Все произошло одновременно. Две огненные струи из кулаков Борегара врезались в стену несущегося на Бо силового поля. Пламя врезалось в стену, не причинив ей никакого вреда и, обтекая ее по краям, стало медленно отступать, оседая и съеживаясь. Борегар выл от боли, сотрясая в воздухе обожженными руками. Бегущая Соня провалилась одной ногой в зияющую трещину и, с трудом удержав равновесие, из последних сил швырнула в Кристиана винторез. Оружие, каким-то непостижимым образом пробило стену силового поля. Я судорожно дернулся, не веря в фантастическое везение.
Винторез замер в воздухе в волоске от груди Кристиана. Его губы исказились в яростной гримасе. Я с ужасом увидел, как оружие разворачивается стальными клинками в сторону Сони. Собрав последний силы, я пополз к Кристиану, но не успел.
– Нет, дорогая, со мной вам не сладить даже втроем! – захихикал Кристиан, а я закричал, увидев, как бешено вращающийся винторез со скоростью пушечного ядра полетел к Соне. Стальные клинки рассекли воздух и врезались прямо в грудь Соне. Ее отчаянный крик оглушил меня. Соня, зажимая руками фонтанирующую рану, неловко упала на бок и забилась в предсмертных судорогах. На другом краю разрастающейся пропасти неподвижно лежал Борегар, слабо трепыхающийся от боли в обожженных конечностях. Одежда на нем обуглилась и прилипла к телу. Кристиан перестал смеяться и повернулся ко мне, спиной к ползущим трещинам. Я встал, шатаясь, как пьяный.
– Ну, собственно, вот и все! – вполне дружелюбно сообщил он. – Перекресток будет уничтожен через пару минут. Я мог бы сказать: «Присягни мне на верность, и служи верой и правдой, тогда я пощажу тебя и сделаю верным слугой», но что-то мне подсказывает, что ничего хорошего из этой затеи бы не вышло. И потом, если честно, вы мне надоели. Боюсь, что ваше общество стало меня тяготить. Я не буду даже тебя убивать. Ты умрешь тут, уничтоженный вместе с Перекрестком. Ведь этот болван, – Кристиан махнул рукой в сторону мечущегося в панике Хранителя, – заблокировал всем скользящим выходы отсюда. И пока он не передумает, или не умрет, вы останетесь здесь. Возможно даже, вы успеете выбраться. Но мне на это наплевать. На меня, к счастью, эти законы не действуют и я…
Кристиан вдруг замолчал. На его лице появилось недоумение, а затем злость и плохо скрытый страх. Он смотрел на кого-то за моей спиной с такими испуганными глазами, что я не выдержал и обернулся.
Позади меня стоял парень. Обычный парень лет двадцати пяти, в синих джинсах, простецкой майке и небрежно зачесанными назад волосами. Его лицо было хмурым, а когда взгляд пришельца натолкнулся на мертвую Соню, незнакомец помрачнел еще больше.
– Не может быть, – прошептал Кристиан. – Ты никогда сюда не приходил…
– А надо было, – сурово сказал незнакомец. – Что же ты натворил, мальчишка?
Кристиан взвыл, и новая телекинетическая волна рванулась в сторону незнакомца, который безмятежно ожидал развязки. Силовая линия, не дойдя до пришельца всего пару шагов, исчезла, словно ее не было. Кристиан, испустив крик ярости, протянул скрюченную руку к второму винторезу, выпавшему из руки Сони и сделал повелительное движение рукой. Оружие затряслось, словно в ознобе, но не сдвинулась с места. Незнакомец усмехнулся, иронично подняв бровь.
– Довольно, – сказал он. – Больше у тебя нет твоих сил, что я так глупо тебе подарил.
Кристиан не ответил и махнул рукой. Мутное марево портала осталось непрозрачным. Он сделал несколько попыток создать новый портал, но все они были безуспешными. Расползающаяся у его ног пропасть застыла и прекратила свое разрушение. Кристиан беспомощно оглянулся по сторонам затравленным взглядом. А потом в панике посмотрел на меня.
– Помоги мне, – прошептал он. – Я просто хочу уйти.
– Конечно, – сказал я. – Уходи…
Я сделал резкий выпад и вонзил острые, как ножи когти в его безжалостное сердце. Кристиан задохнулся и попытался выдернуть клинки, но я держался крепко, потому что в этот момент мне уже некого было жалеть. Захлебывающийся кровью Кристиан стал медленно оседать, и я, вырвав когти из его груди, просто оттолкнул его мертвое тело прочь, в серую бездну Безвремения. Кристиан с воплем улетел в пропасть, которая затягивалась на глазах.
– Он тут много чего натворил, – произнес Император Эдема, отнявший силы того, кого мы считали своим товарищем. Но я его не слушал. На подгибающихся ногах я поспешил к Соне, тускло смотревшей в никуда застывшим мертвым взглядом. Император Эдема и подоспевший Хранитель смотрели на меня с сочувствием, видя, как я заливаюсь слезами, качая на руках мертвое тело моей любимой. Я повернулся к ним с отчаянной надеждой.
– Вы ведь создали мир, в котором исполняются все желания. Воскресите ее, ведь вы же можете!
Император покачал головой.
– Не могу. В Эдеме нет людей. Это то, что я так и не научился создавать. Его обитатели – бездушны и созданы для определенных целей. А ее душа, увы, уже далеко… Эдем не идеален, к сожалению, но я придумал его именно таким. И сейчас очень сожалею об этом, потому что мне пришлось заплатить за это слишком дорогой ценой – одиночеством, помноженным на вечность…
– Будьте вы прокляты с вашими правилами, мирами и вселенским могуществом, не годящимся ни для чего, – прошипел я, прижав Соню к груди. – Что такое ваше одиночество по сравнению с ее смертью? Она спасала всех вас. И спасла, отдав свою жизнь.
– Вы несправедливы к нам, Артем, – сурово сказал Хранитель.
– А вы к нам, – парировал я. – Впрочем, я не хочу с вами разговаривать, по крайней мере сейчас. Позвольте мне уйти и похоронить ее. Теперь, когда ее душа, как вы изящно выразились, далеко, я смогу унести ее с собой.
Хранитель переглянулся с Императором Эдема, оба синхронно пожали плечами, а Хранитель вяло махнул рукой. Борегар пошевелился и со стоном перевернулся на бок. А я, открыв портал прямо в дом Сони, сделал один шаг, неся ее на руках. И этот шаг был самым тяжелым в моей жизни.
Анталия прекрасно и в октябре. Я отсиживался на берегу моря уже пару месяцев, стараясь не вспоминать о недавно произошедших событиях. Море, солнце, фрукты, знойные туристки и путаны в дешевых барах, безмятежные пляски на многочисленных анимационных вечеринках, фейерверки и восточные базары… как же все это мне нравилось раньше. Сейчас из всех развлечений остались только бары и море. В барах я напивался мерзкой турецкой водкой, а у моря предпочитал страдать, воя на луну, как волк. Погода как нельзя кстати отвечала моим настроениям. В последние несколько дней на побережье Анталии налетели шторма. Я этому был даже рад. Казалось, что даже море скорбит вместе со мной.
