— Я не умею, — как обычно попытался отвертеться я.
— А я научу, — как обычно, ответила она.
Поддавшись легкому настроение, чудом выжившего смертника и вина, бившего в голову, я поднялся на ноги. Мы подошли к костру и Мия протянула мне один конец платка, я взялся за него и девушка тут же стала ходить кругами, плавно перетекая из одного положения в другое, будто вода. Я поворачивался вслед за её движениями и никак не мог оторваться взгляда от прекрасный зеленых очей и манящих губ. А дочь визиря с грацией, сравнимой лишь с кошачьей, по спирали придвигалась все ближе и ближе, вдруг она резко дернулась, и крутанулось юлой. Платок, а следом и моя рука, плотно прижали девушку ко мне. Мия застыла прислонившись к моей груди, и я уже не мог сказать что было жарче, её прикосновения, дракон, или пламя всего в паре метров от нас. Я наклонился, чтобы вдохнуть почему-то смутно знакомый цветочный аромат её волос, но Ламия, лукаво рассмеявшись, быстро выпорхнула из объятий, который сама и создала. Впрочем, прекрасная тори не отпустила платка. Её горящие демоническим пламенем, зеленые глаза, будто говорили — "поймай меня". И я тут же понял смысл танца. После этого, движениям в такт музыки, не отпуская платка, я пытался снова заключить девушку в объятия, а та, заливаясь звонким смехом, прытко уворачивалась, так же держа платок. Сумасшедший, стремительный и захватывающий танец одурманивал меня, но еще больше сознание туманили, частые, на короткие прикосновения тори, которая на миг поддавшись, позволяла себя поймать, но потом снова вырывалась как ласточка из тесной клетки. Музыка звучала все громче, заглушая бешено бьющееся сердце, краски померкли, исчезло небо, люди и любые мысли. Лишь треск костра, песня на чужом, но известно мне языке и Мия, за которой я гонялся, словно за ветром, а он, дразня, порой прикасался и тут же пропадал. Будто звезда на небосклоне, которую можно увидеть, но до которой никогда не добежать, даже если потратить на это всю жизнь. Будто человек, из другого мира. Но вот Лиамия замерла, и вновь крутанулась юлой, но в этот раз прижалась ко мне не спиной, а мягкой, упругой грудью. Её лицо застыло в паре сантиметров от моего. Руки обвили тонкую талию тори, все еще держа платок. И зеленые глаза, с расширившимся зрачком, смотрели на меня с легким испугом, но решительно и непреклонно. Её губы, манящие, обещающие какое-то удивительное наслаждение, оказались сильнее воли, перед которой не устоял сам Повелитель Неба. Я не понял что произошло, но через мгновение, осознал себя целующим дочь визиря. В то же мгновение, я уже буквально слышал визг девушки, её звонкую пощечину, и стремительный полет ятагана, прекращающий мой жизненный путь, закончившийся глупо и бесславно. Но… Ничего этого не произошло. Мия лишь крепко обняла меня, так же как и я, не отпуская платок и страстно ответила на поцелуй. Закрывая глаза, я успел увидеть что мы стоим по ту сторону от костра, где танцующих почти не было и нас никто не видит. Это должно было обрадовать меня, но почему-то мне было все равно. Сладкие, чуть пухловатые губы Мии, действительно дарили удивительное наслаждение. И тут, произошло то, о чем я скорее всего буду еще долго жалеть и яростно проклинать.
Голову будто пронзили тысячи раскаленных игл, я разорвал объятия и упал на колени, сжимая виски.
— Тим! — раздался крик, но я его уже почти не слышал.
Вернулась та боль, которая впервые дала о себе знать на острове, прямо перед лицом смертельно опасного силха. Правда в это раз она была в десятки раз сильнее, и последнее что я успел почувствовать, перед тем как утонул в вихре бездны, это как из носа забила кровь. В прошлый раз такого не было…
Я долго выплывал из давящего, холодного омута. Я будто взбирался на вершину горы, или стремился пронзить темные воды глубокой впадины. Это было сложно и почти нереально. Но все же я открыл глаза. Я лежал на подобие кровати, под крышей какого-то дома. Рядом сидела Мия теребящая в руках платок и прикусывающую губу. Чуть дальше, шептались мудрец, Азалия и караванщик.
— Ты очнулся! — вскрикнула Мия.
Мне на миг показалось что она хочет меня обнять, но все же она лишь дернулась и застыла на месте. Тут же к кровати переместились шептавшиеся.
— Что с тобой было здоровяк? — спросила шарханка.
— Это лучше вы мне расскажите, — произнес я, как и в прошлый раз, приступ боли не оставил за собой никаких последствий.
— Плоть от плоти светлейшего визиря, в своей благосклонности, подарила тебе танец, — четко проговорил Михейм, которого параллельно переводила волшебница. — Вы скрылись за костром, а мгновением позже прекрасная тори закричала. Мы сорвались с места и увидели как ты корчишься на земле. Из носа, глаз, рта и ушей текла кровь, и многие подумали что это Фукхат накрыл тебя своим темным саваном, в отместку за содеянное. Но через десяток секунд ты вздрогнул и затих, потеряв сознание. Азалия погрузила тебя в чародейский сон и мы доставили тебя сюда.
— Сколько я пролежал?
— Ровно один цикл, — ответила Лиамия. — Пару минут назад, был закат.
Я лишь удрученно покачал головой. Чтобы это не было, но оно становиться сильнее, и воздействует на организм куда как хуже. В прошлый раз я очнулся сразу же, и не валялся в беспамятстве. Дела принимают скверный оборот, и самое поскудное — я не знаю где этот поворот вообще берет начало.
— Так все же, здоровяк, что с тобой было? — так и не отстала Азалия.
— Магическое истощение. Дракона завалить это не куропатку из лука сбить.
Мою фразу быстренько перевели, и народ согласно закивал головами. Только Гуфар смотрела на меня с подозрением. Она помнила прошлый мой "приход" и, вероятно, понимала, что я чего-то недоговариваю. Но вся соль в том, что я сам не знал что это такое, поэтому и объяснить ничего не мог.
— Собирайся, — бросил я Мии, поднимаясь с кровати. — Мы уходим в Мукнамас.
— Что? — взвилась Азалия. — До столицы еще два дня перехода, как вы туда доберетесь? Ты вон, день назад, извивался словно червяк на костяном крючке!
Я напрочь проигнорировал шарханку. Затянув шелковый пояс и повесив на него ножны с клинками, я повернулся к Лиамии. Та, видимо решив в кое-то веки меня послушаться, резво собирала наши походные мешки.
— Да куда же вы отправитесь, — причитал караванщик. Я его понимаю. Видимо хотел что-то поиметь с доставки дочери визиря. А сам сейчас сорвать караван не может, там народ либо в полном невминозе после гульбищ, либо еще в себя не пришел, после нападения крылатой твари. — Ночь в песках ходить — Фукхата дразнить. Замерзните и не заметите.
Выслушав очередной перевод, уже проклиная себя за то что не рассказал народу о том что знаю их язык, я повернулся к мудрецу.
