Наибольшая опасность исходила из Штормового Предела, ибо Баратеоны были давними сторонниками Рейенис и ее детей. Старый лорд Бормунд уже умер, но сын его Боррос был еще воинственнее отца, и все другие штормовые лорды наверняка бы последовали за ним. «Значит, нужно позаботиться о том, чтобы он привел их к нашему королю», – заявила Алисент и послала за вторым своим сыном.
В тот день к Штормовому Пределу полетел не ворон, а Вхагар, самый старый и крупный из вестеросских драконов. На нем сидел принц Эйемонд Таргариен с сапфиром в пустой глазнице. «Ты должен получить руку одной из четырех дочерей лорда Борроса, – наставлял его дед, сир Отто. – Если добьешься своего, штормовые земли будут нашими, но в случае неудачи…»
«Неудачи не будет, – заверил принц Эйемонд. – Я женюсь, и Штормовой Предел перейдет к Эйегону».
К этому часу запах из спальни покойного короля распространился по всей крепости Мейегора, и по замку ходили самые дикие слухи. В темницы Красного Замка поступило столько возможных изменников, что сам верховный септон из Староместа запрашивал кое о ком из пропавших. Сир Отто, десница весьма методический, просил о новой отсрочке, но королева Алисент понимала, что медлить больше нельзя, да и Эйегону надоела секретность. «Король я или нет? – вопрошал он. – Если да, то коронуйте меня».
На десятый день третьей луны 129 года колокола Королевской Гавани возвестили о конце очередного царствования. Великий мейстер Орвил получил наконец позволение, и целые тучи воронов полетели во все концы государства с вестью о восшествии на престол Эйегона. Молчаливые Сестры готовили тело Визериса для сожжения, глашатаи на белых конях восклицали по всей столице: «Король Визерис умер, да здравствует король Эйегон!» Одни, слыша это, плакали, другие радовались, но больше безмолвствовали, и в толпе порой кричали «да здравствует королева».
В замке тем временем спешно готовились к коронации, для проведения коей выбрали Драконье Логово. Каменные скамьи под его куполом могли вместить восемьдесят тысяч человек, а толстые стены, крепкая кровля и прочные бронзовые двери помешали бы любой попытке прервать церемонию.
В назначенный день сир Кристон Коль возложил чугунную с рубинами корону Эйегона Завоевателя на чело старшего сына короля Визериса и королевы Алисент, провозгласив его Эйегоном Вторым из дома Таргариенов, королем андалов, ройнаров и Первых Людей, лордом Семи Королевств и Хранителем Государства. Любимая народом королева-мать увенчала собственной короной дочь свою Гелайену, жену и сестру Эйегона. Облобызав дочь в обе щеки, Алисент опустилась перед ней на колени, склонила голову и произнесла: «Моя королева».
Вместо верховного септона, коему преклонные лета не позволили приехать в Королевскую Гавань, Эйегона помазал на царство септон Евстахий, благословив короля именами семи богов. Наиболее зоркие очевидцы могли заметить, что короля на церемонии охраняли четверо белых плащей, а не пятеро, как делалось ранее. Прошлой ночью Эйегона постигла первая измена: сир Стеффон Дарклин, королевский гвардеец, бежал из города со своим оруженосцем, двумя стюардами и четырьмя стражниками. Сев в рыбачью лодку, ждавшую их у калитки замка, беглецы отплыли на Драконий Камень, увозя с собой золотой обруч с семью разными самоцветами: корону, которую носил король Визерис, а до него король Джейехерис. Когда новый король решил короноваться венцом своего тезки Эйегона, Алисент приказала надежно спрятать корону Визериса, но один из стюардов вместо этого ее умыкнул.
После коронации королевские гвардейцы сопроводили Эйегона к его дракону по имени Солнечный, великолепному созданию в золотой чешуе и с розовыми перепонками крыльев. Король, по словам Манкена, трижды облетел вокруг города и опустился наземь в стенах Красного Замка. Сир Аррик Каргилл проводил его величество в тронный зал, освещенный факелами, где Эйегон взошел на Железный Трон в присутствии тысячи лордов и рыцарей.
В то время как приветственные клики оглашали тронный чертог, башня Морского Дракона на Драконьем Камне тоже полнилась криками: Рейенира Таргариен мучилась уже третий день. Роды ожидались лишь на следующей луне, но гнев, охвативший принцессу после вестей из Королевской Гавани, ускорил их. В муках она выкрикивала проклятия, призывала мщение богов на своих братьев по отцу и на королеву, их мать, описывала пытки, коим подвергнет их, прежде чем позволит им умереть. Проклинала она и дитя в своем чреве. «Выйди вон! – кричала она и раздирала ногтями живот, как ни сдерживали ее мейстер и повитуха. – Выйди вон, чудовище, выйди вон!»
Выйдя на свет, дитя и впрямь оказалось чудовищем. У мертворожденной девочки был чешуйчатый хвост, а на месте сердца зияла дыра. На другой день, когда маковое молоко немного притупило боль, принцесса дала девочке имя Висенья. «Они украли мою корону и убили мою единственную дочь, – сказала она. – Они за это ответят».
