— Я чую их, — признался Гарий и на всякий случай зажмурился.
— Чуешь, — странным голосом повторил Алек. Гарий разжмурил один глаз, опасливо посмотрел на брата. Тот стоял, сложив руки калачом, разглядывал его с задумчивым неодобрением.
— Могу почуять, — уточнил Гарий. — Их…
— Их?
— Его, — снова поспешил дополнить мальчик.
— Его?
— Меч, — Гарий смутился. Перес… перчен… персонификация оружия. Названный брат говорил о чём-то таком, но мальчик никак не мог вспомнить, считается ли ошибкой персоф… одушевление!..
Александр удивлённо заморгал. Ну, хоть какие-то эмоции. Гарий немного расслабился, возможно, его не утопят прямо в этом колодце.
— Давай-ка ещё раз, — предложил брат. — Ты сможешь почуять свой меч?
Гарий решительно кивнул.
— Я в некрополисе пошёл за вами. И тоже… — невольно потрогал шрам, оставшийся с того дня.
— Хвастался перед девчонкой, знаю, — нетерпеливо сказал Алек. Усмехнулся удивлению на лице мальчика. — Не обязательно смотреть, чтобы видеть.
— Я не хвастался!.. — Гарий покраснел. — Наоборот, хотел бы, чтобы она ушла…
— Как скажешь, — ухмыльнулся Алек. — И из-за этой жертвы ты сможешь его чуять? Гм, гм, интересно…
— Просто так — не смогу, — сказал Гарий. — Мне нужно глубже пойти в Живу. Погрузиться в медитацию, — припомнил он имперское словечко.
— И ты, конечно, думаешь, что мы должны взять тебя с собой.
Мальчишка кивнул, вскинул подбородок.
— Что ж, похоже, ты прав, — задумчиво сказал Алек.
— Детский сад, — сказала Архивариус. Трудно было понять, укоряет она стратига или насмехается над происходящим. Стагор Матис покосился на пожилую женщину. Самый могущественный человек провинции малость побаивался скромную служительницу.
— Впрочем, этим древним стенам не повредит немного молодости, — пробормотала Архивариус. Матис глубокомысленно кивнул. Да, древним стенам… и древним людям.
— А что мне оставалось делать? — спросил он и понял, что как будто оправдывается.
— Да, ничего, — вздохнула Архивариус. — Мы в ответе за тех, кого мы приручили, — повторила она древнюю тесху.
— А мы их приручили? — поинтересовался стратиг.
— Похоже на то, — Архивариус пожала плечами. — По крайней мере, эту троицу. Ты знаешь, юные девчонки привязчивы и даже влюбчивы.
Она со значением покосилась на чефа, Матис сделал вид, что это его не касается, но на тёмном морщинистом лице отразилось смущение. Стратиг раз оглядел "приручённых" девчонок.
Двое стояли в коридоре, из которого Дикарка привыкла прыгать в тренировочный двор. Сейчас этот самый двор был полон народу. Меж древних стен металось эхо, ошалелое от гомона, повторяло смех, беззлобную брань и подначки, звонкие детские голоса.
Дикарка плясала с двумя разномерными деревянными мечами, выполняя характерную для статовского обоерукого фехтования форму. Глазок краем глаза наблюдала за ней и время от времени отпускала комментарии, не прекращая при этом теснить Искру. Девочки бились на деревянных ножах. На взгляд стратига, чеф беспризорников была сильнее и искушённее, но Глазок беззастенчиво пользовалась своим талантом предвидения, всякий раз воздвигая преграду деревянному клинку своим. Ей даже смотреть на соперницу было необязательно. В нападении такой фокус не прошёл бы, но защищаться и выматывать — самое милое дело…
Ещё на поляне было с полдюжины малышей. Не пытаясь притворяться, что заняты тренировкой, они бегали и вопили, гонялись друг за другом с прутяными мечами. Стратиг потряс головой, словно желая вытрясти из неё невыносимый гам. Не преуспел и сбежал. Архивариус поулыбалась ему вслед и снова воззрилась на детей.
Несмотря на шум, она услышала эти лёгкие быстрые шаги. Поздоровалась, когда звук замер у неё за спиной.
Тания ответила на приветствие, становясь рядом.
— А где… — начала и осеклась. Архивариус и не думала подсказывать, ей было интересно, как женщина стратига его называет. Но Тания молчала. Встала рядом, поводила рукой над перилами, кивнула какой-то своей мысли.
— Только что ушёл, — подтвердила Архивариус. — Сбежал от хаоса. Я даже не успела посоветовать ему остаться и попытаться привыкнуть. Ну как в будущем его ждёт собственный выводок таких сорвиголов.
Тания улыбнулась, смущённо и гордо. Посмотрела на беспризорников и погасла.
— Настоящий праздник для них.
Архивариус была далека от мысли повторять вслед за древними стариками, что раньше небо было синее, а трава зеленее, сетовать о минувшем. Тем не менее она отчётливо помнила, что в прежние времена в Таноре, да и в других крупных городах Империи, не было такого количества беспризорников.
Она поделилась этой мыслью с девушкой. Та лишь плечами пожала.
— У нас… Ну, у воличей то есть, — нет круглых сирот. И я раньше вовсе не понимала, как такое может быть, — ведь у каждого человека есть родственники, кровные и названные, друзья и добрые знакомые… Случись что, обязательно заберут детей к себе. Но лишь в этом городе поняла, что чем больше людей, тем дальше они друг от друга.
Она помолчала.
— Я поговорю с… с мужем, — решительно докончила.
— Ему сейчас совсем не до этого, — сказала Архивариус. Девушка смотрела набычившись. — Конечно, если ты скажешь, он что-нибудь придумает. Прикажет… да вот, хотя бы Бете, она, оказывается, любит с детьми возиться. Или мне. Но в это время разбрасываться временем и вниманием ценных людей, отвлекать на такую задачу…
— Которая кажется вам неважной, да? — сквозь стиснутые зубы спросила Тания. Архивариус покачала головой.
— Нет. Задача очень важна. Однако есть множество столь же важных первостепенных задач…
— Так что же — оставить всё как есть?!.
— И это тоже нельзя, — Архивариус разглядывала девушку с отстранённым интересом. — Значит, нужен человек, который этим займётся. Не входящий в "старую гвардию", не искушённый в делах особого рода, чтобы его отвлечение не сказалось на боеготовности команды стратига. Зато достаточно близкий к нему самому, добрый и светлый, молодой, не успевший нахвататься цинизма, который именуют житейской мудростью.
Тания кивала, смотрела с подозрением.
— Ну, и где взять этого распрекрасного человека?
Мона сидела на бревне у колодца, отдыхая, она до того устала, что даже ногами болтать ленилась. Но подошедшего Гария одарила приветливым взглядом исподлобья.
— Получилось?
Гарий состроил было непонимающую физиономию. Мона глянула так, что виски закололо.
— Эй, ты чего?!. - возмутился парень, сбрасывая насланную головную боль.
