— Но за какие преступления? — возразил удивленный посланник.
— За те, которые я назову! — выкрикнул ему в ответ Маркворт.
В это время в кабинет вошли брат Фрэнсис и Коннор Билдеборох. Племянник барона выглядел несколько встревоженным, однако нельзя было сказать, чтобы его мучили или пытали.
— Господин Коннор! — вскричал солдат и встал с такой поспешностью, что опрокинул стул.
Маркворт тоже встал и вплотную подошел к явно испуганному посланнику.
— Не забывай о том, что я тебе сказал, — проговорил старик. — Достаточно одного слова.
— Теперь вы угрожаете солдатам моего дяди? — резко спросил Коннор.
Его появление и решимость, звучавшая в голосе, приободрили солдата. Тот выпрямился и сердито посмотрел на Маркворта.
— Угрожаю? — повторил отец-настоятель, и в его смехе послышались зловещие нотки. — Я отнюдь не угрожаю, мой молодой и глупый Коннор. Но полагаю, что и вам, и вашему дяде, и его солдатам ради собственного блага будет полезно уразуметь: то, чем мы занимаемся, выше их понимания. И вмешательства.
— Меня не удивляет, что такой своевольный и горделивый молодой человек, как вы, не желает видеть дальше собственного носа и потому не понимает всей тяжести нынешней ситуации, — продолжал Маркворт. — Однако меня сильно удивляет, что барон Билдеборох отваживается на такую вопиющую глупость и посылает несколько десятков солдат против главных лиц Абеликанского ордена.
— Дядя думал, что эти главные лица действовали неподобающим и опасным образом, — сказал в ответ Коннор.
Он изо всех сил старался не выглядеть так, будто пришел сюда оправдываться. В конце концов, ни он, ни дядя не сделали ничего дурного. Если уж и говорить о преступных действиях, то они исходили не от рода Билдеборохов, а от старика, что стоял рядом.
— Дядя думал… вы думали, — уже мягче сказал Маркворт. — Складывается впечатление, что вы судите и действуете так, словно Господь Бог наделил вас особым видением.
— Вы намерены отрицать, что силой привели меня сюда? — удивился Коннор.
— Вы нам понадобились, — ответил Маркворт. — Скажите, господин Коннор, с вами дурно обходились? Вас пытали?
Услышав эти слова, посланник барона выпятил грудь и стиснул челюсти.
— Нет, — ответил Коннор, и солдат облегченно вздохнул. — А как насчет семьи Чиличанк? — тут же спросил он. — Вы станете отрицать, что удерживаете их и обращаетесь с ними совсем не так, как со мной?
— Не стану, — возразил Маркворт. — Деяния сделали их врагами церкви.
— Клевета!
А это мы увидим, — ответил отец-настоятель.
— Вы ведь намереваетесь увезти их из Палмариса, — с упреком сказал Коннор.
Ответа не последовало.
— Я вам этого не позволю!
— Вы наделены соответствующими полномочиями? — с издевкой спросил Маркворт.
— Я говорю от имени своего дяди.
— Очень впечатляюще, — усмехнулся Маркворт. — И что же, господин Коннор, мы будем сражаться на улицах Палмариса, чтобы весь город узнал, как их барон пошел на раскол с церковью?
Коннор умолк, обдумывая возможные последствия такого шага. Его дядя пользовался большим уважением, однако простой люд в Палмарисе, как и в любом другом городе Хонсе-Бира, очень боялся вызвать гнев церкви. Однако сейчас на карту была поставлена судьба семьи Чиличанк, а это Коннор уже никак не мог считать пустяком.
— Будем, если понадобится, — резко ответил он.
Маркворт продолжал смеяться, и смех помог ему незаметно сунуть руки в сумочку, спрятанную на поясе сутаны, и извлечь оттуда магнетит. Отец-настоятель вскинул вверх руку, и в следующее мгновение энергия магнетита ударила в металлическую полоску, защищавшую нос посланника. Солдат взвыл и схватился за лицо. Из ноздрей хлынула кровь. Солдат скорчился от боли, припав на одно колено.
В тот же момент брат Юсеф выскочил вперед, выставил ладонь и ударил ничего не подозревавшего Коннора Билдебороха по почкам. У него подкосились ноги, и он тоже оказался на коленях.
— Одержи его, — велел Фрэнсису Маркворт. — Используй его глотку, чтобы приказать солдатам не чинить нам препятствий с отъездом.
Затем он повернулся к Юсефу.
— Пленники подготовлены к отъезду?
— Брат Данделион проследил за погрузкой каравана. Все повозки находятся на заднем дворе, ответил Юсеф. — Но настоятель Добринион, прежде чем пойти в подземелье, направил во двор немало солдат.
— Они не выступят против нас, — уверил его Маркворт.
После того как отец-настоятель убрал магнетит, посланник барона застонал и попытался встать, однако Юсеф был начеку. Он несколько раз резко и жестоко ударил солдата по лицу, и тот затих, растянувшись на полу.
Маркворт заметил, что брат Фрэнсис просто глядит на Коннора, не предпринимая никаких действий.
— В чем дело, брат Фрэнсис? — сердито спросил он.
— Я вошел в его мысли, — объяснил тот, — и узнал кое-что действительно важное.
— Ну и… — торопил его Маркворт, уловив в голосе Фрэнсиса замешательство.
— Но это длилось не более секунды, пока он был застигнут врасплох. У этого человека сильная воля. Он вытолкнул меня обратно, даже не зная, откуда исходит нападение.
Отец-настоятель кивнул, затем подошел к Коннору, по-прежнему находившемуся в оглушенном состоянии. Старческий кулак с силой ударил Коннора по голове, отчего голова свесилась набок, а сам он повалился на пол.
— Давай совершай одержание, — нетерпеливо потребовал Маркворт. — Теперь это будет совсем несложно!
— Но в таком его состоянии я ничего не узнаю, — возразил брат Фрэнсис.
И он был прав: совершить одержание над оглушенным или находящимся без сознания человеком не составляло труда. Однако чужой воле подчинялось только тело: доступа к памяти или мыслям не было. Когда возвращалось сознание, противоборство возобновлялось с новой силой.
— Нам больше незачем копаться в его памяти, — пояснил Маркворт. — Сейчас нам нужны лишь его тело и голос.
— Посмотри, что делается, — прошептал брат Браумин, обращаясь к брату Делману.
Они стояли во дворе Сент-Прешес, окруженные другими монахами. Поблизости находилось и четверо пленников. Брата Браумина не удивил внезапный приказ готовить повозки к отъезду. От него не ускользнуло то, как отец-настоятель и его прислужник Фрэнсис держали себя с Добринионом. Поэтому естественно, что они торопились покинуть Сент-Прешес.
Зато Браумина немало удивило присутствие вооруженных солдат, расставленных у всех монастырских ворот. Он понял, что эти люди явились сюда затем, чтобы помешать им уехать и увезти с собой пленников. Монахи шептались о новом пленнике, каком-то аристократе, которого никто, кроме Маркворта, брата Фрэнсиса и двух телохранителей отца-настоятеля, не видел. Но раз уж в монастыре появились воинственно настроенные солдаты, отец-настоятель, скорее всего, перешел все допустимые границы.
