В голосе дознавателя присутствовала ещё и лёгкая обида, мол, неужели я не понимаю простых вещей, которые для остальных людей столь же привычны, как воздух на вдохе.
А ведь не понимаю. Не могу понять. Представить? Вполне. Восхититься? Тем более! И конечно, удивиться. Но несколько небрежно оборонённых слов заставили мир, в котором я полагал себя живущим, треснуть до самого дна и расколоться, а образовавшуюся расселину невозможно ни перейти, ни перелететь, только заполнить. Чем? Не знаю. Попробую подумать. Потом. После того, как справлюсь с делами на своей стороне мира.
— Что же вы стоите у порога? Заходите!
Кабинет дознавателя выходил окнами на закат, поэтому сейчас оказался погружён в остатки утренних сумерек, но зато на письменных приборах не было красноватых отблесков, напоминающих капли крови, разбрызганной неряшливым палачом. А серые тени — как раз то, что нужно. Под их покровом можно подобраться к противнику на расстояние удара и...
Хотя я собираюсь действовать открыто и честно. Насколько это окажется возможным.
— Не ожидал снова вас увидеть. — Тинори плюхнулся в кресло и блаженно расслабил спину, уткнувшуюся в кожаную обивку. — Снова нелады с местными лавочниками?
— Ни в коей мере. Я охладел к хрусталю.
Неказистую шутку оценили много выше её достоинства — весело рассмеялись.
— Оно и к лучшему: здоровье дороже красоты. Но тогда теряюсь в догадках... Что же вас привело в мою скромную обитель?
— Вы нужны мне, как мастер своего дела.
Припухшие веки настороженно попытались распахнуться пошире:
— Именно моего? Тогда должен вас огорчить, потому что...
Спешу прояснить недоразумения, пока не стало слишком поздно:
— Нет-нет, вы неправильно поняли! Я не имел в виду ваши особые умения. Просто вы — единственный дознаватель, которого я знаю лично, а мне нужен совет именно дознавателя, сведущего в правилах судейства.
Мои слова, вопреки робкой надежде, не помогли Тинори снова вернуться в расслабленное состояние, а напротив, заставили собраться ещё больше, выпрямить спину, положить руки на стол и сцепить пальцы угрожающим замком.
— Говорите.
Интересно, он только для меня устроил это представление? Стараюсь вглядеться попристальнее в выражение глаз, прячущихся под тяжело нависшими бровями и с каждым взмахом ресниц теряющих сонную негу.
Нет, непохоже. Так он разговаривает с каждым, кто приходит за помощью. Потому что любит свою работу? Наоборот. Потому что ненавидит, но слишком хорошо умеет её выполнять.
— Я хочу выступить заявителем. Вы можете принять заявление или мне нужно будет обратиться к кому-то ещё?
— Могу. — Дознаватель придвинул к себе и раскрыл кожаную папку с расчерченными листами бумаги. — В чём суть вашего обращения?
— Требование наказания за преступление.
— Что именно произошло?
— Убийство. Вернее, намечалось убийство, но его удалось избежать.
Тинори заинтересованно потёр нижнюю губу:
— Кто несостоявшаяся жертва?
— Я.
— Хм...
Он мокнул кончик пера в чернила и быстрым росчерком вывел моё имя. Запомнил ещё с того раза? Хотя, ничего удивительного в столь долгой памяти нет. Мне вид Харти с завязанными поверх живота руками тоже оставил яркие впечатления, и боюсь, не смогу от них избавиться до самого Порога.
— Несостоявшийся убийца?
— Тень.
Новый скрип пера, закончившийся вопросом:
— И у кого вы собираетесь требовать правосудия?
— У властей города, конечно же.
Дознаватель скучным тоном процитировал из хорошо заученного урока:
— Гильдия убийц не отвечает перед законом за оплаченные деяния. К тому же, не может остаться никаких указаний на личность заказчика.
— Может. Вернее, они уже остались.
Теперь Тинори проснулся окончательно и потребовал:
— Подробнее!
— Как мне рассказали, в случае смерти исполнителя обязательства между Тенью и заказчиком утрачивают силу.
— Да, такое положение дел известно.
— Так вот, убийца, нанятый, чтобы отправить меня за Порог, вместо того умер сам.
Дознаватель прищурился, словно прикидывая, мог ли я собственноручно справиться с Тенью или воспользовался чьей-то помощью.
— Хотите представить на суд мертвеца в качестве свидетеля?
Насколько помню, в прошлом некромантия использовалась и подобным образом. Если судить строго, вчера вечером я как раз занимался поднятием павших. И вполне может оказаться, что обе Тени, пройдя через мои руки, стали именно восставшими мертвяками... Хм. Занятно. И вовсе не пугающе. Но видя на лице собеседника явственное нежелание залезать в мысли и чувства трупа, спешу успокоить:
— Нет, что вы! Он вполне живой. И охотно укажет на человека, который пожелал моей смерти.
Сонная муть в глазах Тинори развеялась, обнажив азартно поблёскивающие озёрца:
— Но вы уже знаете, кто это?
— Да.
Перо выжидающе замерло над бумагой.
— Dyen Трэммин Найли. Старший распорядитель Попечительского совета Анклава.
Пауза, сменяющаяся многозначительным:
— Кхм!
— Вы не расслышали? Повторить?
Тинори покачал головой:
— Нет, благодарствую, со слухом у меня всё хорошо. Но само имя...
— Он мой дядя.
— Думаете, это облегчает дело?
— Есть трудности?
Дознаватель отложил перо в сторону:
— Да.
— Большие?
— Немаленькие.
— Расскажите. — Присаживаюсь на стул напротив Тинори. — Мне нужно знать, каковы они.
— Собственно, трудность всего одна: должность, занимаемая вашим дядей. Он ведь из шишек Анклава, если не ошибаюсь? Кроме того... Вы оба маги, а трения между «регистровыми» решаются не здесь. Обратитесь к вашим властям, магическим.
— А если я скажу, что дело нужно рассматривать именно в городском суде?
— Это ещё почему?
— Моё имя вычеркнуто из Регистра. Несколько дней назад. Я больше не являюсь верноподданным Анклава.
— Огогошеньки... — Пальцы дознавателя выбили на столе короткую дробь. — Да, дело предстаёт в несколько ином свете. Но трудность никуда не исчезла.
— Разве обычный житель города не имеет права подать иск против мага?
— Имеет. Но чаще предпочитает не тратить время зря.
— Зря?
Тинори поднялся на ноги и прошёлся по кабинету, разминая плечи.
— Я приму ваше заявление, передам его судье, и судья, разумеется, даст делу ход, но... Дальше всё зависит от Анклава. Если тамошние управители не захотят огласки, они попросту кинут суду несколько монет, и всё умрёт, не родившись.
Позволяю себе усомниться:
— Несколько?
Дознаватель криво улыбается.
