Нет, не поднимется рука убить его. Не настолько еще Алиса опустилась.
Девушка нагнулась к графу и приложила горлышко фляжки к его окровавленным губам:
— Глотни. Легче станет.
Тот мотнул головой.
— Как хочешь, — села рядом, закрывая фляжку и оглядывая завал. Вытащить
Бэфросиаста можно, но, учитывая вес валуна и количество камней, засыпавших тело,
повреждения мужчина получил серьезные, как бы и не смертельные. Тревожить лишний
раз его не стоит. Похоже, шок у графа. А молчит — силы экономит. Разумно.
Девушка прикрепила фляжку к поясу и вытащила из нагрудного кармана шприц-тюбики.
Всего три — взвесила в руке, пытаясь взглядом оценить, насколько Рицу нуждается
в противошоковой терапии и наркотике. Очень нуждается. Лучше, конечно, сразу два
поставить, но тогда останется один. Ни о чем. К утру, максимально протянув время,
она использует и его, к вечеру следующего дня граф просто умрет от боли. О том
же, чтоб поставить раненого в домик за два дня, успев к назначенному сроку, не
может быть и речи. Вес, разница комплекций, количество повреждений, дорога,
погодные условия. Эх, была бы аптечка.
— Ладно, придумаем что-нибудь, — попыталась бодро улыбнуться Бэфросиасту
девушка, засовывая обратно в карман два тюбика. — Одно плохо — большой ты
больно. Тяжелый.
Сняла зубами колпачок с иглы и вколола лекарство в предплечье графа. Тот
вздрогнул, непонимающе уставился на нее.
— Сейчас завал разбирать начну, поймешь. Шок у вас, ваша светлость. Думать не
пытайтесь. Бесполезно, — отвлекая раненного, принялась болтать, убирая мелкие
камни с тела. — Лежите и наслаждайтесь. Вот… вижу, что наиважнейшая часть
вашей анатомии не пострадала. Ушибы — ерунда. Эх, граф, в таких брючках вам бы
на светский раут, а не в горы. Что вас сюда понесло? Дружок здесь обосновался?
Монах? В ближайшей пещере скит организовал? Позвал примкнуть к нему, а вы не
вняли и получили по знатной физиономии. Права? Ногти у вас с ним, один в один,
как у братьев-близнецов. Зачем такие длинные, острые. Удобно, да? Холодное
оружие носить с собой не надо, нарываясь на посты правопорядка. Но неудобно,
жуть. Сама знаю. Как-то наращивала. Больше суток не выдержала, сломала все.
— Эпатаж, — тихо сказал мужчина.
— Да? Надо же. Заняться вам от скуки, видимо, нечем. Эпатаж! А то вы бы без
ногтей неприметны, — освободила торс мужчины от обломков и замерла. От края
тазовой кости до подреберья через живот, тянулись две кровавых полосы. Раны были
с ровными краями, но довольно глубокими и грязными, что грозило осложнением
состояния. А если еще присовокупить ушиб брюшины, что имеет место быть, учитывая
нагромождение камней, что Лиса убрала, то становится ясно — эпатировать граф
будет не долго — агонировать может начать прямо сейчас. Хуже всего, что не
исключены обширные повреждения с внутренним кровотечением. Недаром мужчина
бледен, молчалив, холоден на ощупь. В шоке. Похоже, сепсис, как следствие, не
заставит себя ждать, но до него еще нужно дожить. И это, учитывая, что на груди
и плече графа все еще лежит валун. — Да-а-а… так о чем мы? Ага… Рубашечку-то
где брали? Не иначе на распродаже, по-дешевке тысячи за три евро. Огорчу вас.
Она пришла в негодность. Лохмотья, сир.
Лиса убрала, насколько было возможно, мелкие камешки из ран, очистила посеченную,
оцарапанную кожу от пыли и попыталась осторожно ощупать позвоночник, грудную
клетку, исключив переломы, пальпировать внутренние органы. Печень вроде цела,
как и селезенка, без дополнительных обследований не скажешь точно. По лицу
раненного тоже не определишь — смотрит граф, молчит, и словно ничего не
чувствует. Не удивляет в общем-то — наркотик действует — взгляд сонный стал,
туманный.
— Только не спать, — приказала Лиса. — Валун начну убирать. Напрягись и
отодвинься, хорошо? Голову береги. Сможешь?
Мужчина прикрыл веки — смогу.
— Тогда сосредоточься, — попросила, прилаживаясь к камню. — Тяжелый…
И начала толкать, приподнимая:
— Голову!… Рука!
Лиса не сдержала тяжесть, выронила глыбу и покатилась за ней, шлепнувшись на
острые камни. Оглянулась в ужасе — неужели не успел Бэф увернуться?
Нет, молодец, переместился. Кисть все-таки повреждена, сбита на пальцах и
внешней стороне. Ерунда, более серьезная причина для печали есть.
Девушка с трудом поднялась, сделала пару шагов к мужчине, и буквально рухнула
рядом с ним на россыпь камней. Он вопросительно прищурился:
— Извини, денек хлопотный, вот и заносит немного. Ладно, грузоподъемником
поработала, теперь врачом буду… Ты как? Вид у тебя хреновый, честно скажу…
Мужчина вдруг улыбнулся. Взгляд потеплел.
— А-а, на меня намекаешь? Мол, глянь на себя сначала, да? — и засмеялась.
Легла на каменную насыпь, в небо уставилась. Вроде нечему радоваться, а хорошо
на душе. — Парадокс! Не обращай внимания, ваше сиятельство, эйфория от
усталости, пройдет. Сейчас, полежу пару минут…
И смолкла, почувствовав, как холодная рука графа накрыла ее ладонь и тихонько
сжала:
— Спасибо… — прошелестело еле слышно. Алиса покосилась на мужчину: тот сонно
хлопнул ресницами и заснул.
— Вот и славно, — не стала терять время. Села, принялась осматривать раны,
убирая ткань с тела. Скверно: грудь деформирована, плечо тоже. Переломы, причем
множественные и тяжелые. Странно, что дыхание у мужчины ровное. По всем
признакам должен развиться пневмоторакс. Еще один парадокс. Оставим, пусть
Паранорм головоломками и артефактами занимается. Она уже пас.
Алиса скинула куртку и сняла с себя рубашку, майку. Подумала и одела рубашку
обратно, на голое тело: холодно. Топлес с раненым по горам — эпатаж покруче
ногтей графа. Майка пойдет на повязки. На куртке потащит графа, чтоб и ему тепло,
и ей удобно. Чем же тогда грудь и плечо раненного зафиксировать?
Лиса покосилась на придавленное тело товарища Рицу.
— Извини, родной, придется тебе нудистом стать, — шагнула к убитому.
Завал разобрать дело не хитрое, особенно имея опыт. Другое плохо — только часть
