Terry Pratchett
THUD!
Copyright © 2005 by Terry and Lyn Pratchett
© В. Сергеева, перевод на русский язык, 2013
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2013
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
* * *
Первое, что сделал Так, – он написал себя.
Второе, что сделал Так, – он написал Законы.
Третье, что сделал Так, – он написал Мир.
Четвертое, что сделал Так, – он написал пещеру.
Пятое, что сделал Так, – он написал жеоду, каменное яйцо.
И в сумеречном чреве пещеры из жеоды вылупились Братья.
Первый Брат пошел на свет и встал под открытым небом. Поэтому он вырос слишком высоким и стал первым Человеком. Он не нашел Законов и просветился.
Второй Брат пошел во мрак и встал под каменной кровлей. Поэтому он достиг нужного роста и стал первым Гномом. Он нашел Законы, которые написал Так, и погрузился во тьму.
Но часть живой души Така осталась в разбитом каменном яйце и превратилась в первого Тролля, который бродит по миру незваным и нежеланным, без души и без цели, не учась и не понимая. Опасаясь и света и тьмы, он вечно ковыляет в полумраке, ничего не зная, ничего не постигая, ничего не творя и будучи ничем…
Из книги «Гд Так’ Гар» («Что написал Так»), в пер. проф. У. У. У. Уайлдблада, изд-во Незримого Университета, цена 8 АМ долларов. В оригинале последний абзац цитаты, судя по всему, позднейшая интерполяция.Тот кого гора не сокрушить
Тот кого солнце не остановить
Тот кого молот не разбить
Тот кого огонь не устрашить
Тот кого ум выше сердца
Тот алмаз
Перевод тролльей пиктограммы, вырезанной на куске базальта и найденной на нижнем уровне анк-морпорской паточной шахты. Созд. примерно 500 000 лет назад.Шмяк.
Именно такой звук издала дубина, войдя в соприкосновение с черепом. Тело дернулось и рухнуло навзничь.
Дело было сделано – неслышно, незримо. Идеальный финал, идеальное решение, идеальная история.
Но, как говорят гномы, там, где случаются неприятности, всегда ищи тролля.
Тролль видел.
День начался идеально. Сэм Ваймс знал, что вскоре от удачного начала не останется и следа, но хотя бы на несколько минут можно было представить, что неизбежное не произойдет.
Сэм Ваймс брился. Ежедневный акт неповиновения, напоминающий о том, что он… просто Сэм Ваймс.
Конечно, он брился в особняке, и во время процедуры дворецкий читал ему выдержки из «Таймс», но все это были… не более чем сопутствующие обстоятельства. Из зеркала по-прежнему глядел Сэм Ваймс. Если бы оттуда взглянул герцог Анкский, Ваймс счел бы это дурным знаком. «Герцог» – лишь название должности, и точка.
– Преимущественно новости касаются текущей… ситуации с гномами, сэр, – произнес Вилликинс, пока Ваймс обрабатывал область под носом, требующую особого внимания. Он до сих пор пользовался дедушкиной опасной бритвой. Еще один островок реальности. И потом, тогдашняя сталь была намного лучше теперешней. Сибилла, которая с непонятным восторгом относилась к новейшим техническим штучкам, предложила мужу приобрести самую современную бритву, в которой сидел маленький бесенок с индивидуальными ножницами и быстренько срезал все волоски, но Ваймс настоял на своем. Если кто-нибудь и будет орудовать лезвием по его лицу, то исключительно он сам.
– Кумская долина, Кумская долина, – пробормотал он, глядя на отражение в зеркале. – Что-нибудь новенькое?
– В общем, нет, сэр, – сказал Вилликинс, вновь открывая первую страницу. – Опубликован отчет о речи, которую произнес граг Бедролом. Пишут, что после нее начались беспорядки. Несколько гномов и троллей получили ранения. Главы диаспор призывают к спокойствию.
Ваймс стряхнул с лезвия пену.
– Ха! Неудивительно. Скажи, Вилликинс, ты часто дрался в детстве? Состоял в уличной банде или вроде того?
– Я имел честь принадлежать к Грубиянам с Поддельнображной улицы, сэр, – ответил дворецкий.
– Правда? – Ваймс искренне впечатлился. – Помнится, это были крепкие орешки.
– Спасибо, сэр, – невозмутимо отозвался Вилликинс. – Я горжусь тем, что обыкновенно мне доводилось нанести противнику больше ущерба, нежели пострадать самому, если вдруг молодые люди с Канатной улицы испытывали необходимость вновь обсудить больной вопрос относительно спорной территории. Их излюбленным оружием, насколько я помню, были крючья, которыми пользуются грузчики.
