– Милостивый государь, мне очень неприятно прерывать вашу прогулку, но Его Сиятельство, граф Лотар, по-прежнему ждет вашего визита. К тому же вечереет, а эта ночь может оказаться не из приятных, – дипломатично намекнул на возможность штурма замка подошедший сзади Жаро.
– Бойцы Вилара полезут на стены, и ваш чудесный маленький мирок может рассыпаться в прах, – невозмутимо произнес Шак, медленно повернувшись к рыцарю лицом.
На этот раз рыцарей было трое, и все они облачены в одинаковые доспехи и черно-зеленые плащи. По правую сторону от Жаро находился высокий веснушчатый парень, которого Шак еще не видел, а слева стояла Ола. Воительница не узнала в красивом рыцаре того бродяжку, который ее усыпил, но прекрасных глаз с Кевия, известного ей как Семиун, девица не сводила.
«Любовь часто превращается в ненависть, но и ненависть может разбудить в душе самые потаенные чувства», – отметил про себя Шак, немного опасаясь, что девушка не выдержит, вспылит и прямо здесь накинется на юношу.
– Я рад, что вы понимаете всю тревожность момента, – ответил Жаро. – Надеюсь, вы не будете противиться, если я осмелюсь проводить вас до покоев графа?
– Буду только рад, так что можете отпустить конвоиров, – лицо Шака озарила снисходительная улыбка.
– Что вы, это не конвой, это компаньоны для небольшой прогулки графа Освара по парку. Видите ли, граф Лотар не расположен сейчас видеть своего племянника, тем более зная, в каких доверительных отношениях он находится с нашим королем, глубокочтимым всеми нами Антурием Четвертым.
Жаро умел изъясняться красиво и делать изящные намеки. Шак посмотрел на Кевия. С одной стороны, Шаку хотелось, чтобы его спутник принял участие в беседе. Дракон очень многое уже рассказал, и почему-то ему очень хотелось дать понять юноше, пешкой в какой игре он невольно стал. Но, с другой стороны, Кевий боялся своего дядю, а после беседы в сарае страх еще больше укрепился в юном сердце. Шак уже подумывал действительно дать юному графу возможность насладиться чудесными видами парка, но, мельком взглянув на мертвецки бледное лицо Кевия, беззвучно кричащее: «Она же меня прирежет!», вернулся к прежнему решению.
– Плевать мне на Антурия! Тоже мне, король нашелся: недавно с горшка слез да, поди, в двадцать два своих годка еще в солдатики играет, – не просто дерзил, а вел возмутительные крамольные речи Шак. – Граф Освар в доверительных отношениях со мной, и без него я никуда не отправлюсь. Если граф Лотар хочет, пусть сам приходит, а мы его здесь подождем иль вон там, возле скамеечки.
– Но у меня строжайший приказ! – пытался облагоразумить Шака Жаро.
– А мне на ваш приказ, милостивый государь, как на Антурия, – тоже в дипломатичной манере пояснил свою позицию рыцарь в доспехах из чешуи дракона.
– Хорошо, пойдемте, – после недолгого колебания согласился Жаро и подал знак сопровождающим идти следом.
Шак уже долго не ходил под конвоем, но не испытывал от этого дискомфорта. Его раздражало другое: Кевия почему-то трясло, его дыхание было сбивчивым и учащенным, то ли юношу так сильно взволновала предстоящая встреча с родственничком, то ли он чувствовал на спине гневный взгляд Олы и ждал нападения.
– А Лотар тебе дядюшкой по какой линии приходится: по отцовской или материнской? – задал вопрос Шак не потому, что его интересовала родословная спутника, а лишь ради того, чтобы отвлечь юношу от дурных мыслей.
– По матери, – отрывисто ответил Кевий и обернулся.
«Ага, все-таки мечтающая о возмездии девица не дает ему покоя, – с облегчением подумал Шак. – Надо бы успокоить вьюношу. Воительницы очень непоследовательный народ, притом чем горделивее, тем непоследовательней. Чем дольше на тебя волчицей зыркает, тем крепче потом в объятиях сжимает. Вот, помню, одна амазонка пол-леса за мной с топором прогналась, а апосля чуть мне ребра все не поломала объятиями…
* * *
Не стоит и описывать, в какой обстановке жил граф, считавший себя божеством, до сих пор бывший самой влиятельной персоной в королевстве и фактически являвшийся владельцем трети заселенного людьми мира. Роскошь, роскошь, кругом одна роскошь. Кевий вырос среди блеска хрустальных люстр, дорогого убранства и множества золотых безделушек, стоящих целое состояние. Богатством интерьера его было не удивить, но все же и он пару раз застывал посреди широких коридоров и залов, чтобы немного поглазеть на поражающую красотой редкостную диковинку. Шак был выше всего этого вычурного эстетства и замер всего один раз, и то перед живой фигурой, а не скульптурным изваянием.
На пороге графских апартаментов их встретил Кон– хер. Жаро и веснушчатый парень, не попрощавшись, покинули гостей. А Ола и рыцарь, спасший Шака от дубинок миокских преследователей, а потом доставивший его без сознания в дом управителя, сопроводили их к кабинету. В голове дракона мгновенно сформировалась логическая цепочка, приведшая к явному выводу. Шак обругал себя, что не догадался об этом раньше. Загорелый управитель и граф Лотар были одним и тем же лицом. Конечно, сам он тогда чересчур вжился в роль бродяги, а когда такое происходит, то чутье молчит. Он не почувствовал при первой встрече, кем был Вилар, а еще раньше не среагировал на присутствие поблизости двух сильнейших симбиотов: Конхера и самого Лотара.
«Чувства притупляются, когда играешь роль, и это нормально, но логика-то, логика…Почему она меня подвела? Ведь догадаться еще там, в Тарвелисе, было так просто…
Ни один аристократ не додумается поставить управителем в городе своего человека. Явное обманчиво, и с виду самое разумное решение на практике оказывается неприемлемым. В городе, как в любой общности людей, всегда есть противоборствующие группировки, цеховые иль родовые кланы. Когда управителем становится представитель одной, то все остальные тут же превращаются в добровольных осведомителей. Они шпионят за конкурентом и тут же докладывают хозяину о каждой махинации его доверенного лица. Не делая совершенно ничего, граф имеет в городе множество зорких глаз и чутких ушей. Поставив же управителя со стороны, хозяин города и окрестных земель мгновенно оказывается в информационной блокаде. Все дружно прячутся по своим норам и молчат, опасаясь мести слишком влиятельного главы. И тут как раз возникает масса возможностей для безнаказанных краж, взяточничества, торговли доходными постами и спекуляций.
Нет худа без добра. Хоть озарение и пришло с довольно большим опозданием, но все же своевременно. Когда перед давно поджидаемыми посетителями распахнулись двери графского кабинета и Шаку предстала широкая улыбка на загорелом лице Южанина, это его нисколько не удивило.
