Олен, понимая, что его хотят разозлить, вывести из равновесия, не сказал ничего, лишь криво улыбнулся, поднял сверкающий клинок. Зато когда двое воинов атаковали одновременно, он просто шагнул между их мечами. Один получил удар кулаком в лицо, опрокинувший его на пол. Второму повезло меньше – лезвие, плюющееся сапфировыми искрами, перерубило ему шею.
Тело рухнуло, а голова с вытаращенными глазами и забрызганными кровью усами откатилась в сторону.
– Кто еще хочет быстро умереть? – спросил Олен.
Теперь в его голове жили воспоминания о тысячах схваток, учебных и реальных. Там крылся опыт почти двух тысячелетий войн, знание обо всех существующих в Алионе боевых приемах. Глядя на движение ног Цастина, бывший селянин из владений барона Куртиана мог уверенно сказать, какой удар будет нанесен. И теперь он сам управлял собственным телом.
– Наверное, ты! – несмотря на страх в глазах сотника, он бросился а атаку. Но меч Цастина разрезал только воздух, потянул хозяина за собой. Олен ловко воспользовался этим, нанес удар и ледяной клинок вошел противнику в правый бок.
Сотник не застонал, а скорее вздохнул. Слабеющей рукой попытался вскинуть оружие, но не сумел. Сделал шаг и тяжело рухнул навзничь, из-под его тела в стороны потекли багровые ручейки.
– Убирайтесь, – я не хочу вас убивать – сказал Олен. Чернокрылые бросились на него одновременно. Тронный зал огласился веселым лязгом, прерываемым криками боли.
Гвардейцы остервенело размахивали мечами, мешали друг другу, пыхтели и чуть ли не толкались. Олен двигался стремительно, но экономно, отбивал удары скользящими движениями, а сам бил наверняка. Оружие в его руке напоминало застывший язык бело-голубого огня.
Удар… около самого уха шипит разрезанный воздух… пригнуться… тычок прямо перед собой… телом на полу становится больше… перепрыгнуть через него… лезвие соприкасается с обычным… еще удар, оскаленное лицо пересекает багровая черта… на обратном ходу широкий мах назад…
На семерых гвардейцев Олену понадобилось около десятка ударов. Когда воины консула оказались на полу, он остановился, тяжело дыша и вытирая со лба пот.
– Мяу… – из-за спины появился Рыжий, на этот раз в схватку не вмешавшийся, понюхал одно из тел.
– Что… – начал Олен, но мгновенно замолчал.
Закрывающий тайную дверь гобелен качнулся, и в тронный зал вошел Харугот из Лексгольма. Бросил взгляд в сторону лежащих на полу Чернокрылых и пошел к Олену.
Глаза правителя Безариона напоминали два кружка пунцового огня, смуглое лицо казалось черным, темные волосы стояли дыбом. Он не шагал, а скорее перетекал с места на место, за ним волочилось облако сумрака, похожее на плащ из черной полупрозрачной ткани.
Ледяной клинок в руке Олена испустил волну холода, сияние вокруг него стало ярче.
– Где ты добыл эту игрушку? – голос консула прозвучал рокочуще и мощно, в углах зала заворочалось эхо. – Жалко, что я не обратил на нее внимания сразу. Но ничего, она тебе не поможет.
– Это мы посмотрим, клянусь Селитой… – Олен поднял меч, а Рыжий припал к земле и зашипел.
Харугот расхохотался, взмахнул руками, словно толкая что-то. «Плащ» из тьмы слетел с его плеч и поплыл вперед, постепенно густея. Края его загнулись, точно крылья, на них блеснули обсидиановые когти.
Олен шагнул вперед и ударил сверху вниз. Лезвие, встретив слабое сопротивление, дошло до пола. Тонкий, пронзительный визг ввинтился в уши, рассеченное на две части облако мрака задергалось и начало распадаться на куски. Лицо консула отразило ярость пополам с изумлением.
– Она сильнее, чем я думал, – прорычал он, – но я…
Договорить Харугот не успел. Олен прыгнул к нему и рубанул горизонтально. Меч стукнулся о шею хозяина Безариона, раздался звон, точно стеклом ударили о стекло. Кожа на горле консула осталась неповрежденной, а вот глаза погасли. Он отступил на несколько шагов и упал назад.
Над поверженным телом заклубился темный вихрь, пронизанный лиловыми и белыми искрами. На мгновение сложился в фигуру чудовищного ящера. Открылась зубастая пасть, неистовые глаза посмотрели на Олена со злобой. Но тут же тварь исчезла, вихрь закачался, втягиваясь в грудь Харугота. Затем растаял, через поверженного мага стал виден темный колодец, уходящий на невероятную глубину, куда-то за пределы того сгустка сил, что смертные именуют Алионом…
Колодец притянул к себе взгляд. Олен качнулся, потерял равновесие и… с трудом, но сохранил его. Колодец исчез, меч погас, остался тронный зал, лежащие на полу тела, и уставший человек.
– Он что, еще жив? – консул дышал, хрипло и неровно, грудь его подрагивала. – Надо бы добить…
Но ледяной клинок стал тяжелым, как бочка с гвоздями, держащая его рука занемела.
– Что, ты не можешь? Тогда попробуем обычным оружием.
Шагнул в сторону, подобрал меч, принадлежавший одному из Чернокрылых. Но прочная сталь погнулась, едва прикоснувшись к горлу Харугота, а лезвие раскалилось так, что клинок пришлось отбросить в сторону.
– Раз я ничего больше не в силах сделать, пора уходить, – сказал Олен, убирая клинок в ножны. – Ты как, не против?
– Мурр… – оцилан помотал башкой и чихнул.
– Тогда пойдем.
После Воссоединения Олен знал каждый закоулок Золотого замка. Мог вспомнить любой из тайных ходов, с закрытыми глазами пройти через подземелья и нарисовать план всех построек.
Поэтому он уверенно направился к полуколонне, выпирающей из стены между двумя окнами. Нажал на завитушку и одновременно надавил на подоконник, для чего пришлось встать на цыпочки. В стене что-то грохнуло, и кусок полуколонны двинулся, открыв трубу лаза с закованной в него узкой винтовой лестницей.
– Прошу, – Олен вступил на нее вслед за котом, потянул за торчащий из стены рычаг. Кусок стены вернулся на место, и полуколонна вновь стала выглядеть монолитной.
Некоторое время из нее доносился негромкий лязг, но потом затих и он.
Новая одежда, как и положено, казалась очень неудобной. Щегольские сапоги с тесьмой на голенищах жали, модные узкие штаны натирали в самых нежных местах, а флотер был так тесен, что дышать приходилось осторожно. Но под суровым взглядом Саттии, купившей все это великолепие, Бенеш роптать не осмеливался.
– Ну что, готов? – поинтересовалась девушка.
Она переоделась первой, еще когда Лотис спал. Поменяла старую куртку на новую, вышитую бисером, светлые волосы спрятала под берет с пером, как это принято меж знатных альтаро. Эльф остался в том, в чем был.
– Готов, да, – уныло отозвался Бенеш.
– Тогда пошли, – и Саттия направилась к выходу из халупы, давшей им убежище вчера ночью.
