— Боромир, наверное, переживал, что пришлось убегать от орков, — сказал он, — и даже от страшного чудовища, которое ты зовешь Балрогом. Он должен был кипеть от гнева и уйти последним.
— Он ушел последним, — подтвердил Фродо, — но нельзя забывать о том, что Арагорн не имел права рисковать, он должен был нас вести дальше. Кроме Гэндальфа, который погиб, он один знал дорогу. Если бы не надо было охранять невысокликов, ни Боромир, ни Арагорн не отступили бы.
— Может быть, для Боромира было бы лучше погибнуть вместе с Мифрандиром, чем идти навстречу злому року к водопадам Рэрос! — вскричал Фарамир.
— Может быть. Но теперь ты мне расскажи о здешних делах, — сказал Фродо, переводя разговор в более безопасное русло. — Я бы хотел побольше узнать о Минас Итиль, об Осгилиате и непокоренном Минас Тирите. Есть ли надежда удержать город в случае длительной войны?
— Надежда? — эхом повторил Фарамир. — Мы давно потеряли всякую надежду. Если вернется меч Элендила, он, может быть, выбьет новую искру надежды, но я не думаю, чтобы он смог совершить что-нибудь большее, чем отсрочить день поражения. Мы сумеем выжить, только если неожиданно придет помощь от людей или эльфов. Сила Врага растет, а мы слабеем. Мой народ переживает осень, о своей весне нам остается лишь вспоминать.
Когда-то нуменорцы жили на огромных пространствах на взморьях и в долинах, жили хорошо, но потом почему-то большинство из них погрязло в разврате и сумасбродстве. Многие поклонились Мраку и увлеклись Черной Магией. Некоторые племена ударились в праздность, другие передрались между собой, и в конце концов ослабели так, что их смогли покорить злые дикари.
Никто не слыхал, однако, чтобы чернокнижием занимались в Гондоре. У нас никогда не произносили с почтением имя Того, кого нельзя называть. Древняя мудрость и красота, привезенные с Запада, долго жили в Королевстве потомков Элендила и до сих пор сохраняются в нем. Но даже Гондор понемногу стал приходить в упадок и опустился до прозябания, обманывая себя тем, что Враг спит, когда на самом деле он был только подавлен и обложен, но не сокрушен.
Нуменорцы, как и прежде, в давние времена в утраченном Королевстве, возмечтали о вечной жизни, и среди нас поселилась Смерть. Короли строили гробницы, превосходящие пышностью дома для живущих, имена предков на старых свитках были им дороже, чем имена сыновей. Бездетные Владыки сидели в старинных дворцах, размышляя о былом великолепии своего рода, в тайных подвалах ученые приготовляли волшебные эликсиры, а в высоких холодных башнях мудрецы задавали вопросы звездам. Последний Король в линии Анариона не оставил наследника.
Наместники оказались благоразумнее. Они вербовали в свои войска умевших владеть оружием людей из сильных прибрежных племен и храбрых горцев с Эред Нимрас. Они также заключили союз с гордым северным племенем, которое до этого часто тревожило наши границы и было воинственным, но близким нам по крови, в отличие от диких южан из Харата и восточных кочевников.
Вот так случилось, что во времена правления двенадцатого Наместника Кириона (мой отец по порядку двадцать шестой) народ-побратим прибыл к нам на помощь и разгромил наших врагов в Битве при Келебранте.
Освобожденные северные провинции мы отдали верным союзникам. Это рохирримы, степные коневоды; теперь их земля, наша бывшая провинция Каленардон, называется Роханом или Рубежным Краем. Мы до сих пор получаем от них поддержку и помощь в охране северных границ и Роханского Прохода.
