– Так точно, сэр.
– Как там юный Кирпич? Он даст показания под присягой? Он понимает, что это значит?
– Думаю, что так, сэр.
– В присутствии гномов?
– Он все сделает, если я попрошу, сэр, – сказал Детрит. – Уж ето я обещаю.
– Прекрасно. Разошлите клик во все городские участки и всем деревенским констеблям отсюда и до самых гор. Пусть ищут компанию темных гномов. Они забрали то, за чем пришли, и пустились в бега. Это точно.
– Хотите, чтоб их задержали? – спросил сержант.
– Нет! Чтоб никто даже и не пытался! Передай, что у них оружие, которое стреляет огнем. Пускай просто дадут мне знать, куда направляются граги.
– Я, ета, так и скажу, сэр.
«А я пойду домой, – твердил себе Ваймс. – Всем что-то нужно от командора Ваймса, пусть даже он не семи пядей во лбу. И двух-то не наберется. Но в любом случае я Ваймс, а Ваймс в шесть часов читает книжку Юному Сэму. С правильными звуками».
Он шел домой бодрым шагом, срезая, где только можно. Мысли плескались туда-сюда, как жидкий суп, ребра ныли, как бы говоря: «Да, мы здесь и болим». Ваймс подошел к парадной двери в то самое мгновение, когда Вилликинс ее отворил.
– Я передам ее светлости, что вы дома, сэр, – сказал дворецкий, когда Ваймс заспешил вверх по лестнице. – Она чистит драконьи загоны.
Юный Сэм стоял в кроватке и смотрел на дверь. Мир вокруг стал мягким и розовым.
Кресло было завалено любимыми игрушками. Тряпичный мячик, маленький обруч, лохматая змея с одним глазом-пуговицей. Ваймс сбросил игрушки на ковер, сел и снял шлем. Потом промокшие сапоги. После того как Сэм Ваймс разувался, комнату уже не нужно было топить. На стене детской тикали часы, и с каждым «тик-так» маленькая овечка прыгала туда-сюда через забор.
Сэм развернул пожеванную и слегка обслюнявленную книгу.
– Где моя коровка? – объявил он, и Юный Сэм хихикнул. В окно стучал дождь.
– Где моя коровка?
Ты моя коровка?
«Вещь, которая умеет говорить, – думал Ваймс, пока губы и глаза делали свое дело. – Каким образом она внушила гномам желание поубивать друг друга?»
– Бе-е-е!
Это же овечка!
Это не коровка!
«Зачем мы спустились в шахту? Потому что услышали, что произошло убийство, вот почему!»
– Это не коровка!
«Всякий знает, что гномы – сплетники. Глупо было приказывать им держать случившееся в тайне от Стражи. Ох уж эти глубинные гномы. Они думают, что достаточно сказать, и так оно и будет».
– Где моя коровка?
«Вода каплет на камень…»
– Ты моя коровка?
«Где я недавно видел доску для игры в «Шмяк»?»
– Иго-го!
«Ах да, Мудрошлем. Он страшно волновался».
– Это же лошадка!
«У него была доска. Он сказал, что любит играть».
– Это не коровка!
«Насколько я понимаю, Мудрошлем дошел до ручки. Похоже, он до смерти хотел мне что-то рассказать…»
– Где моя коровка?
«Этот взгляд…»
– Ты моя коровка?
«Я страшно злился. Ничего не говорить Страже? Ну и чего они ожидали? Можно подумать, он знал…»
– Урр-ргх!
«Он знал, что я полезу на стенку».
– Это бегемотик!
«Он хотел, чтобы я разозлился!»
– Это не коровка!
«Он, черт возьми, хотел, чтобы я разозлился!»
Ваймс прохрюкал и промычал весь зоопарк до конца, не пропустив ни единого писка и воя, а потом подоткнул сыну одеяльце и поцеловал.
Снизу донесся звон бьющегося стекла. «Кто-то уронил стакан», – подсказал головной мозг. Но спинной, который в течение пятидесяти лет помогал Ваймсу выживать на враждебных улицах, шепнул: «Черта с два».
У кухарки был выходной. Пьюрити сидела у себя в комнате. Сибилла кормила драконов. Оставался Вилликинс.
Но дворецкие не бьют посуду.
Внизу послышался тихий «хэх», и вслед за тем – звук удара о живую плоть.
Меч Ваймса висел на крючке в дальнем конце коридора, потому что Сибилле не нравилось, когда он носил оружие дома.
Как можно тише он огляделся в поисках чего-нибудь – чего угодно, – что можно было бы использовать как оружие. К сожалению, выбирая игрушки для Юного Сэма, они совершенно пренебрегли твердыми предметами с острыми краями. Кроликов, цыплят и поросят в детской хватало, но…
А, вот. Ваймс заметил нечто подходящее.
Бесшумно ступая в толстых носках с огромными латками на пятках, он спустился по лестнице.
