но тот стоял с ничего не выражающим лицом, лишь острый кончик его носа краснел на бледном лице.
Бульк.
На поверхности воды показался Яромир, его волнистые черные волосы облепили лицо, и он мотнул головой, скидывая кудри с глаз.
— Твоя очередь, — стараясь говорить ровно, произнес парень, поднимаясь на помост. Он забрал свой тулуп у испуганной подруги и потянул за ее рукав.
— Ты долго! — выйдя из оцепенения, прошипела Мирослава, но тут же стала стягивать с себя одежду.
— Мы тебя ждем, — сказала Астра Мирославе и выхватила тулуп и платок из рук Яромира. Она сделала такое лицо, выпучив глаза и поджав губы, будто пыталась ему что-то сказать, но парень лишь больше свел черные брови к переносице.
