— Было бы, чему учиться!
Демон укоризненно качает головой:
— Мы все учим уроки. Каждый день. А тот, кто не усваивает науку с первого раза, обречён снова и снова повторять одно и то же. Правда, некоторые наставления я бы не отказался выучить ещё раз.
Я тоже. Например, пережить заново те мгновения, когда ждал возвращения чёрного рисунка на тело убийцы. Такого спокойного азарта и уверенности мне не доводилось чувствовать никогда прежде. Я не узнавал самого себя, и это было... Прекрасно. А вот возвращение к прежнему усталому унынию почему-то не понравилось.
— Да, пожалуй...
Хорошо, когда не о чем говорить, и можно просто стоять, положив ладонь на ещё сохраняющий дневное тепло камень стены. Стоять, молчать, не мечтать и не сожалеть. Стоять, пока тебя не заставит пошатнуться одновременно удовлетворённое и сожалеющее:
— Мне больше незачем здесь оставаться.
Джер блаженно потягивается, не забывая следить за тем, чтобы ремень сумки оставался на плече. Можно подумать, у него уже имеется печальный опыт беспечности, приводящей к вылавливанию свитков пергамента из грязной лужи! Хотя... Чем боги не шутят? Тем, над чем смеются демоны.
— Хочешь уйти?
— У тебя другие намерения в отношении меня?
Конечно, нет. Да и зачем мне распоряжаться чужой жизнью? Пусть даже не человека, а пришельца с Полей Отчаяния. Мочь — могу, но хотеть...
— Никаких.
— Тогда разреши мне откланяться.
Разрешить? Уж кто-кто, а демон не должен нуждаться в таких любезностях! Но почему-то никогда не забывает о них напомнить или попросить.
— Я тебя не держу.
— Знаю.
Когда рядом находится кто-то, понимающий тебя даже не с полуслова, а задолго до того, как с губ сорвётся хоть какой-нибудь звук, становится очень легко дышать. Потому что не нужно ни играть, ни притворяться, ни бояться. Интересно, сам демон об этом догадывается?
— Но мне всё-таки нужна твоя помощь.
В отсветах фонарей не понять, лукаво он улыбается или грустно.
— В чём?
— Помоги мне вернуться. Туда, откуда я пришёл.
И верно... Он же не может вечно оставаться здесь, со мной! У демона наверняка есть свои дела и свои цели, от достижения которых его отвлекло моё глупое отчаяние.
— Я бы с радостью... Но как это сделать? В тот раз я потратил все запасы, что у меня были. Нужно разобрать не одно заклинание, чтобы...
Смеётся. Весело и заливисто.
— Ты так ещё и не понял?
— Чего?
— Тебе больше не нужны чужие объедки.
— Но...
Демон делает над собой неимоверное усилие, чтобы посерьезнеть и придать голосу наставительный тон:
— В твоём распоряжении находится нечто большее, и поверь, мои старания тут ни причём. Я всего лишь помог расправиться Нитям внутри твоего тела, но рано или поздно они и без моих усилий сделали бы то же самое... Когда-то ты мог ощущать только Пряди, вырванные из Гобелена и грубо скрученные не слишком умелыми пальцами, а теперь можешь касаться тех, изначальных и истинно могущественных. Они ведь приняли тебя в число своих друзей, верно? И будут выполнять твои просьбы, потому что больше всего на свете ценят ласку и заботу.
Не понимаю, о чём он говорит, но не чувствую лжи ни в едином слове. Нити занавесей посчитали меня своим другом? Как это возможно? Неужели они обладают собственной душой и разумом? Невероятно. Но если вспомнить, как охотно они и раньше подставляли мне свои пушистые бока... Хотели, чтобы я их приласкал? И только-то?! Боги, неужели это правда?
Беда только в одном: найти подтверждение со стороны не получится.
— Но почему кроме меня никто больше не...
Пожимает плечами:
— Трудно сказать. Наверное, так причудливо изменило узор Кружево твоей крови. Причудливо и опасно.
Лёгкий холодок поднимает волоски на моём загривке.
— Опасно?
Демон смотрит на меня немигающим и жутковатым взглядом, но мне становится страшно не от угрозы или чего-то подобного, а от того, что в зелёных глазах плещется вина. Самая обыкновенная, человеческая.
— После всего случившегося я должен был бы тебя убить.
А он знает, что своей честностью причиняет боль сильнее, чем все палачи мира, вместе взятые? Похоже, знает. Потому и пользуется своим даром так редко.
— Ещё не поздно. Да и... Ты имеешь на это право.
Вздыхает:
— Если бы только право! Я просто должен. Если хочу избежать неприятностей. Если хочу сохранить равновесие мира. Но, к сожалению или к счастью, я... Слишком ленив.
Загадочное заявление. Искреннее и правдивое, странно уместное, но совершенно необъяснимое.
— Тебе лень меня убивать?
Качает головой:
— Нет, не так. Скорее, мне лень брать на себя лишнюю работу.
— Работу?
Ничего не понимаю. И не хочу понимать, потому что знаю: если понадобится, он сам всё объяснит. И очень доходчиво, уж это демон умеет!
— Чем ты занимался всю свою жизнь?
— Э-э-э... — Если не считать сотен глупостей, сложившихся в тяжеленное надгробие, ничем особенным. — Расплетал заклинания.
Радостно хлопает в ладоши:
— Вот! Именно! Избавлял мир от избытков магии.
— Ну и что?
— Я делаю примерно то же самое. Несколько иным способом, разумеется, но суть от этого не меняется. И когда я называл нас «молочными братьями», я вовсе не шутил и не лгал. В нас течёт разная кровь, но мир, вскормивший нас молоком жизни, поручил нам одно и то же дело.
— Разрушать чары?
Поправляет:
— Убирать, отпуская на свободу украденную Силу. Источники не бездонны, а ждать, пока пройдут века, и всё разрешится само собой... Возможно и так поступать, но не всегда. Кроме того, Гобелену больно лишаться каждой Пряди, а когда боль становится слишком сильной, даже самое терпеливое существо разозлится. Верно?
Мне чудится, или он лукаво подмигивает? Имеет в виду меня? Так я вовсе не терпелив и никогда не был. Просто раньше я справлялся с болью, потому что у меня была цель, а теперь... Цели нет? Верно. Иди, куда хочешь. Делай, что пожелаешь. И знай, что тебя никто не сможет остановить, потому что сам мир доверился тебе.
Ох... Даже голова кружится. Всю жизнь мечтать о силе, наконец, получить больше, чем мог вообразить, и только тогда понять: твоё главное могущество всегда было в тебе самом.
— Так происходит всегда?
Забавно наклоняет голову к правому плечу:
— Как именно?
— Нужно долго-долго искать то, что находится рядом?
— Конечно!
— Но это... несправедливо.
— Почему же? А представь, что люди сразу постигали бы заключённую в них силу, не проживая толком ни дня, не делая ни единого шага? Мир стал бы скопищем склепов, двери которых оказались бы наглухо закрыты, а их обитатели вечно отделены друг от друга. Потому что каждый человек довольствовался бы самим собой... Мне такая картинка не нравится. А тебе?
