– Прости меня, Тор. Прости за все. Прости, что я не могу быть той женщиной, которая тебе нужна. Прости, что я любила тебя так, что захотела спасти любой ценой. Прости, что в результате ты страдаешь от чувства вины. Мне очень жаль, но, знаешь, я сделала бы все это снова. Я хотела, чтобы ты остался в живых. – В борт ударила еще одна волна, и Блейз подождала, пока палуба снова выровняется.
«Обними ее, ты, тупоголовый святоша, – думал я. – Разве ты не видишь, как она в тебе нуждается? »
Однако Райдер не двинулся с места, и Блейз продолжала:
– Мы правильно сделали, что расстались, Тор. Мы с тобой никогда не смотрим на вещи одинаково.
Последовало новое долгое молчание. Наконец Райдер сказал:
– Да, ты права. И я даже не могу выразить, как мне жаль…
– Глупо все это, правда? – Голос Блейз прозвучал легко, но я чувствовал ее боль.
– Мне не следовало давать волю гневу. Ты сделала то, что считала правильным.
– Но ведь ты не веришь, что это… – Блейз вздохнула. – Мы не можем сделать несовершившимся то, что совершилось. Так что, наверное, лучше просто… принять случившееся как данность.
– Да, думаю, так будет лучше всего, – согласился Райдер.
Он повернулся, чтобы уйти, но Блейз заговорила снова:
– Подожди. Я хочу… хочу поблагодарить тебя за все, что ты сделал на Плавучей Заросли. Если бы не ты, я бы погибла. Ты ужасно рисковал, Тор. Этого я никогда не забуду и никогда не перестану испытывать благодарность. У меня навсегда сохранится чувство… чувство изумления перед тем, что кто-то пошел на такое ради меня.
Райдер попытался что-то сказать, но не нашел подходящих слов.
После короткого молчания Блейз мягко сказала:
– Возвращайся вниз – к своим молитвам. Мне хочется немного побыть одной.
Райдер повернулся и ушел; его боль и гнев окатили меня мощной волной. Знает ли она о его чувствах?.. И тут Блейз проговорила:
– Проклятие, проклятие, проклятие! И зачем ты, Гилфитер, всегда оказываешься прав?
Я подумал, что она меня заметила. Я встал, смущенный сверх всякой меры, чувствуя себя больным и виноватым. Но Блейз отпрыгнула в сторону и от неожиданности потянулась за мечом… выругавшись, когда обнаружила, что меча у нее нет, и выругавшись еще более выразительно, когда увидела, кто перед ней.
– Гилфитер! С какой это стати, ради всех морских тварей, ты за мной шпионишь? – Она стояла, уперев руки в бедра, и ждала от меня объяснений.
– Меня тошнило, – пробормотал я. – Прошу прощения.
Блейз вытаращила на меня глаза, хотела что-то сказать, но передумала и вскинула руки, признавая поражение.
– Ладно, не имеет значения. Ты все равно учуял бы наш разговор… до последней детали, – с горечью добавила она.
Я чувствовал себя идиотом, но то, как она стояла тогда передо мной, потрясло меня. Она выглядела побежденной, а я не привык видеть ее такой.
– Нет, девонька, – сказал я ей, – это все околесица и лунные миражи, знаешь ли.
– Что-что?
– Околесица и лунные миражи… Ерунда.
– Ты это только что придумал?
– Нет, так говорят у нас на Небесной равнине.
Блейз нерешительно улыбнулась. Я обнял ее и крепко прижал к себе.
– Я уже не в том возрасте, чтобы меня можно было так утешить.
– Ерунда. Утешение к месту в любом возрасте.
Блейз положила голову мне на плечо и тихо сказала:
– Ты был прав, Кел. Такого он никогда не сможет простить.
– Он все еще любит тебя.
– Да? Может быть, от этого только хуже. – Она помолчала. – Нет, хуже не от этого – виновата дун-магия. Он прав, Кел. В нем появилось что-то, чего раньше не было. Тор верно говорит – он замаран… – Я чувствовал запах ее ужаса. – Что мы наделали? О небеса, Кел, что же мы сделали с ним?
Мне хотелось сказать Блейз, что ничего особенного мы не сделали, но это было бы ложью. Мы превратили Райдера во что-то такое, чем он никогда не хотел быть.
Я гладил Блейз по голове и изо всех сил старался, чтобы меня не вырвало.
РАССКАЗЧИК – КЕЛВИН
Если ты бывал на архипелаге Ксолкас, то знаешь, как поражает он с первого взгляда.
Мы подошли к нему ранним утром, и косые лучи встающего солнца позолотили острова и протянули по воде их черные тени, подобные пальцам, указывающим на какую-то далекую невидимую цель. Каждый остров башней возвышался над бурным морем и каждый был окружен скалами, похожими на детей, играющих у ног родителя-великана. Острова представляли собой выветренные колонны с множеством трещин; тысячи и тысячи птиц кружились над ними и пронзительно кричали, на невидимых воздушных потоках взлетая вверх и пикируя вниз.
На вершинах скалистых островов жили люди; их выстроенные из камня жилища иногда опасно нависали над обрывом, а окна смотрели на океан, ярящийся далеко-далеко внизу. Всего, как мне сказала Блейз, островов было около сотни. На десятке самых больших располагались города; остальные давали приют хуторам, окруженным полями, на которых паслись овцы или зрела пшеница.
Столица архипелага, Барбикан, где жил владыка, находилась на самом большом острове. Город занимал всю его поверхность, от одного обрыва до другого; в центре находился дворец. Название столица получила от укрепления – навесной башни, прилепившейся на самой вершине, к которой от порта вела извилистая дорога.
Дек, стоявший со мной рядом на палубе, пока наш корабль ложился в дрейф и ожидал лоцмана, засыпал Блейз и Райдера вопросами. На этот раз плавание было для него унылым: приходилось все время сидеть в трюме, потому что сломанные ребра не позволяли лазить по вантам; по этой же причине пришлось отложить и уроки фехтования. Большую часть времени Дек проводил с Блейз, в то время как Райдер допрашивал меня – иначе это назвать трудно – по поводу медицинских умений жителей Небесной равнины. Его интерес был искренним, а потому льстил мне, но я никогда не забывал о том, что движут Райдером особые мотивы. Он так и не признался мне в этом. Патриарх, занимающийся обычными для священнослужителя делами, едва ли стал бы выяснять, как часто роды на Небесной равнине кончаются смертью матери, умеем ли мы излечивать шестидневную лихорадку или можем ли помочь при переломе позвоночника. Теперь, конечно, я понимаю, что уже тогда Райдер планировал такое будущее Райских островов, когда Патриархии все эти сведения стали бы действительно необходимы.
Кроме того, Райдер желал познакомиться со всеми моими теориями – даже не имеющими доказательств – по поводу дун-магии, заражения ею и осквернения силвов. Учитывая его беспокойство по поводу Флейм, удивляться этому не приходилось, и должен признаться: я наслаждался часами, проведенными за обсуждением того, является ли магия болезнью. Райдер полагал, что не все так просто, и, если быть честным, я почувствовал, что моя уверенность пошатнулась.
