Голова была пуста. Это было такое состояние, когда нырнув в воду, поворачиваешься лицом к поверхности и медленно погружаясь ко дну, смотришь на далекое солнце, мерцающие где-то, казалось бы, в другом мире. Так же и я, смотрел бездумно на отдаляющиеся звезды, танцующие с луной. Воздуха была так мало, и сознание настолько померкло, что мне казалось будто это тысячи маленьких, мерцающих человечков, кружатся вокруг прекрасной леди, в шелковом платье. Свист ветра обернулся чудесной музыкой, а вырывавшиеся хрипы, ударами барабанов. Вскоре, я почувствовал как медленно погружаюсь в сладостную дрему. Земля была так близко, а звездный танец так далеко, но я не боялся, лишь сильнее закутывался в теплое "спокойствие". Интуитивно я ожидал сокрушительного удара, но за пару мгновений до удара, меня будто подхватили чьи-то руки. Я повернул голову вниз и увидел песчаное покрывало, медленно опускающие меня на землю.
Рядом стояли какие-то люди, среди которых я познал бледную Мию, Хасима с глазами размером с золотник, караванщика, пребывающего в шоке и Азалию, вытиравшую кровь и гордо зыркавшую на всех — надо будет сказать ей спасибо, спасла меня.
— Тим, Тим! — крикнула Мия, опускаясь рядом со мной.
— Я тебя прекрасно слышу, — пробормотал я, прикрывая глаза.
Рядом тут же послышалось чье-то тихое рычание, и я, открыв правый глаз, увидел своего храброго Хиза. Он наклонил ко мне голову, втянул воздух раздувшимися ноздрями и радостно лизнул меня.
— Умылись, — проворчал я, укладываясь на бок. — Можно и спать.
— Тим, эй… Тиии…
— Велика…
— Эээй…
Голоса звучали все тише и даже несколько дальше, а я спокойно засыпал, позволяя себе забыться.
Мы сидели у костра, хотя, назвать эту огромную поленницу костром, пламя которой вздымалось на пару метров к небу, было бы большим оскорблением. Скорее это был рукотворный пожар. Перед нами, на маленьких столиках, стояли самые разные явства, а музыканты, играя на странных инструментах, то и дело весело смелись и сверкали глазами. В Нала-Су был праздник. В мою честь между прочим. Вообще впервые кто-либо устраивает такую гуляния в мою честь, признаться — это неловко, даже не очень-то и приятно. Да и поспать мне не дали. Разбудили уже на следующий вечер. Азалия все сверкала глазами и буквально нарывалась на комплименты. Понятное дело, мне таки пришлось её поблагодарить за спасение. Причем делал я это с неподдельной искренностью — одного взгляда на расплющенное и изломанное тело дракона, хватило чтобы воображение живо нарисовало картину того, что могло произойти с моей, менее плотной тушкой.
Кстати, как вы уже возможно догадались, нас впустили в Нала-Су и даже расквартировали весь караван. Городок был приятный. Он утопал в зелени, а по центру находилось огромное озеро, полное пресной воды. Рядом с водоемом находилась большая поляна с песчаным кругом в центре. Как я узнал позднее, эта поляна была местной площадью, а на песчаном круге, по праздникам, разжигали этот огромный костер.
— Мое слово! — рыкнул огромный, седовласый муж, бывший здесь мудрецом (мэром, если по нашему). Ростом он был под два двадцать, а объем его живота, некогда бывшего мощным торсом бывалого вояки, мог вместить в себя до пяти бочек вина.
Музыканты притихли, за столом смолкли разговоры и звон посуды. Мудрец поправил свой шелковый пояс, которым опоясал длинные одежды, похожие на те, что носят бедуины. Впрочем, мы сейчас все был одеты в такое, и все были похожи на бедуинов. Отсветы костра играли на лице старца, и причудливая игра теней, дополняла его образ. Как обычно — празднование проходило ночью.
— Мое слово! — снова произнес мудрец, чьего имени я так и не запомнил. — Все вы знаете, почему мы сегодня празднуем. Но я все равно это скажу — мы празднуем потому что намедни, когда тьма Фукхата накрыла священный Нала-Су, с запада пришел воин, принесший с собой свет Ифар. Он сразил Повелителя небес и спас наших стариков, жен, дочерей и сыновей. Спас всех нас!
Народ одобрительно застучал кубками о столы. Я даже покраснел. Рядом сидела Мия и хитренько подмигивала, толкая меня локтем в бок, и попутно переводя все, что говорит мудрец. Я же смотрел в стол и старательно пытался провалиться под землю. Тут мудрец повернулся ко мне и почему-то лукаво, но по доброму улыбнулся.
— Я стоял на стене, и смотрел как на черном хизе, мчится некто. Сперва я решил что это очередное отродье тьмы Фукхата, но потом этот некто взлетел вместе с хизом над ревущим пламенем. Когда же дух пустыни упал на землю, некто оттолкнулся от воздуха, будто от растянутой парусины. Его сверкающие, как небесные молнии, клинки, вонзились в тело Повелителя небес. И когда они взмыли с драконом в небеса, я понял как наши тенесы (барды), будут называть спасителя Нала-Су. Этого безумного воина, незнающего страха перед Повелителем, быстрого словно ветер, с оружием отлитым из небесного серебра, тенесы назовут Безумным Серебряным Ветром. И сотни лет песни о Ветре будут петь под сводами дворцов и шатров, а Нала-Су никогда не забудет сего подвига.
Народ снова застучал кубками, хлопать здесь не было принято. Я уже даже не старался прятаться, просто отрешился от происходящего и смотрел на то как искры вылетают из костра и парят подобно светлячкам.
— А сейчас, давайте праздновать!
Сотни глоток громогласного что-то выкрикнули, и музыканты снова начали играть. Многие люди встали и подойдя на максимально близкое расстояние к огню, принялись танцевать. Кто-то плясал в парах, другие, в основном девушки, кружились одни, выписывая какие-то фигуры своими длинными платками. Некоторые кружились в хороводе, вокруг жаркого пламени. Неудивительно, что поднялась и Мия. Она держала в руках сиреневый платок и так же кружилась в отсветах пламени. Иногда она пригибалась к земле и скрещивала руки так, чтобы ткань казалось вспрахнувшей бабочкой, иногда, будто замирала, поводя платком, и тогда он превращался в воздушного змея, свободно рассекающего небесное пространство. Вскоре запела местная вокалистка, и её глубокий мелодичный голос, стал ритмично подгонять танцующих. Народ подпевал, создавая целый хор из голосов, и многие в такт хлопали ладонями по коленям. Сам того не замечая, я присоединились к ним. Вдруг рядом со взрослыми, появились маленькие дети, которые смеялись и скорее корчились под музыки, нежели танцевали. У всех это вызывало добрый, веселый смех, в том числе и у меня. Отвлекшись, я не сразу заметил, как быстро рядом со мной оказалась прекрасная дочь визиря. Она накинула мне на шею платок, и потянула на себя.
— Идем танцевать, — улыбалась она.
— Я не умею, — как обычно попытался отвертеться я.
