— Волшебной? — заинтересовался Дирк. — Она показывает движущиеся изображения?
— Истинно так, — подтвердил Орогору. — Я повелел ей показать мне, как подобает двигаться господам и дамам, и она представила мне историю под названием «Король Ричард И». — Лицо его стало печальным. — История эта трагична и благородна, она повествует о том, как истинный король был смещен с престола низким изменником, и о том, как его казнили в темнице.
— Ну а господа и дамы там двигались с непередаваемым изяществом, — заключил Гар. — Но насколько я помню эту пьесу, в ней и крестьяне участвуют.
— О да, о да, милорд! — усмехнулся Орогору. — Они неуклюжи, неловки в движениях и в этом очень похожи на меня — такого, каким я явился сюда. Хранитель показал мне, каким я был в тот день, когда меня впервые привели во дворец. Теперь мне это кажется таким смешным!
— Понимаю, — улыбнулся Гар и многозначительно глянул на Дирка. — Так вы видели записанные изображения прошедших событий, вот как? А кто такой Хранитель?
— Все встречались с ним, но никто с ним не знаком, — загадочно отвечал Орогору. — Он — дух, что обитает внутри дивно изукрашенной стены. И вы побеседуете с ним нынче же ночью.
Майлз обратил внимание на то, что Орогору объявил об их предстоящей встрече с Хранителем таким уверенным тоном, словно иного выбора у гостей попросту не было. Он глянул на Килету, и сердце его болезненно сжалось. Он заметил, что она страдает, и это было понятно: Орогору с мгновения встречи не уделял ей совершенно никакого внимания и при этом строил глазки высокой костлявой дамочке с длинной физиономией. Та отвечала ему игривыми взглядами, совершенно не шедшими женщине такой внешности.
Гар вновь обратился к Орогору:
— Но скажите, принц, почему в вашем городе не видно детей? Насколько я могу судить по ухаживаниям, имеющим место за этим столом, придворные кавалеры и дамы не оставляют друг друга без внимания. Неужели у них никогда не родятся сыновья и дочери?
Орогору вытаращил глаза. Он явно не знал, что ответить. Заметив это, на помощь ему пришел король Аонгар.
— Любовные игры непрестанны, граф, часты и любовные связи — они помогают избавиться от меланхолии, которой так подвержены аристократы.
— Следовательно, браки здесь у вас заключаются нечасто — в противном случае неизбежно возникали бы дуэли.
— Мои придворные действительно редко вступают в брак, — подтвердил король. — А от их связей почему-то не родятся дети. Тех же немногих детей, что родятся от браков, увы, неизменно похищают эльфы.
— Эльфы? — с неподдельным интересом переспросил Гар. — Вы уверены?
Король раздраженно пожал плечами.
— Кто может сказать наверняка, когда имеешь дело с эльфами? Но младенцев укладывают в колыбели, и их стерегут несколько придворных — уверяю вас, они в этих делах проявляют большую взаимовыручку. Но утром, невзирая на то, что бдительные стражи всю ночь не смыкают глаз, младенец исчезает. Чем же еще это можно объяснить, как не проделками эльфов?
Гар и Дирк переглянулись. Гар сказал королю:
— Благодарю вас за то, что просветили меня, ваше величество, — и склонил голову. Этот толстячок-коротышка, больше похожий на деревенского пивовара, чем на короля, и в самом деле просто-таки излучал царственность.
— Рад был удовлетворить ваше любопытство, — улыбнулся король со снисходительностью, которая выглядела ужасно смешной со стороны такого потешного создания. Он вступил в разговоры со своими придворными, держа при этом спину подчеркнуто прямо и приподняв подбородок, но напускное благородство так не вязалось с его внешностью, что Майлз с трудом удерживался от смеха.
— Скажите, милорд, — обратился к Гару Орогору, — чему посвятил свою жизнь ваш отец, великий чародей, что заслужил такой высокий титул?
Гар ответил на этот вопрос витиевато и мудрено в высшей степени — так, что из его ответа понять было невозможно ровным счетом ничего, а затем принялся сам сыпать вопросами и вовлек в беседу практически всех сидевших за столом. Придворные с сияющими глазами, волнуясь, рассказывали об истории, литературе и политике. Когда трапеза закончилась, разговоры продолжились. «Лорды» и «леди» разделились на небольшие группы и вели взволнованные беседы, хотя музыка звала их танцевать.
Высокая костлявая особа с длинной физиономией все же откликнулась на призывные звуки музыки и взглянула на Орогору. А поскольку тот и сам то и дело посматривал на нее, то мгновенно отреагировал на ее взгляд и, подойдя к ней, отвесил изящный поклон.
— Графиня Гильда! Не могли бы мы послушать, какого вы мнения о Гуситских Войнах?
— Быть может, позже, принц, — отвечала графиня. — А сейчас я просто не в силах устоять на месте. Музыка зовет меня в пляс.
— Вот как? Что ж, тогда подарите мне этот танец! — И Орогору обнял графиню и закружился с ней по блестящему паркету.
Майлз и Килета, всеми брошенные, остались вдвоем за стоявшим на возвышении столом.
— Он всегда знал этот танец? — спросил Майлз.
— Нет, что ты! Он вообще не умел танцевать! Этому он выучился за последние несколько дней, и кланяться научился, и голову держать запрокинутой, и прямо держаться, и двигаться так легко! — В глазах девушки стояли слезы. — А это что за кобылица такая, которую он зовет графиней? Кто она такая, что разыгрывает из себя сказочную фею? Да как она смела забрать его!
Майлз, выпучив глаза, уставился на Килету, а потом к нему вернулась надежда. Да, она, наверное, влюблена в Орогору, но он к ней относится чисто по-дружески, не более того. Скорее всего он влюблен в свою «графиню». Майлзу стало стыдно из-за того, что он радуется тому, что приносит боль Килете, но зачем было скрывать это от себя самого? Гильда одарила его возможностью поухаживать за Килетой, поискать путь к ее сердцу, а он уже открыто признавался себе в том, что полюбил ее. Это было странное, волнующее чувство, потому что раньше Майлз ни разу не влюблялся. Он обернулся и стал следить взглядом за танцующей парой — их до сих пор было легко различить среди других танцоров, которые присоединились к ним. Майлз видел, как сияют глаза Гильды, как ответно сверкают глаза Орогору, он слышал, как она радостно смеется, как гортанно хохочет он.
Наблюдала за их любовной игрой и Килета. Она всхлипнула, поднялась из-за стола и, отвернувшись от Майлза, выбежала из зала.
Майлз, потрясенный до глубины души, проводил ее взглядом. И тут сердце его наполнилось жалостью к девушке, и он бросился за ней.
Торопливо шагая в ту сторону, куда удалялись шаги Килеты, Майлз шел по тускло освещенным коридорам. Дважды повернув за угол, он нашел ее. Она стояла, прислонившись к стене, и горько рыдала. Что же еще было делать Майлзу? Он взволнованно бросился к девушке. Она обернулась, увидела его, мгновение смотрела на него в испуге, а потом, рыдая, упала в его объятия. Казалось, сердце ее готово разорваться на части.
