Осмотрели покои, спустились на первый этаж, но нашли лишь рабочие помещения. Жёлудь увидел сброшенную на пол книжку в простой картонной обложке с красной надписью «Устав коммунистической партии Советского Союза» и походя наступил на неё окровавленной подмёткой, оставив свой след на заветах Ильича.
На подвальный виварий время тратить не стали. По заверениям Тибурона, там обитали волки, обезьяны, да красны девицы, ну, может быть, пара лаборантов — добыча в данных обстоятельствах никчёмная. Выкатились на улицу. Щавель построил отряд, пересчитал и бегом направил на штурм капища. Завернули за угол и понеслись к Казанскому собору. Уже светало. Роскошный, красный, с многочисленными башенками, как на тереме, храм производил отрадное впечатление. В нём должна была таиться великая сила.
— Давай, сынок, возвести о нашем приходе!
Жёлудь сначала не понял, но быстро сообразил, натянул лук и пустил стрелу в звонницу. Динь-нь! — раздался малиновый гул, когда наконечник клюнул край колокола.
Вот и врата. Капище было заперто на ночь. Самый простой способ уберечься оказался самым надёжным.
Но только не сегодня.
— Ёрш!
Щавель отвёл отряд подальше, построил, выставив огнестрельщиков вперёд. Ёрш примотал к дверным ручкам стакан с порохом, запалил шнур, кинулся наутёк.
Взрыв гулко раскатился по площади до самого вала. Полетели щепки. Двери промялись вовнутрь и силою сопротивления материала спружинили наружу, отворились. Словно по волшебству.
— Атака!
— За мной! — Скворец увлёк за собой штурмовую десятку, в который каждый боец знал свой манёвр.
Дружинники ворвались в храм, оглашая пространство боевым кличем:
— Лежать! Работает ОМОН!
Следом влетела семёрка Фомы. Зашли Щавель с Жёлудем, держа наготове луки.
Храм был величественен и богато украшен изнутри. По стенам были развешаны бесчисленные трофеи, шкуры различных людей и животных, скальпы, фофудьи и басурманские халаты. Вдалеке у алтаря скопились наспех одетые дежурные жрецы, преграждавшие путь к самому святому, но держались они неуверенно, очевидно, контузило взрывом.
— Целься! — скомандовал Щавель.
Огнестрельщики навели на них ружья.
— Стойте! — прозвучал под сводами низкий повелительный голос.
Алтарные врата распахнулись. Капище за ними было обильно освещено. И это были не пошлые жировики, а самые что ни на есть чистые восковые свечи.
Из алтаря вышел рослый и прямой как столб мужчина в сопровождении четверых отроков в белоснежных одеяниях, вздымающих подсвечники на три свечи.
«Анальные девственники Легиона Младых», — вспомнил Щавель инструкцию ренегата Ордена Ленина.
Главный шаман ступал, будто каменный. Вокруг него распространялось марево, в котором дрожал свет, такая истекала бешеная энергия. Скуластое пятиугольное лицо с тяжёлыми чертами покрывала прихотливая татуировка и шрамы, сплетавшиеся в единый, но очень сложный узор, несомненно, имевший важное значение. Растянутые мочки ушей свисали до плеч. В одну была вставлена курительная трубка, в другую телефонная. Тело покрывала стоящая колом богато расшитая серебром и золотом парчовая мантия.
Щавель немедленно нацелил на него лук.
— Кто вы такие? — оглушительный бас отразился от стен и потолка, ударил в уши. — Я вас не звал. Изыдьте напрочь!
Дружинники попятились, от великой силы слова в речах шамана.
— Держать строй! — скомандовал Щавель, и ратники замерли как вкопанные, объединяющее качество сердца и печени циклопа связало их, как нитка бусины.
Мотвил двинулся, словно набирающая ход речная баржа. Жрецы, не оборачиваясь, расступались перед ним, как волны перед носом судна, настолько была сильна исходившая из шамана энергия.
— Шагнёт с первой ступеньки, стреляйте, — негромко скомандовал Щавель.
— Выбирать каждый свою цель, — приказал Скворец.
— Не, дальше не пройдёт, ударим его огнём, — пробормотал Ёрш, беря на мушку пистоля стоящих рядом жрецов.
Вышитый сапог Мотвила шагнул на ступеньку.
— Бей! — бросил Щавель.
Залп пяти стволов наполнил пространство дымом. Две стрелы улетели в Мотвила, но были отброшены неведомой силой, слегка поранив юношей в белых одеждах. Побросав подсвечники, девственники с визгом кинулись наутёк. Уцелевшие жрецы, рыча, ринулись на дружинников. Замелькали мечи и булавы, выкашивая безоружных фанатиков бегу. Они полегли как срубленные колосья. Ратники, забрызганные чужой кровью, остались стоять, где стояли.
— Новгородский ОМОН шутить не любит, — сурово сказал Фома.
Однако шаман, набирая скорость, двигался навстречу ратникам, пол сотрясался под его грузной поступью. Огнестрельщики спешно перезаряжали, но было понятно, что не успеют.
— Сдайся, Мотвил, — призвал Щавель, наводя на него наконечник стрелы. — Ты нужен нам живым.
Низкий смех раскатился по храму:
— Ты умрёшь. Сейчас ты умрёшь. Я коренной москвич, а ты деревня. Ощути различие рас, низшее существо!
— Жёлудь, — успел сказать Щавель. — Делай.
Мотвил врезался в строй, как гружёная баржа врезается в скопище рыбачьих лодок. Никто не мог устоять перед ним. Если кто и коснулся его парчового облачения, всё равно отлетел, словно городошная чурка. Ни один меч, ни одна булава не повредили ему. Шаман подлетел к Щавелю и раскрытой ладонью ударил его в грудь. Командир был сбит и заскользил на спине по ковровой дорожке. В ту же секунду игла шприца вонзилась в шею Мотвила. Жёлудь выжал поршень на раз. Мотвил обернулся, отпихнув молодого лучника и взглянул на него со страхом и недоумением. В парне текла эльфийская кровь, если он сумел так интеллигентно уколоть в спину, а встретить эльфа шаман никак не ждал. Он ощутил исток силы. Глаза Мотвила загорелись. Из них потекла расплавленная смола. Он оглушительно завопил. Волосы колдуна ярко вспыхнули. Он заметался по храму, подобно летучей мыши, которая ищет выход из комнаты и не находит. Наконец, ноги его подкосились и злокознённый шаман грымнулся об пол.
— Батя! — Жёлудь бросился к отцу, пал на колени, ощупал, ища признаки жизни.
Его отпихнули ратники.
— Командира спасай!
— Отходим! — взял на себя командование Скворец. — Выноси командира!
Началась организационная движуха, Фома вспомнил приказ.
— Шамана берите!
— Добьём? — кинул Коготь, склоняясь над недвижным Мотвилом, опалённым и смердящим горелой плотью и волосом.
— Отставить! Приказ был взять живым.
Коготь махнул своим:
— За руки, за ноги! Взяли пидораса. Пошли-пошли-пошли!
Диверсионный отряд, выполнив боевую задачу, начал отход, внося два тела. Парень выскочил из осквернённого храма. За валом, возле красной зубчатой стены застыла ступенчатая твердыня, в которой засела мумия. Порыв гнева толкнул Жёлудя на вершину вала. Парень взлетел туда словно на крыльях и заорал, чувствуя, что Ленин его слышит:
