Нехватка денег была причиной постоянных раздоров между Айзеком и Эстер, которая так и не осознала, что наступил кризис, и продолжала отчитывать мужа за то, что он оказывал свои услуги в обмен на продукты. Несмотря на то что доход Говардов мало чем отличался от доходов большинства горожан в Кросс Плэйнс в первые годы после Первой мировой войны, отсутствие денег на такую роскошь, как мороженое и журналы, заставляло Роберта ощущать себя почти что нищим. Он позже упоминал об этом в письме к Лавкрафту: «Я был бедным всю жизнь, так же, как и мои друзья».
Роберту приходилось самому зарабатывать себе на карманные расходы, потому что родители денег ему не давали. Он с отвращением писал о различной мелкой работе, которую ему приходилось выполнять, и вспоминал, как был мальчиком на побегушках. Юный Роберт занимался тем, что вывозил мусор, стоял за прилавком в бакалейном магазине, «перетаскивал багаж» и «рыл канавы». Однажды на каникулах он работал в модном салоне Полищука. Вот как Говард вспоминает об этом:
«Как-то я работал в магазине одежды, принадлежавшем одному еврею. Перед каждой распродажей — а в таких магазинах они происходили постоянно — я в соответствии с распоряжением хозяина — удешевлял товары. Например, пара брюк после снижения цены стоила пять долларов. Я выводил на ярлыке крупными цифрами — 9.50$, затем зачеркивал их жирной линией и снизу приписывал — 5$».
В 1921 году Роберт стал постоянным читателем «Приключенческого журнала», самого популярного из дешевых изданий, выходившего три раза в месяц. Как-то, перечитав все доступные ему номера и страстно желая прочесть что-нибудь новое, Роберт вспомнил, что журналы продаются и в аптеках-закусочных. С пристальным интересом рассматривая журналы в городской аптеке, он внезапно обнаружил, что для покупки журнала ему не хватает двадцати пяти центов. Не растерявшись, он попросил записать журнал на его счет и заплатил за него, когда появился следующий выпуск, чтобы опять взять его в долг и сполна насладиться чтением.
* * *
Юный Говард и его закадычные друзья часто ходили на «охоту». В основном это были обыкновенные прогулки на природе. Том Уилсон объяснял: «Роберт отправлялся на охоту, но никогда никого не убивал».
Роберт, по его словам, стремился к «единению с природой». Как-то раз, в 1923 году, после окончания высшей школы в Браунвуде, Роберт пошел на охоту вместе с Бэйкером, Тайсоном и Уилсоном; мальчики предполагали поохотиться на енотов и опоссумов. Они поймали опоссума, но зверек притворился мертвым. Роберт поднял и осмотрел его. Когда же он опустил его на землю, опоссум внезапно ожил и сильно укусил Роберта за ногу — так, что пошла кровь. Роберт запрыгал, отчаянно пытаясь стряхнуть вцепившегося в него зверька. Наконец тот разжал зубы, похожие на иглы. «Даже после этого он не позволил нам убить его», — вспоминает Уилсон.
Любовь Роберта к дикой природе неудивительна, так как имеет связь с некоторыми чертами его личности. Хэролд Ф. Сирлс, психиатр, утверждает, что первые детские впечатления усиливают зависимость ребенка от родителей и его привязанность к ним. Затем любопытство переключается на материальные объекты, например любимого плюшевого мишку или детское одеяльце. Д-р Сирлс называет такие предметы «транзитивными». У нормально развивающихся детей такая любовь к вещам постепенно перерастает в любовь к людям, эти перемены начинаются в период полового созревания подростков. Поэтому большинство детей от полной зависимости от родителей переходят к самостоятельным отношениям со своими сверстниками — одноклассниками, возлюбленными, соседями и товарищами по работе. Сирлс пишет:
«Те люди, которым… не удается осуществить этого в подростковом периоде, в течение всей своей жизни продолжают отождествлять себя с Природой, а не с людьми. Они чувствуют особенно тесную, почти интимную связь с Природой, а к людям относятся враждебно; люди кажутся им чужими».
У д-ра Говарда до некоторой степени было такое же отношение к природе. Джек Скотт, талантливый редактор журнала «Кросс Плэйнс Ревю», вспоминает, как однажды в осенний полдень доктор остановил свою машину перед редакцией и несколько раз нажал на гудок. Не обращая внимания на толпу клиентов, пришедших заказать рекламные объявления, телефонные звонки, сообщения о полученных новостях — со всем этим приходилось иметь дело единственному в городе типографу и газетному издателю, — Скотт вышел на улицу.
«Привет, док, — сказал он, — здесь машину ставить нельзя! Что вам нужно?
— Садись в машину, — приказал д-р Говард, указывая на сиденье рядом с собой. — Я хочу тебе кое-что сказать».
После непродолжительной борьбы его природной воспитанности с любопытством Скотт уселся рядом с ним, стараясь не обращать внимания на клиентов, смотревших на него в окно.
«Я только что из Коттонвуда, — начал доктор. — Ты знаешь, какой дорогой нужно туда добираться? Деревья растут так тесно по обеим сторонам дороги, что их ветки переплетаются над ней. Листья падали прямо на меня и кружили над дорогой. Я остановил машину и подумал о тех людях, которым я помог появиться на свет, и о тех, которых я навещал в их последние дни. Люди похожи на листья, кружащиеся над дорогой в Коттонвуд. Они живут, затем кружатся над землей, падают и умирают. После этого они предаются забвению».
На мгновение доктор погрузился в задумчивость. Затем промолвил: «Вот и все. Можешь выходить из машины. Я просто хотел рассказать тебе об этом».
В такой бесцеремонной манере д-р Говард выражал те же самые мысли, которыми Роберт делился со своим другом Хэролдом Присом. Для кельтов, говорил он, упавший лист может иметь большее значение, чем падение империи.
* * *
В подростковом возрасте в характере Роберта все ярче проявлялись две черты, характерные, по Сирлсу, для любящего природу мизантропа. Одной из них было отдаление от мира людей; другой — запоздалое, «нерешительное» сексуальное развитие. В то время как другие в подростковый период с восторгом узнают о существовании противоположного пола, Роберт с каким-то фанатичным упорством отказывался доверять людям, особенно женщинам, за исключением матери. Он не обращал внимания на девочек в классе и избегал школьных вечеринок и совместных вылазок на природу. В тех редких случаях, когда он оказывался в смешанной компании своих сверстников, он был застенчив и необщителен и как можно скорее старался уйти.
Однако он все же не избежал мальчишеской любви; это произошло в 1921 году, когда пятнадцатилетний Роберт оказался в гуще ежегодно устраиваемого карнавала. Он хотел посмотреть соревнования по боксу, так как сам занимался этим видом спорта и иногда даже подумывал о карьере профессионального боксера.
