Единственным ее шансом было бежать, но даже если бы она не была на пределе своих сил, собаки все равно бежали бы быстрее. Тот отрыв, что она выгадала на ступеньках, быстро сокращался. Что еще хуже, страх, вначале придававший ей сил и ведший ее вперед, этот всплеск силы, вызванной страхом, исчезал. Она едва не падала.
Нужно было что-то делать.
Кэлен увидела во тьме впереди фургон, удаляющийся от нее.
Она слегка изменила направление и побежала за ним. Она задыхалась, но знала, что даже малейшая пауза в ее усилиях позволит гончим погрузить свои зубы в ее тело и покончить с ней раз и навсегда - так близко они были.
Кэлен едва не закричала от радости, догнав фургон, однако ей не хватало воздуха даже чтобы дышать. Она подгадала момент и вскочила на железную подножку, свисающую сзади фургона.
Собаки подскакивали, щелкая зубами, пытаясь схватить ее за ногу, и она втянула себя на вторую ступеньку. Последним мощным усилием она нырнула в фургон.
Приземляясь, она сильно врезалась головой во что-то ужасно твердое. Боль парализовала ее.
Мир перед ее глазами померк.
Была глухая ночь, когда Ричард наконец сошел с винтовой лестницы и вошел в комнату с Регулой. Ему пришлось проделать долгое путешествие из гостевого сектора в Сад Жизни. Дворцовый комплекс был не слишком рационально спланированным городом, и иногда казалось, что он тратит как минимум половину своего времени, пересекая его туда-сюда.
При виде машины он стиснул зубы от ярости. Он досыта наелся ее предсказаниями, бывшими ядром, сердцем каждой из недавних смертей. И теперь эта машина предсказывала, что гончие заберут Кэлен у него.
Он не мог изгнать из мыслей вид того, как гончие забрали Кэтрин у ее мужа. Мысль о том, что это может случиться с Кэлен, застлала его взор багровой пеленой.
По дороге от места убийства королевы Орнеты, несмотря на заверения Никки в том, что Кэлен тихо-мирно спит, он остановился, чтобы проверить все лично. Он тихо проскользнул в комнату и в свете торшера, горящего на тумбочке возле кровати, он увидел ее, укрытую одеялом, что он подоткнул раньше, сопящую во сне. Ее дыхание было ровным, она не металась и не ворочалась, и Ричарду показалось, что она отдыхает в уюте и тепле. Он нежно поцеловал ее в лоб и оставил ее смотреть сны.
Он также проверил, что Рикка, Бердина и солдаты уяснили себе его указание, гласящее, что что-либо необычное следует рассматривать как смертельную угрозу. Все они уяснили.
Слова машины "Гончие заберут ее у тебя" все время продолжали вертеться у него в голове.
Зедд поднял взгляд, заметив, что Ричард вошел.
— Что случилось?
Ричард стукнул рукой по машине.
— Помнишь предсказание, которое машина выдала вечером, чуть раньше? "Выбор королевы будет стоить ей жизни"?
— И что с ним? — спросил Зедд. — Ты выяснил, что оно означает?
Ричард кивнул.
— Оказалось, оно было о королеве Орнетте. Она решила присягнуть на верность Ханнису Арку, правителю провинции Фэджин, поскольку он верит в использование пророчеств, постоянно имеет с ними дело и будет только счастлив принести облегчение ей и всем тем, кто хочет идти за ним. Некоторое, небольшое, время спустя она была убита.
— Убита? Как?
Ричард глубоко вздохнул.
— Убита Морд-Сит. В этом нет смысла. Я не хочу верить, что одна из них сделала это, но, без сомнений, это было сделано руками Морд-Сит.
— Понятно.
С нелегким выражением на лице Зедд отвернулся и зашагал по комнате, осмысливая услышанное.
Ричард вытащил из кармана металлическую полосу и помахал ей, пока говорил.
— Позже машина выдала это пророчество - то, что ты отправил мне с Никки.
Зедд оглянулся через плечо.
— Что оно говорит?
— Оно говорит: "Гончие заберут ее у тебя".
Ореховые глаза Зедда отражали лишь его усталость. Его взгляд потух.
— Добрые духи, — прошептал он.
Ричард показал на машину.
— Зедд, я хочу, чтобы эта штука была уничтожена.
— Уничтожена? — Зедд, нахмурясь, потеребил пальцами подбородок.
— Я понимаю, что ты чувствуешь, Ричард, но уверен ли ты, что это мудро?
— Знаешь ли ты хоть одно пророчество, хотя бы одно из всех на свете, которое предрекало бы радостное событие? Ты встречал такое за всю свою жизнь?
Зедд казался озадаченным таким вопросом, и нахмурился сильнее.
— Конечно же. Я не воспроизведу их дословно на память, но я знаю, что видел такие раньше, и могу вспомнить основную суть некоторых. Они встречаются не так часто, как более зловещие пророчества, но есть и те, что предрекают радостные события, и они постоянно встречаются в книгах пророчеств. Натану тоже приходили предзнаменования счастливых событий или последствий.
— А эта машина выдала ли что-нибудь, кроме предсказаний страданий и смерти?
Зедд взглянул на машину, стоя в центре мрачной комнаты, освещенной жутковатым светом сфер близости.
— Могу предположить, что нет.
— Не кажется ли тебе это странным?
— Странным? Что ты имеешь в виду?
— Отсутствует равновесие. Пророчество - это магия. В магии должно быть равновесие. Даже существование пророчеств само по себе должно быть уравновешено свободой воли. Но в тех знамениях, что выдает эта штука, его нет, не так ли? Только смерть и страдание.
— Есть же то, что о ее снах, — предложила Никки.
Ричард повернулся к ней.
— Разве это радостное событие? Даже будь оно таковым, разве это пророчество? Я думаю, это ни то, ни другое.
— Тогда что же это? — спросила она.
Ричард задумался на мгновение.
— Я думаю, что это не пророчество. Для меня это звучит, будто машина спрашивает о себе. Я устала спать... отчего? Вот что она спрашивает.
Он развернулся к Зедду.
— Но пророчества о страданиях и смерти, что она производит, все зловещие и мрачные. Они ничем не уравновешиваются.
Зедд выглядел непритворно озадаченным.
— И что же ты полагаешь, мальчик мой?
— Я не уверен в том, что это настоящие пророчества.
Никки не выглядела убежденной.
— Чем же еще они тогда могут быть?
— Я думаю, возможно, что кто-то подбрасывает нам эти знамения и затем исполняет их, заставляя все выглядеть, будто настоящие пророчества становятся явью. Они хотят, чтобы мы думали, будто они - пророчества. Это было бы, как заяви я, что прошлой ночью мне было предчувствие, что я собирался вытащить меч и коснуться им твоего плеча, а потом я просто сделал его истинным, достав меч. Это может звучать так, словно мне было пророчество, и оно вдруг стало явью, однако это не было пророчеством в действительности.