– А вашим? – с любопытством спросил Ваймс.
– Заточенные монетки, зашитые в поля шляпы, сэр. Всегда под рукой в трудной ситуации.
– Черт возьми, старина. Да ведь такой штукой ничего не стоит выбить глаз.
– Если постараться – да, сэр, – ответил Вилликинс, тщательно сворачивая полотенце.
«А теперь ты стоишь здесь в полосатых брюках и форменной куртке, сияющий, как солнечный зайчик, и упитанный, как поросенок, – подумал Ваймс, вытирая под ушами. – А я стал герцогом. Вот оно как бывает».
– Ты когда-нибудь слышал, чтобы кто-то предлагал: «А давайте-ка устроим беспорядки?» – поинтересовался он.
– Никогда, сэр, – сказал Вилликинс, снова беря «Таймс».
– Я тоже. Такое случается только в газетах. – Ваймс мельком взглянул на повязку на руке. Рана до сих пор давала о себе знать.
– Там случайно не написано, что я взял ситуацию под контроль?
– Нет, сэр. Зато сказано, что враждующие стороны удалось развести благодаря героическим действиям Стражи, сэр.
– Так и сказано – героическим?
– Да, сэр.
– Ну ладно, – проворчал Ваймс. – А они не пишут, что двух полисменов пришлось отправить в Бесплатную больницу, причем один пострадал довольно серьезно?
– Как ни странно, нет, сэр, – ответил дворецкий.
– Хм. Как обычно. Продолжай.
Вилликинс многозначительно кашлянул.
– Я бы посоветовал вам прослушать следующий абзац, предварительно опустив бритву, сэр. Из-за маленького пореза на прошлой неделе мне досталось от ее светлости.
Ваймс увидел, как его отражение вздохнуло, и опустил бритву.
– Ну ладно, Вилликинс. Выкладывай худшее.
За спиной профессионально зашелестела газета.
– Заголовок на третьей странице гласит: «Констебль-вампир в Страже?», сэр, – объявил дворецкий и осторожно отступил на шаг.
– Проклятье! Кто им сболтнул?
– Честное слово, не знаю, сэр. Здесь сказано, что в принципе вы возражаете против вампиров в Страже, но сегодня побеседуете с кандидатом. По этому вопросу идет оживленная полемика.
– Открой-ка восьмую страницу, – попросил Ваймс.
Бумага снова зашелестела.
– Ну? – потребовал он. – Именно там, если не ошибаюсь, обычно помещают дурацкую политическую карикатуру.
– Вы ведь опустили бритву, не так ли, сэр? – поинтересовался Вилликинс.
– Да!
– Также я посоветовал бы вам отойти от раковины, сэр.
– Там нарисовали меня, да? – мрачно уточнил Ваймс.
– Именно, сэр. Здесь изображен маленький перепуганный вампир и ваша светлость, если можно так выразиться, в величину гораздо крупнее натуральной. Вы опираетесь на конторку и держите в правой руке деревянный кол. Подпись гласит: «Как насчет протоКОЛа?», сэр. Это забавная игра слов, которая, с одной стороны, намекает на стандартную полицейскую процедуру…
– Да, да, я понял, – устало отозвался Ваймс. – Ты не мог бы сбегать и выкупить оригинал, прежде чем это сделает Сибилла? Каждый раз, когда на меня рисуют карикатуру, она добывает оригинал и вешает его в библиотеке!
– Э… мистер Физз весьма правдоподобно передает выражение лица, сэр, – подтвердил дворецкий. – С прискорбием вынужден признать, что ее светлость уже приказала мне сходить в редакцию «Таймс» от ее имени.
Ваймс застонал.
– Более того, – продолжал Вилликинс, – ее светлость настоятельно просила напомнить вам, что они с Юным Сэмом будут ждать в студии сэра Джошуа ровно в одиннадцать, сэр. Работа над портретом вступила в решающую фазу, насколько я понимаю.
– Но я…
– Она выразилась недвусмысленно, сэр. Ее светлость сказала: если даже командор не может взять отгул, то кто же тогда может?
В этот самый день в 1802 году художник Методия Плут проснулся посреди ночи, потому что из ящика ночного столика слышались поскребывающие звуки битвы.
Опять.
Маленький фонарик освещал подвал – то есть придавал темноте различную фактуру и отделял менее густую тень от более густой.
Фигуры едва виднелись во мраке. Обычными глазами было почти невозможно различить, кто говорит.
– Держите язык за зубами, поняли?