Затем Рейенира созвала свой собственный «черный» совет, в отличие от «зеленого» в Королевской Гавани, и война началась. Заседание возглавляла она сама вместе с принцем Дейемоном, дядей своим и мужем. Присутствовали также три ее сына, еще не достигшие совершеннолетия: Джаку было пятнадцать, Люсу четырнадцать, Джоффри двенадцать. Караул несли двое королевских гвардейцев: сир Эррик Каргилл, близнец сира Аррика, и сир Лорент Марбранд, родом с западных земель. Гарнизон Драконьего Камня составляли тридцать рыцарей, сто арбалетчиков, триста латников. Их вполне хватало для обороны крепости, но победы, как заметил принц Дейемон, с таким войском вряд ли можно было одерживать.
В «черный» совет входило около дюжины лордов, знаменосцев и вассалов Драконьего Камня: Селтигар с Коготь-острова, Стаунтон из Грачевника, Масси из Плясунов, Бар-Эммон с Острого Мыса, Дарклин из Синего Дола и прочие, но наиглавнейшим среди сторонников Рейениры был Корлис Веларион с Дрифтмарка. Морской Змей старел, но цеплялся за жизнь, как тонущий моряк за обломки своего корабля. «Видно, Семеро хранили меня для этой последней битвы», – говорил он. Жене его принцессе Рейенис минуло пятьдесят пять; лицо ее покрылось морщинами, серебристые волосы поседели, но она оставалась столь же бесстрашной, как в свои двадцать два. В народе ее прозвали Несбывшейся Королевой.
Участники «черного» совета считали себя роялистами, но хорошо понимали, что Эйегон II сочтет их изменниками. Каждого из них уже призвали в Королевскую Гавань, чтобы присягнуть на верность новому королю, а все их войска, вместе взятые, не могли сравниться с ополчением одного лишь дома Хайтауэров. Старомест, Королевская Гавань и Ланниспорт, три самых больших и богатых города в государстве, также принадлежали зеленым. Эйегон пользовался всеми признаками законного короля: он жил в Красном Замке, сидел на Железном Троне, носил корону Завоевателя, владел его мечом и был помазан служителем Веры на глазах у десятков тысяч свидетелей. Великий мейстер заседал у него в совете, командующий Королевской Гвардией собственными руками возложил на него корону. Кроме того, он был мужчиной; одно это делало его в глазах многих полноправным правителем, а его единокровную сестру узурпаторшей.
Рейенира мало что могла противопоставить ему. Некоторые лорды постарше, возможно, еще помнили, как присягали ей в качестве наследницы отца-короля. Было время, когда и знать, и простолюдины превозносили ее как Жемчужину Королевства, а благородные юноши искали ее руки… но никто не мог предсказать, многие ли захотят сразиться за немолодую уже, шестикратно рожавшую женщину. Эйегон к тому же и отцовскую казну захватил; однако Рейенира располагала богатствами дома Веларионов, флот Морского Змея обеспечивал ей преимущество на море, а супруг ее принц Дейемон, закаленный в боях на Ступенях, имел больше военного опыта, чем все их враги, вместе взятые. Наконец, у Рейениры были драконы.
«У Эйегона они тоже есть», – заметил лорд Стаунтон.
«Меньше, чем у нас, – возразила ему Рейенис, летавшая на драконе дольше кого-либо из собравшихся. – Притом наши больше и сильнее Эйегоновых, не считая Вхагара; здесь, на Драконьем Камне, им живется лучше всего». Сказав это, принцесса перечислила всех драконов, имевшихся у врага. Король Эйегон владел Солнечным – великолепным, но молодым еще змеем. Эйемонд Одноглазый летал на Вхагаре, бывшем драконе королевы Висеньи, которого следовало опасаться более всех. Огненная Мечта, дракон королевы Гелайены, принадлежала некогда Рейене, сестре короля Джейехериса. У принца Дейерона был Тессарион с темно-синими крыльями и туловищем как битая медь. «Всего четыре дракона, годных для боя», – подвела итог Рейенис. Драконы детей-близнецов Гелайены сами были еще детенышами, а тот, что принадлежал ее младшему, Мейелору, и вовсе сидел в яйце.
У Дейемона и Рейениры, с другой стороны, имелись две громадины, Караксес и Сиракс. Караксес, привыкший на Ступенях к огню и крови, был особенно грозен. Драконы трех сыновей Рейениры от Лейенора Велариона – Вермакс, Арракс и Тираксес – были еще молоды, но подрастали как на дрожжах. Эйегон Младший, первенец Рейениры от принца Дейемона, владел молодым драконом Тучей, но пока не летал на нем, второй сын Визерис не расставался со своим драконьим яйцом. Дракон принцессы Рейенис, самка Мелейс, обленилась с годами, но в гневе была страшна. Дочери-близнецы Дейемона от первого брака с Лейеной Веларион тоже могли со временем сесть на драконов. Бледно-зеленый Лунный Танцор Бейелы почти уже дорос до седла; драконыш ее сестры Рейены умер вскоре после того, как вылупился, но из новой кладки Сиракс девочка получила другое яйцо. Рейена укладывала его спать с собой и молилась, чтобы детеныш на этот раз был здоров.
