Хоббитов отвели в угол и указали на низкое ложе, где можно было прилечь. Люди тем временем быстро и ловко двигались по пещере. Из-под стен выдвинули козлы, положили на них легкие доски и накрыли стол. Посуда была простая, почти без украшений, но красивой формы и выделки — круглые блюда и тарелки из обожженной темной глины, покрытые глазурью, кубки, точеные из самшита, отполированные до блеска. Было несколько бокалов и чаш из бронзы, а посреди стола поставили серебряный кубок.
Фарамир ходил между воинами, негромко расспрашивал каждого вновь прибывшего. Возвращались те, кто преследовал убегавших южан; последними вернулись разведчики и стражи, охранявшие дорогу. Южан всех уничтожили, но мамуна, или олифана, никто не видел больше, и неизвестно, что с ним произошло. Передвижения неприятельских отрядов не замечено, даже орков-шпионов никто не встретил.
— Так ты никого не видел и ничего не слышал, Анборн? — спросил Фарамир у последнего вошедшего в пещеру воина.
— Во всяком случае, ни одного орка, — отвечал тот. — Видел какую-то непонятную тварь, но может быть, мне показалось. Это было в серый час, когда все кажется больше, чем оно есть на самом деле, так что это могла быть белка.
Услышав это, Сэм сразу навострил уши.
— Правда, странная белка, черная и без хвоста, — продолжал Анборн. — Что-то мелькнуло, как тень, у самой земли, а когда я подошел ближе, оно скрылось за толстым стволом, а потом полезло вверх, как белка. Ты не разрешаешь без надобности стрелять в лесных зверей, и я не взялся за лук. Тем более, что в темноте я мог промахнуться. Я довольно долго стоял под деревом, а когда уходил, сверху что-то тихо шипело. Может быть, это и правда была большая белка. Или в наших лесах завелась какая-нибудь тварь из владений Того, чье имя произносить нельзя. Говорят, в Лихолесье черные белки водятся.
— Может быть, — произнес Фарамир. — Но если ты не ошибся, это плохой знак. Не хватало в Итилиэне беглецов из Лихолесья.
Сэму показалось, что говоря так, Фарамир бросил косой взгляд на хоббитов. Но ни один из них не пошевелился — оба лежали молча, разглядывая тени на потолке и передвигающихся по пещере людей. Через пару минут сон сморил Фродо.
Сэма одолевали сомнения. «Может быть, Капитану можно верить, а может быть, и нет. За красивыми словами может крыться черное сердце, — сказал он себе и зевнул. — Я бы мог неделю спать, и то не хватило бы. А стоит ли не спать? Я один, а этих громадин целое войско. Я все равно с ними не справлюсь, если что. Но как бы там ни было, Сэм Гэмджи, раз хозяин спит, тебе спать нельзя». И ему удалось отогнать сон. В дверях пещеры потемнело, водяной заслон сначала посерел, потом его совсем не стало видно в темноте. Только водопад монотонно шумел, навевая сон.
Люди зажгли еще несколько факелов, прикатили бочку вина, открыли ящики с провизией. Одни мыли руки в тазах, другие набирали воду из водопада. Фарамиру принесли большой медный таз и белое полотенце.
— Разбудите гостей, — приказал он, — и дайте им воды для умывания. Время ужинать. Пора садиться за стол.
Фродо сел на ложе, потянулся и зевнул. Сэм, не привыкший к тому, чтобы ему прислуживали, растерянно смотрел на рослого воина, который, вежливо наклонясь, держал перед ним таз с водой.
— Пожалуйста, поставь его на землю, — произнес хоббит. — Так нам обоим будет удобнее.
Люди расхохотались, когда он сунул голову в холодную воду и стал плескаться, поливая шею и уши.
— В вашей стране что — принято мыть голову перед ужином? — спросил воин, принесший ему воду.
— Нет, мы это обычно делаем перед первым завтраком, — ответил Сэм, — но если недоспать, то холодная вода освежает голову, как дождь капусту. Теперь я надеюсь, что не засну, пока не наемся.
Для обоих хоббитов поставили рядом с Фарамиром покрытые шкурами бочки, которые были выше, чем лавки для людей, чтобы невысокликам было удобно брать еду со стола. Капитан и его воины перед тем, как есть, минуту стояли молча, обратившись к западу. Фарамир знаком дал понять гостям, что от них требуется то же самое.
— Мы так всегда делаем, — сказал он, когда все сели. — Обращаем взор в сторону Нуменора, которого уже нет, за Нуменор, к родине эльфов, и еще дальше, к той стране, которая вечно будет. Ваш народ не знает этого обычая?
— Нет, — ответил Фродо, почувствовав себя немного неловко. — Но когда мы обедаем в гостях, то сначала кланяемся хозяину, а встав из-за стола, благодарим его.
— Мы тоже, — сказал Фарамир.
После долгих странствий и жалких трапез под открытым небом, после многих дней, проведенных в безлюдных пустошах, этот ужин показался хоббитам роскошным пиром: они пили холодное ароматное светло-золотистое вино, ели хлеб с маслом, солонину, сушеные фрукты, настоящий сыр, и вдобавок брали еду чистыми руками с чистых блюд.
Ни Фродо, ни Сэм не отказались ни от одного поднесенного им блюда, справились со вторыми и третьими порциями. Вино подогрело кровь в жилах и разогнало ее по усталому телу, сердца ожили, стало легко и весело. Такого настроения у хоббитов не было от самого Лотлориэна.
После ужина Фарамир отвел их в нишу в глубине пещеры, частично отгороженную занавеской от общего помещения. Туда принесли кресло и два табурета. В нише горел маленький глиняный светильник.
— Скоро вы, наверное, захотите спать, — сказал Фарамир, — особенно уважаемый Сэммиум, который перед ужином глаз не сомкнул, — не знаю, правда, почему. То ли боялся потерять свой великолепный аппетит, то ли меня опасался. Сразу после еды спать вредно, тем более, когда набиваешь живот после долгого поста. Давайте немного побеседуем. По дороге из Райвендела вы, наверное, пережили много приключений, которые стоят хорошего рассказа. Да и вы, вероятно, хотели бы узнать кое-что о нас и о местах, в которые вас привела судьба. Расскажите мне побольше про моего брата Боромира, про старого мага Мифрандира и благородных лотлориэнских эльфов.
Фродо перед ужином выспался, так что охотно повел разговор. Но хотя еда и вино развязали ему язык, он не потерял осторожности. Сэм иногда улыбался и приоткрывал рот, пока Фродо говорил, но слушал молча, только время от времени поддакивал.
Фродо рассказал о Походе, ухитрившись ни разу не упомянуть о Кольце и задании Отряда. Он отдал дань мужеству Боромира в их общих приключениях, отдельно сказал о том, как храбро сражался Боромир с волками, как выручал их в снежных завалах под Карадрасом, как крушил орков в копях Мории, где погиб Гэндальф. Особенно взволновал Фарамира рассказ о схватке на Мосту.
— Боромир, наверное, переживал, что пришлось убегать от орков, — сказал он, — и даже от страшного чудовища, которое ты зовешь Балрогом. Он должен был кипеть от гнева и уйти последним.
