Одна из теней вдруг шевельнулась, припав к земле, и он тотчас напрягся.
Из темного проема между двумя закрытыми лавками вынырнул, хромая, Малец. Почти уткнувшись носом в землю, пес целеустремленно пробирался вдоль домов. Лисил раздраженно вздохнул.
— Поди сюда, — позвал он. — Эта тварь давно уже удрала.
Малец поднял голову, помедлил, окинув зорким взглядом пустынную улицу и без особой охоты потрусил к Лисилу.
* * *
Взгляд Сгэйля сосредоточился на груди полукровки, прицеливаясь прямо в сердце. Эльф медленно, глубоко вдохнул, потом так же медленно выдохнул — и на середине выдоха задержал дыхание.
Серый, едва различимый силуэт вынырнул слева, из-за угла дома, и направился прямиком к полукровке. Сгэйль замер, осторожно выдохнул.
К полукровке приближался хромая крупный пес. Сгэйль снова сделал вдох — и на середине задержал выдох. Пес повертелся вокруг полукровки, и оба не спеша двинулись по улице. Сгэйль сильнее оттянул тетиву.
Теперь ему нужно было целиться заново, и на сей раз он выбрал висок полукровки.
Свет от уличного фонаря, упав на пса, внезапно замерцал, заискрился в собачьей шерсти.
Сгэйль опять замер, только на этот раз у него перехватило дыхание.
Пристально, очень пристально он всмотрелся в пса, который трусил прихрамывая рядом с полукровкой.
Серебристо-серый, крупнее лесного волка, да и морда гораздо уже, длиннее, чем волчья. Даже издалека, когда пес оглянулся через плечо, было видно, как светятся его прозрачно-голубые глаза. Сгэйль опустил лук, очень медленно ослабил натяжение тетивы — и сидел молча, глядя, как исчезают в темноте человек и пес.
— Маджай-хи! — потрясенно прошептал он.
Торет в одиночестве сидел в гостиной, дожидаясь, когда вернется Чейн и доставит ему свежую кровь. Рана в груди уже не болела, но потеря крови истощила силы Торета, и сейчас его мучил не только обыкновенный голод. С каждой минутой сам облик «Торета» все больше казался ему нелепой маской, а на смену этой маске все властнее стремился проснувшийся в нем «Крысеныш».
Вновь и вновь проигрывал Торет в уме все сцены боя, который произошел минувшей ночью, — и его все явственней охватывал страх. Да, он сильней полукровки, но даже с мечом, даже после уроков Чейна он в который раз проиграл беловолосому ублюдку.
В гостиную вошел Тибор, и вид его сразу отвлек Торета от невеселых мыслей.
— Прошу прощения, хозяин, там пришли и хотят вас видеть.
Рана в горле бывшего матроса затянулась, но на коже остался отчетливый след ожога. С тех пор как Тибор стал вампиром, черты его худощавого, с орлиным носом лица еще более заострились. Кожа, продубленная ветром и морской солью, постепенно теряла свой грубый загар. В карих глазах Тибора была отрешенная грусть.
— Ты давно дружил с Сестмиром? — спросил Торет.
— Он был мне братом. — Тибор помолчал. — И, само собой, мы вроде как дружили.
Братом? Странно, как он сам не догадался, эти двое так похожи. Были похожи.
— Кто там пришел? — поинтересовался Торет. Он сейчас не в том состоянии, чтоб беседовать о делах.
— Шикарный господин, — ответил Тибор, — сразу видно, что не из простых.
Торет слегка напрягся:
— Темноволосый? С седыми висками?
— Точно так, хозяин, он самый.
Меньше всего на свете Торет сейчас хотел бы встречаться с этим загадочным типом, который то и дело являлся невесть откуда со своими предостережениями насчет дампира.
— Скажи ему, что меня нет дома.
Тибор повернулся к выходу из гостиной, и тогда из вестибюля донесся звучный холодный голос:
— А я полагаю, что тебе лучше принять меня.
С этими словами незнакомец вошел в гостиную — все такой же элегантный, в длинном черном плаще первосортного покроя и идеально облегающих руки перчатках. Торет испытал краткий прилив праведной злости.
— Это мой дом, — процедил он. — Я не слишком хорошо себя чувствую и не склонен принимать гостей.
— О да, еще бы, — все так же холодно отозвался незнакомец. — Насколько я понимаю, тебя ранил полуэльф. Промашка, недостойная твоего статуса.
Статуса? Издевается он, что ли? Тоже, нашелся шутник… Торет глянул на Тибора:
— Подожди в столовой. Это ненадолго.
Тибор кивнул и вышел, и тогда Торет встал.
— Где сейчас дампир и полуэльф? — спросил незнакомец. — Даже я, со всеми своими возможностями, не могу их отыскать.
Торет глядел на незваного гостя и гадал, сколько же ему на самом деле лет. Выглядит-то он на сорок с небольшим, но… И вид у него сегодня потрепанный, усталый, точно с недосыпу — не то что в прошлый визит. Отчего же это он так интересуется дампиром и зачем, какой выгоды ради, ему понадобилось предупреждать Торета об опасности? Торет вдруг осознал, что в ответе на этот вопрос он больше не нуждается.
— Понятия не имею, где они, — проговорил он, — и потом, мне на это наплевать. Завтра я увезу свое семейство из города.
— Увезешь? — ошеломленно повторил незнакомец. — Куда? Для тебя единственный шанс уцелеть — это уничтожить дампира.
Торет скривил губы в гримасе, лишь отдаленно похожей на усмешку:
— Знавал я уже одного любителя напевать эту песенку. Теперь его кости превратились в прах, а на прахе стоит таверна дампира. Месть, видишь ли, — дорогое удовольствие.
Голос незнакомца дрогнул от неприкрытой злости:
— Теперь на закате стражники запирают городские ворота. Никто не может ни войти в город, ни его покинуть. Даже решетки на стоках, которые выходят в залив, теперь заперты и днем и ночью. А уж перелезать через все крепостные стены Белы — занятие в лучшем случае трудное, а в худшем — опасное.
Торет отвернулся, с новой силой ощутив бесцельность и безысходность своего нынешнего существования.
— Мало же ты обо мне знаешь, если думаешь, что я не сумею проскользнуть между смертными стражниками. Убирайся прочь и больше сюда не возвращайся.
Он услышал за спиной шаги и круто развернулся. Незнакомец подошел совсем близко. Странное напряжение отразилось на его холеном лице — словно он только что принял важное решение.
— Или мне приказать Тибору, чтобы тебя вышвырнул? — осведомился Торет.
Незнакомец открыл было рот, но тут же закрыл. И отступил на шаг, обретая обычное бесстрастие.
— Как пожелаешь, — бросил он и, повернувшись, вышел из гостиной. Торет последовал за ним и, убедившись, что тот ушел, запер входную дверь на засов.
— Тибор!
Бывший матрос тотчас появился в вестибюле:
— Да, хозяин?
— Когда вернется Чейн, впусти его — и больше никого. Если снова придет этот человек, прогони его прочь. Понял?