Дверь в винный погреб была открыта. Ваймс бросил пить, но гостям спиртное требовалось, и Вилликинс, исправно исполняя долг дворецкого по отношению к грядущим поколениям, поддерживал погреб в должном состоянии и время от времени покупал многообещающие марочные вина. Что это, треск стекла под ногой? Или лестница скрипнула? Сейчас выясним…
Ваймс добрался до погреба и осторожно вышел из пятна света, падавшего из коридора.
Он почуял… да, слабый запах черного гномьего масла.
Вот мелкие ублюдки!
Кстати, они видят в темноте?..
Ваймс принялся рыться в кармане в поисках спичек. Стук сердца отдавался в ушах. Пальцы нащупали коробок, Ваймс сделал глубокий вдох…
…и чья-то рука схватила его за запястье. Он яростно ударил наугад задней ногой лошадки-качалки, но тут же был обезоружен. Ваймс инстинктивно лягнул темноту и услышал стон. Руки противника разжались, и откуда-то с пола сдавленно донесся голос Вилликинса.
– Прошу прощения, сэр, я, кажется, случайно наступил вам на ногу.
– Вилликинс? Какого черта здесь творится?
– Какие-то гномы, сэр, нанесли визит, пока вы были наверху, – ответил дворецкий, медленно распрямляясь. – Через стену погреба, если быть точным. С прискорбием вынужден сообщить, что я счел необходимым применить суровые меры. Возможно, один из них в результате скончался.
Ваймс огляделся.
– Возможно? Он еще дышит?
– Не знаю, сэр. – Вилликинс очень осторожно поднес спичку к огарку свечи. – Я слышал бульканье, но теперь, кажется, он замолчал. К сожалению, они напали на меня, когда я выходил из ледника, и мне пришлось защищаться тем, что подвернулось под руку.
– И что это было?
– Нож для колки льда, сэр, – спокойно отозвался Вилликинс. В руке он держал острый зазубренный нож восемнадцати дюймов в длину, предназначенный для того, чтобы резать лед на удобные кубики. – А другого, сэр, я подвесил на крюк для окороков.
– Неужели… – в ужасе начал Ваймс.
– За одежду, сэр, разумеется. Прошу прощения, что схватил вас, но я испугался, что гномье треклятое масло может загореться. Надеюсь, я вытер все. Пользуясь возможностью, хочу извиниться за беспорядок…
Но Ваймс уже был на полпути вверх по лестнице. Когда он оказался в коридоре, сердце у него замерло.
Маленькая темная фигурка мелькнула на верхней площадке и исчезла в детской.
Перед Ваймсом вздымалась широкая парадная лестница – высотой до неба. Он полетел бегом, слыша собственный вопль: «Я убью тебя, убью тебя, убьютебяубьюубьюубью!!!» Его душил бешеный гнев, от ненависти и ужаса легкие как будто наполнились огнем – а лестница все тянулась и тянулась, и ступенькам не было конца. Они уходили в никуда, а Ваймс падал назад, вниз, в преисподнюю…
Но ад придал ему сил, снабдил гнев крыльями, приподнял, вернул обратно…
Когда его дыхание превратилось в сплошной нецензурный крик, он наконец достиг верхней ступеньки…
Гном, спиной вперед и очень быстро, выкатился из детской. Он ударился о лестничные перила, проломил их и полетел вниз. Ваймс, скользя на полированном полу, затормозил у двери. Больше всего он боялся увидеть…
…но увидел Юного Сэма, который мирно спал. На стене ягненок отсчитывал секунды.
Сэм Ваймс подхватил сына, завернутого в синее одеяльце, и рухнул на колени. Он не дышал, взлетая по лестнице, и теперь тело требовало свое. Ваймс втягивал воздух, и с ним облегчение, огромными мучительными глотками. Внутри закипали слезы, он весь содрогался…
Сквозь влажную текучую пелену он увидел на полу нечто странное. На коврике лежали тряпочный мячик, обруч и мохнатая змея. Мяч закатился почти в середину обруча, змея наполовину развернулась, откинув голову…
Вместе взятые, в тусклом свете они напоминали огромный глаз с хвостом.
– Сэр? Все в порядке?
Ваймс поднял взгляд и увидел красное лицо Вилликинса.
– Э… да… что? Да… в порядке… спасибо, – выговорил он, кое-как придя в себя. – Все в порядке, Вилликинс. Спасибо.
– Боюсь, один таки прошмыгнул мимо меня в темноте…
– Э… да, это огромное упущение с твоей стороны, – ответил Ваймс и поднялся на ноги, по-прежнему продолжая прижимать к себе сына. – Держу пари, любой другой дворецкий на твоем месте вырубил бы всех троих одним взмахом половой тряпки.
– Вы в порядке, сэр? Потому что…
– …но ты окончил школу дворецких на Поддельнображной улице. – Ваймс хихикнул. Колени у него дрожали. Отчасти он знал, в чем дело. Вслед за ужасом пришло знакомое пьянящее ощущение: ты жив, и все случившееся кажется чертовски забавным. – Другие дворецкие умеют сражать людей наповал одним взглядом, но ты, Вилликинс, умеешь сражать их при помощи…
