Завал разобрать дело не хитрое, особенно имея опыт. Другое плохо — только часть
разобрала, ясно стало — незачем дальше работать — месиво под камнями. Из
пригодного лишь брючины от колен. Ладно — дело нехитрое. Срезала ткань. Постояла
над убитым и не сдержала любопытства: кто же такой? Начала убирать камни с
головы. Один, второй. А смотреть-то и нечего. Нет лица, головы. Смятка. Кусок
гранитной скалы углом вошел в шею, расчленив тело, перемолов кости черепа.
Вгрызся в ключицы, грудину. Остался от человека скальп да светлая память.
— Не повезло, — закидала камнями мертвого обратно и принялась за живого.
Очистила раны, промыла спиртом, закрыла лоскутами майки, закрепила пластырем.
Крепко прижала поврежденную руку к груди и зафиксировала тканью, в один рукав
сунула здоровую руку графа, другой подтянула и скрепила вместе с полой, где
перемотав веревками из майки, где пластырем. Получился полукокон от шеи до… ну,
да.
Не эстетично, но надежно. И тепло. Ему. Своя рубашка хоть и на подкладке, да не
греет.
Теперь как это все тащить?
На камнях не растут деревья, но зато на них растет мох. А под снегом — травинки,
былинки. А во фляжке есть спирт. Что еще нужно для счастья?
Лиса устроила привал, как только начало темнеть. Разбила импровизированный
лагерь в закутке меж двух скал. Развела костер, растопила снег в стакане,
растворила в нем сахар. Раненый проснется, нужно будет напоить. Сама бы не
отказалась, да Бэфросиасту важней. И поежилась, попыталась согреть руки над
затухающим костерком. Ветер крепчал, становился все более холодным,
пронизывающим. Камни слабо защищали от его порывов. Плохо, к утру и Лиса
окоченеет, не то что раненый, который, в отличие от нее, гимнастикой заняться не
сможет, чтоб разогреться. `Н-да, придется посягнуть на честь графа и подвергнуть
испытанию его целомудренность', - подумала девушка и посмотрела на мужчину. В
отблеске костра его лицо казалось маской закаленного воина. Глаза все портили,
смягчали выражение.
— Проснулись? Самое время — ночь на дворе, — усмехнулась Лесс. Граф изучающее
воззрился на нее. — Пытаетесь сообразить, что здесь делаете? То же, что и я:
вкушаете прелести единения с природой.
Ответила Лиса, приближаясь к больному со стаканом:
— Ужин при свечах, сир.
— Шутите? — он явно ничего не понимал. Пытался оглядеться, сесть.
— Тс-с! — придавила его рукой девушка, усаживаясь рядом. — Как единственный
местный врач заявляю, что двигаться вам, больной, строжайше воспрещено. У вас
переломы, Бэфросиаст, тяжелые. Чудо, что осколки ребер не проткнули легкие.
Поэтому давайте не будем искушать судьбу и добавлять себе впечатлений.
Попытаемся добраться до больницы без дополнительных ранений. Для этого вам
придется положиться на меня — слушаться. Для начала, лежите спокойно, хорошо?
Мужчина нахмурился, разглядывая девушку, как привидение — с любопытством,
удивлением и долей растерянности. Видимо до него еще слабо доходит — решила Лесс.
Приподняла ему голову и поднесла к губам стакан:
— Пейте. Ваше лекарство, граф.
Рицу выпил, не спуская с девушки глаз.
— Сахар? — облизнул губы, не веря, что не ошибся
— Точно. Ожидали стрихнин? Извините, закончился.
Бэф улыбнулся, глаза загадочно блеснули:
— У вас острый язычок.
— А еще холодная голова, чистые руки и горячее сердце. Правда я бы поспорила со
всеми тезисами разом, — пробубнила себе под нос. И спросила: как вы себя
чувствуете, граф?
— Сносно, — и прищурился, обвел встревоженным взглядом окрестности, опять
попытался подняться. — Где Юзифас?
— Ваш друг-отшельник? Я поняла, что Боливар двоих не вынесет. Поэтому вы здесь,
а он там.
— Нужно вернуться, — попытался встать.
— Да, что вы такой неугомонный?! — силой уложила его обратно девушка и
выпалила в лицо. — Он мертв.
Зрачки Бэф расширились:
— Уверены?
— На 90 процентов.
— То есть?
Лесс вздохнула:
— Скальп, кисть руки и нога целы, значит — возможно, живы. Остальное — нет.
Омлет из органики. Огорчила? Сами настойчиво спрашивали. Кстати, дружок у вас
странный, граф. Не имела чести знать его при жизни и все же хочу заметить, что
характер был у него скверный, неуживчивый. Так что, если хотите скорбеть,
пожалуйста, но сначала к себе прислушайтесь и подумайте, отчего у вас щека болит
и живот.
Граф притронулся к лицу здоровой рукой, провел пальцами по ране и хмуро
посмотрел на девушку:
— Пустяк.
— Да. Здесь. А ниже — нет. Вилами махались?
— В смысле?
— Так, — хмыкнула Лиса и принялась ощупывать ноги мужчины. Граф дернулся,
попытался отстраниться. Приподнялся на здоровой руке с удивленным возгласом:
— Что вы делаете?
Лиса прыснула от смеха, глядя на его физиономию, но массировать ступни и голени
не перестала:
— А вы как думаете?
— Прекратите, — неуверенно просипел мужчина, чувствуя, что руки девушки уже
скользят по бедрам.
— Вы холодны, как лед. Хотите умереть от переохлаждения? Я не посягаю на вашу
честь, граф, а разминаю мышцы. Так что не ведите себя, как юная девственница.
Лягте и успокойтесь.
Мужчина растерянно хлопнул ресницами и чуть осел, прислонившись головой к скале,
чтоб лучше было видно Лесс:
— Вы… Постойте, вы спасаете меня?
— Пытаюсь. Процент счастливой вероятности довольно высок. Если вы не станете
мне мешать.
— Мешать? Вам? В моем спасении?
Бэфросиаст словно не верил собственным словам. Произнес и замер с хмурой,
растерянной физиономией, вперив взгляд в небо. Оно, видимо, подтвердить
услышанное не взялось, и мужчина вздохнул:
— Ничего не понимаю.
— В голове туман, да?
— Откуда вы знаете? — насторожился тот.
— Шаманка, — не сдержала смеха девушка. — Милый граф…
— Можно просто Бэф…
— Ну, что вы, как можно? Только после массажа. Так вот не о титуле, а о тумане
