После этого он сдерживал нетерпение и заставлял себя чаще и дольше давать кобыле отдых, иногда позволяя даже и самому себе немного вздремнуть; но к концу четвертого дня нагрузка все равно оказалась непосильной для животного. Когда вдали уже показался Силонин лес, лошадь просто встала. Линан спешился – и, словно это послужило тем сигналом об освобождении, которого она ждала, лошадь опустилась на колени, улеглась и перестала дышать.
Произошло это рано вечером. Почти все небо заволокло тучами, и света было мало. Местность казалась серой и безлюдной. Впереди, лигах этак в пятнадцати, высился лес, средоточие всех его страхов и желаний. Он зашагал к нему.
Ближе к полуночи принц остановился. Он находился в центре гребня, тянущегося вдоль восточной границы широкой долины. Линан посмотрел поверх долины на восток, увидел его темный, колышущийся покой, и на глаза у него навернулись слезы. Он вытер их, удивленный своей реакцией, стыдясь того, что он способен так плакать, жалея себя. Несмотря на все случившееся с ним, он узнал в этот миг ту часть себя, с которой не соприкасался с тех самых пор, как ему дали кровь вампирши – ту часть своей натуры, которую не интересовали ни бои, ни победы, ни старание показать себя; ту часть, которая стремилась только остаться в живых и спокойно жить.
«Прекрати сожалеть о себе», – приказал он, и, пустив в ход свое нынешнее зрение, изучил долину более внимательным взглядом. Теперь он узнал ее. Арранская долина, где наемники Джеса Прадо в первый раз захватили его столько месяцев назад. Место это было отнюдь не мирное. Да и не было больше такого места нигде в Тиире. Он повернулся к долине спиной и снова зашагал к лесу.
До первых разрозненных куп деревьев-летников с опадающими коричневыми листьями он добрался когда уже рассвело. За ночь тучи исчезли, и солнечный свет пробивался сквозь остатки облаков, согревая кожу. Он слышал пение птиц и гудение насекомых. А издалека доносилось мычание коров на одной из ферм в долине. Когда он проследовал дальше, к летникам присоединились широкодубы, а затем и семяглавы, самые высокие из всех лесных деревьев.
Чем дальше он углублялся в лес, тем меньше было заметно воздействие осени. Листья по-прежнему оставались зелеными и гибкими, а земля – теплой и влажной. Странное дело: несмотря на все свидетельства буйно растущей жизни, больше не раздавалось никаких звуков, издаваемых птицами или насекомыми. Ветер колыхал в вышине верхушки деревьев, но до земли этот шум не доносился.
Только полнейшая тишина, полнейшая неподвижность. Ожидание.
Линан сделал глубокий вдох, закрыл глаза и улегся на землю.
Он прибыл и теперь должен дождаться, когда его найдет Силона.
Дженроза не знала, насколько Линан опережает их, но благодаря применению магии, увеличившей выносливость лошадей, она и ее эскорт, почти не отдыхая, углубились в Чандру, минуя лигу за лигой. Когда они остановились на дневку, все так и провалились в глубокий, восстанавливающий силы сон, опять-таки не без помощи магии Дженрозы. А рано утром, еще до того, как забрезжил рассвет, они снова пустились в путь. Земля скользила мимо, словно они плыли по морю и ничто не мешало их продвижению.
Дженрозе, отнюдь не прирожденной наезднице, приходилось постоянно сосредотачиваться на том, как удержаться на лошади. И это было для нее благом, иначе она не переставала бы думать о том, что же произойдет, когда она догонит Линана… Или о том, что четты, похоже, безоговорочно принимали ее за свою Правдоречицу – которой, как совершенно определенно знала Дженроза, она не была и никогда не будет. «Никакая Правдоречица не сделала бы того, что собираюсь сделать я», – постоянно напоминала она себе. Самым худшим временем были ночи, когда они не могли рисковать скакать дальше. Тучи проносились на фоне луны и звезд; их очертания и силуэты напоминали Дженрозе о Силоне. И все же она намного больше боялась Линана.
Прежде, чем ее настигал сон, вселенная перед ее мысленным взором складывалась и рушилась в одной точке во времени, и с каждой ночью эта точка делалась все ближе. Казалось, вся ее магия сосредоточилась на этой точке, а за нею вообще не было никакого Линана.
В полдень на пятый день пути измотанные и перепачканные всадники увидели виднеющуюся впереди опушку леса. Вскоре разведчики обнаружили мертвую кобылу Линана, уже частично съеденную падальщиками.
– Это была его последняя лошадь, – доложили они. – Никаких следов другой нет.
– А Линан?
– Его следы ведут прямо к лесу.
– Значит, мы должны поспешить! – настойчиво воскликнула она, и эскадрон пустился в последний бешеный рывок.
На сей раз даже магия Дженрозы не могла спасти всех лошадей, и многие из всадников отстали. К тому времени, когда остальные добрались до опушки, солнце уже закатилось. Они понукали лошадей, но те не хотели идти дальше, а некоторые даже вставали на дыбы и сбрасывали всадников, отказываясь вступать под полог леса.
– Разбейте лагерь здесь, – велела Дженроза.
Она спешилась, пристегнула меч и кинжал, перебросила через плечо седельные сумки и зашагала вглубь леса. Краснорукие кинулись догонять ее.
– Что вы, по-вашему, делаете? – спросила она.
– Ты идешь отыскать Белого Волка, – ответила Сунатай, командир эскадрона, воительница средних лет, чье тело покрывали больше рубцы от шрамов, чем кожа. – Мы пойдем с тобой.
– Вашей задачей было препроводить меня сюда, а потом препроводить Линана и меня обратно в Даавис, – отрезала она. – Вам нельзя идти со мной в лес.
– Но ты же будешь одна! – возразила Сунатай.
– Я и должна быть одна, – ответила Дженроза.
По лицам четтов было видно, что они не поняли.
– Вы знаете, что живет в этом лесу? – спросила она у них.
– Нечто, желающее повредить Белому Волку, – ответила Сунатай.
– А что на свете может повредить Белому Волку?
Краснорукие переглянулись. Они явно не знали.
– На это способно только одно существо, – уведомила она. – И зовут ее Силона.
Имя это прошелестело среди них, словно дуновение ветра, предшествующего буре. Они узнали это имя и смутно помнили, что оно каким-то образом связано с Белым Волком. Некоторые попятились от леса. Поднявшийся в них страх был чисто атавистическим, и даже Дженроза ощутила его.
– Она настолько сильна, что даже тысяча четтов не могла бы помочь Линану. Победить это создание может только магия. Моя магия. Вы должны оставаться здесь, дать отдохнуть лошадям. Я вернусь с Белым Волком, как только смогу. Ждите нас пять ночей. Если за этот срок мы не вернемся, то не возвратимся вовсе. Понимаете?
– Кому-то из нас следует пойти с тобой, – настаивала Сунатай. – Ты можешь столкнуться в лесу и с чем-то помимо Силоны.
