- Ира? Ну наконец то, я весь телефон оборвала! - затараторила подруга. - Где ты пропадала два месяца???
- Привет, Ань. Полтора. Была на даче.
- Ой, все вы так - на даче, ага, - на том конце провода послышалось Анькино хихиканье, - небось, зажигала на черноморском курорте!
Я скептически покачала головой, глядя на себя в высокое зеркало.
- Ну разумеется, - устало пробормотала я, - и как ты только меня раскусила...
- О! - воодушевилась подруга. - А романы были? Нашла себе там красавчика?
Сердце снова сжала жёсткая ладонь.
- Нашла, - едко сказала я, помолчав.
- Ух ты, - похоже, Аньке становилось всё интереснее, - и когда свадьба?
Пластмассовая ручка, которую я всё время разговора рассеянно вертела в руках, хрустнула и разломилась пополам. Жемчужина в центре кольца, которое я не снимала ни на миг, фиолетово сверкнула, отразив свет настенного плафона.
- Никогда, - и не положила, бросила трубку телефона.
Бросилась на разложенный диван в спальне, обхватив руками подушку, и изо всех сил стиснула зубами её бязевый уголок. Посидела минут пять, затем поднялась, нашла на столе забытый когда-то второпях мобильный телефон. Поставила на зарядку, и когда он ожил, написала короткое сообщение: "Аня, извини. Перезвоню".
Вечером пили чай с родителями. Я с упоением слушала их рассказы о восточных берегах, где я никогда не была, разглядывала фотографии, смеялась. Несколько раз меня упрекнули в рассеянности, когда я задавала два раза один и тот же вопрос, или переспрашивала совсем уж сущую ерунду. Родители списывали моё состояние на усталость, у меня же голове назойливой мухой крутилась мысль, что передо мной сидит моя мать, которая считает меня своей единственной дочерью, но я помнила о данном Розе обещании и молчала.
Дни потекли привычным чередом. Лето подходило к своему закату, но жара не спешила оставить наш шумный город. Я давно помирилась с Анькой, и теперь мы каждый день предавались весёлым прогулкам в летние кафе, кинотеатры и просто болтались по магазинам. Диплом был успешно защищён ещё в июне, и мы имели полное право именоваться почётным именем журналистов, но на работу устраиваться не спешили, отложив это благое дело до сентября месяца. Я изо всех сил старалась изгладить из памяти воспоминания о недавнем, что получалось не особенно успешно, а если сказать по правде, не получалось вообще. Я мысленно говорила превеликое спасибо Аньке, которая каждый день терпеливо выуживала меня из дома и таскала по разнообразным увеселительным мероприятиям, не задавая, впрочем, лишних вопросов. Так я и укладывала в сундуках моего сознания свежие эмоции поверх тех, болезненных, наслаивая их, точно бисквиты торта, но сама понимала, что не обмануть себя, не забыть всего...
Я уныло плелась из булочной по залуженному тротуару. Именно "плелась", а не "шла", потому что бессовестный дождь, начавшись совершенно внезапно, всё равно уже промочил меня до нитки. Буханка болталась в намокшей тряпочной авоське, и я мысленно пожелала всяческих благ тому, кто придумал запаковывать хлеб в плотные пакеты. В голове как обычно вертелись бесформенным скопом тяжёлые мысли, к которым я уже привыкла, смирившись с их постоянным присутствием, и я не сразу заметила за собой "хвост". Точнее, я не заметила, а почувствовала его, так, как описывают изощрённые авторы детективных романов, затылком. Я сделала вид, что поправляю что-то в сумке, и постаралась как можно более незаметно обернуться. Точно, за мной не отставая, но искусно держа дистанцию шагов в двадцать, шёл высокий мужчина в куртке с капюшоном. Козырёк бейсболки закрывал его глаза, так, что лица я не могла разглядеть, и это отнюдь не прибавило мне оптимизма. Я прибавила шагу и на всякий случай перешла на противоположную сторону, где было чуть более людно. "Хвост" проделал то же самое, и вот тут-то я не на шутку испугалась. Я засеменила ногами, уже не заботясь о том, чтобы не наступать в холодные лужи, и мысленно штудируя содержимое карманов на предмет обнаружения чего-нибудь, что при случае могло бы сойти за оружие самообороны, и тут услышала до отвращения знакомый голос:
- Ириш, подожди!
Ах, ну да, конечно. И как только я его не узнала.
Я резко остановилась и обернулась. Макс подбежал, запыхавшись, и откинул капюшон.
- Чего тебе? - недобро поинтересовалась я.
Приветливая улыбка, предусмотрительно нацепленная им, сползла, и он просто сказал, глядя на меня своими прекрасными голубыми глазами, которые так нравились мне когда-то.
- Не ершись, Ир. Просто выслушай.
Я вздохнула, изобразив крайнюю степень утомления.
- Для начала, привет столице от скромной провинции, - язвительно проговорила я.
По лицу Макса пробежала тень, но он тут же взял себя в руки.
- Не надо так. Я приехал не для того, чтобы ссориться.
- Вероятно, чтобы испугать меня до полусмерти, изображая тут супершпиона, - пробормотала я.
- Прости, я не хотел, просто не решался подойти, - Макс помялся, - я искал с тобой встречи, чтобы сказать...
Я вопросительно подняла бровь.
- ...Сказать, что я раскаиваюсь.
Я открыла рот в притворном изумлении. Надо же, удивил. На твоём благородном лбу, дружок, крупным шрифтом написано, зачем пожаловал...
- Прошу, не насмехайся! - он чуть повысил голос. - Я действительно поступил с тобой как... как...
- Как последняя свинья, Макс, ты это хотел сказать? - беззаботно предположила я.
Он смутился.
- Ну, в общем-то, да. Прости меня, Ириш. Давай попробуем начать заново? - в его взгляде мелькнула даже не надежда, самонадеянность.
- А как же столичная работа? - поинтересовалась я, не чувствуя ровным счётом ничего.
- Я теперь буду работать здесь, - уклончиво ответил он, - как говорится, где родился, там и пригодился.
- А родители твои как поживают? - решила я спросить что-нибудь нейтральное, уже успев изрядно устать от его словоизлияний.
- Мама по-прежнему в своей конторке, - нарочито беспечно ответил он, и я поморщилась: "конторка" была на весь город известной инстанцией. - А у отца, по правде сказать, проблемы с работой, с тех пор, как дядю перевели из столицы... - он внезапно замолчал, не окончив фразы, а мне вдруг стало понятно всё.
Как ты смеешь предлагать мне начать всё сначала? Ты бросил меня, лишь только мелькнула заманчивая перспектива, цинично положив на одну чашу весов меня, а на другую - свою выгодную работу, получить которую обещал помочь незадачливый родственник. А когда с работой не получилось, вспомнил, что где-то осталась глупая девчонка, которая всё поймёт, простит и распахнёт объятия... Не выйдет.
Будто незримая пелена спала передо мной, и в мозгу бешено замелькали картины недавнего, те, что я так старательно пыталась изжить из своей памяти.