Они переняли много наших обычаев и обучились у нас всему, но, в общем, у них сохраняются собственные традиции, язык и обычаи предков. Это сильное племя высоких золотоволосых и светлоглазых мужей и таких же высоких, красивых и сильных жен. Нам они напоминают юность человечества в Незапамятную Эпоху. В наших ученых книгах записано, что кровные связи между нами восходят к той эпохе, ибо они ведут свое происхождение от тех же Трех Родов, что и нуменорцы, но не от самого Хадора Златовласого, Друга Эльфов, а от его сыновей и родичей, которые не уплыли за Море, отказавшись последовать призыву.
Мы в нашей истории делим людей на Западное Горнее племя, или нуменорцев, равнинные, или срединные, племена, к которым относятся рохирримы и наши дальние северные родичи, и жителей страны Мрака, дикарей, враждебных всему миру.
Сейчас, когда рохирримы во многом к нам приблизились, мы тоже стали уподобляться им и потеряли право называть себя Горним Народом. Мы стали Срединным Племенем, которое живет на равнинах и только сохраняет память о лучших днях. Так же, как рохирримы, мы сейчас тешимся битвами ради отваги и победы. Мы считаем, что воин должен знать больше и владеть не только искусством убивать, и ценим солдата выше, чем ремесленника. Таково требование времени. Поэтому Боромир за свое мужество и владение военным искусством пользовался высочайшим признанием в Гондоре. Он в самом деле был храбр. Давно у Правителей Минас Тирита не было наследника, равно выносливого в мирном труде и в бою, который бы мог так же сильно трубить в Большой Рог, как Боромир.
Фарамир вздохнул и смолк надолго.
— В твоем рассказе почти ничего не было про эльфов, — вдруг набрался храбрости Сэм. Он заметил, что Фарамир всегда упоминает об эльфах с уважением, и это его покорило и успокоило его подозрительность лучше, чем все остальные слова, еда и вино.
Конечно, не было, — сказал Фарамир, — ибо я не углублялся в изучение истории эльфов и мало знаю о них. Но здесь ты коснулся еще одной причины перемен, которые произошли в нас, когда из Нуменора мы попали в Средиземье. Поскольку Мифрандир был вашим спутником и вы по дороге встречались и разговаривали с Элрондом, вы должны знать, что предки нуменорцев, атани, в незапамятные времена воевали на стороне эльфов и за это получили в награду Королевство среди Моря, откуда был виден берег прародины эльфов. Но в Средиземье за время господства Черной Тени люди потеряли связь с эльфами. Козни Врага и безжалостное Время заставили каждое племя идти своей дорогой. Сейчас люди боятся эльфов, не доверяют им и мало о них знают. Мы, гондорцы, как и рохирримы, уподобились остальным. Рохирримы — враги Черного Властелина, но эльфам они не верят и о Золотом Лесе говорят со страхом.
Среди нас еще попадаются люди, которых к эльфам тянет; иногда они тайно уходят в Лориэн, но мало кто возвращается. Я к таким смельчакам не принадлежу. Думаю, что для смертных в наше время стало опасно по собственной воле искать знакомства с самым древним племенем. Но вам, говорившим с Белой Владычицей, я завидую.
— Владычица Лотлориэна! Галадриэль! — воскликнул Сэм. — Ах, если бы ты ее видел! Я, простите меня на слове, простой хоббит, всего лишь садовник, в поэзии ничего не смыслю, писать стихи не умею, разве что какую-нибудь шуточку могу сложить в рифму, да и то редко, а настоящая песня у меня не получится… Я не смогу выразить все, что хочу. Это надо петь. Если бы тут был Бродяжник, я хотел сказать, Арагорн, или старый господин Бильбо, они бы сумели! А что я? Она такая красивая, таинственная! Иногда как огромное цветущее дерево, а то как маленький белый нарцисс, тонкая и стройная, твердая, как алмаз, и нежная, как лунный свет. Она теплая, как солнечный луч, и холодная, как мороз под звездами, гордая и далекая, как снежная вершина, и веселая, как деревенская девчонка, которая весной вплетает маргаритки в косы. Но я болтаю чепуху, а в яблочко все равно никак не попаду, не сумею я про нее рассказать!
