Весть о падении Харренхолла поразила его как громом: ранее он думал, что дело его единокровной сестры заведомо обречено на провал. Потерпев же новое поражение при Горелой Мельнице и потеряв Стонхедж, Эйегон стал понимать, что ему грозит нешуточная опасность проиграть всю войну. Вороны с Простора, который зеленые полагали своим оплотом, приносили тревожные вести. Хайтауэры, Старомест и Бор по-прежнему стояли за Эйегона, но другие южные лорды – Костейн из Трех Башен, Маллендор из Вышеземья, Тарли из Рогова Холма, Рован из Золотой Рощи, Грим с Серого Щита – дружно перешли к Рейенире.
Долина, Белая Гавань, Винтерфелл обрушивали на него удар за ударом. Блэквуды и другие речные лорды собирались в Харренхолле под знаменем Дейемона. Морской Змей запечатал Черноводный залив, и купцы каждое утро приходили к королю с жалобами. «Сделай же что-нибудь», – взывал Эйегон к сиру Отто, осушив очередную чашу вина. Десница заверял его, что вскоре прорвет блокаду Велариона и что Дейемон, главная опора Рейениры, весьма ненадежен, ибо врагов у него куда больше, чем друзей. Сир Отто, как первейший враг принца, пытался снестись через Узкое море с другим его недругом, Триархией, и натравить ее на Морского Змея.
Молодой король, однако, терял терпение и не внимал увещаниям матери, сторонницы сира Отто. Сорвав с шеи деда цепь десницы, он швырнул ее сиру Кристону Колю со словами: «Мой новый десница – стальной кулак. Персты же, выводящие на пергаменте буквы, мне надоели». Сир Кристон не замедлил оправдать ожидания короля. «Не пристало вам молить своих лордов о поддержке, будто о подаянии, – заявил он. – Вы наш законный король; всякий, кто отрицает это, – изменник, а изменников следует карать».
Ларис Стронг Колченогий, Эйегонов мастер над шептунами, уже приготовил список всех лордов, присутствовавших на коронации Рейениры и заседавших в ее «черном» совете. До островных лордов Селтигара и Велариона Эйегон, недостаточно сильный на море, добраться не мог, но материковые были в пределах его досягаемости.
Синий Дол, не ожидавший нападения, мгновенно пал. Город подвергся разграблению, корабли в его гавани были сожжены, лорда Дарклина обезглавили. Лорд Стаунтон, извещенный об этом, закрыл ворота Грачевника; со стены замка он видел, как жгут его поля, леса и деревни, как предают мечу поселян и скот. Съестные припасы в Грачевнике подходили к концу, и лорд послал на Драконий Камень ворона с мольбой о помощи.
Девять дней спустя над морем послышался шум кожистых крыльев, и над замком показалась Мелейс, Красная Королева, прозванная так за алую чешую. Перепонки крыльев у нее были розовые, а гребень, когти и рога цвета меди. На спине у нее в сверкающих доспехах из стали и меди восседала Несбывшаяся Королева Рейенис Таргариен.
Сир Кристон Коль ожидал этого и не дрогнул. В воздух под барабанную дробь полетели стрелы из длинных луков, арбалетов и скорпионов – именно из скорпиона в Дорне когда-то сбили Мираксеса. Мелейс получила множество мелких ран, но они лишь разъярили ее. Она ринулась вниз, изрыгая пламя; рыцари в седлах вспыхивали как щепки, латники бежали, бросая копья. Некоторые закрывались щитами, но от драконьего дыхания не спасали ни дуб, ни железо. «Целься во всадницу», – прокричал сквозь дым сир Кристон на белом коне.
В этот миг двойное эхо ответило реву Мелейс: в небо поднялись король Эйегон на Солнечном и брат его Эйемонд на Вхагаре. Западня, подготовленная Колем, захлопнулась, и Рейенис попалась в нее.
Не пытаясь спастись бегством, она щелкнула бичом и послала Мелейс навстречу врагу. Одного Вхагара старая и опытная красная воительница могла бы еще одолеть, но два дракона сулили ей верную гибель. Воздушные скакуны схватились в тысяче футов над полем битвы, и огненные клубы наполнили небо десятками солнц. Красные челюсти Мелейс сомкнулись на золотой шее Солнечного, сверху на них рухнул Вхагар; все трое начали падать и грохнулись оземь так, что со стен Грачевника в полулиге от них посыпались камни.
Все, кто оказался рядом с драконами, погибли на месте, а остальные мало что разглядели за дымом и пламенем. Огонь погас лишь пару часов спустя, и один лишь Вхагар невредимым восстал из пепла. Мелейс растерзали на части, Солнечному наполовину оторвали крыло, августейший его наездник переломал себе ребра, одно бедро и получил нешуточные ожоги. Больше всего пострадала левая рука Эйегона, где доспехи вплавились в плоть.
Тело, найденное рядом с тушей Мелейс, так обуглилось, что Рейенис с уверенностью никто не мог опознать. Любимая дочь леди Джослин Баратеон и принца Эйемона Таргариена, верная жена Корлиса Велариона, мать и бабушка, Несбывшаяся Королева погибла столь же отважно, как и жила. Ей было пятьдесят пять лет от роду.
В тот день полегли восемьсот рыцарей, оруженосцев и простых латников. Вскоре к ним прибавились еще сто: принц Эйемонд с сиром Кристоном взяли Грачевник и предали смерти весь его гарнизон. Голову лорда Стаунтона отвезли в Королевскую Гавань и водрузили над Старыми воротами, но еще более устрашила народ голова Мелейс, провезенная по городу на телеге. Жители покидали столицу толпами, пока королева Алисент не приказала запереть все городские ворота.
Король Эйегон не умер, но так страдал от ожогов, что порой молил богов ниспослать ему смерть. Его доставили домой в закрытых носилках, и он не поднимался с постели до конца года. Септоны молились за него, мейстеры потчевали зельями и маковым молоком. Девять часов из десяти король спал; очнувшись, он принимал скудную пищу и засыпал снова. Беспокоить его позволялось только матери и деснице; Гелайена, снедаемая горем и безумием, даже не приближалась к ложу болящего.
Солнечный с раненым крылом, слишком тяжелый для перевозки, ползал в пепле у Грачевника, как огромный золотой червь. Сначала он кормился обгорелыми телами убитых, потом люди, оставленные сиром Кристоном для охраны, стали пригонять ему овец и телят.
«Править страной придется вам, пока ваш брат не поправится», – сказал принцу Эйемонду десница. Дважды повторять не пришлось: одноглазый убийца своего родича мигом нахлобучил на себя корону Эйегона Завоевателя. «Мне она больше идет, чем ему», – говорил он, но королем себя объявить не пытался, называясь лишь Хранителем Государства и принцем-регентом. Десницей по-прежнему оставался сир Кристон Коль.
Между тем проросли семена, посеянные Джакайерисом Веларионом на севере: люди королевы стекались в Белую Гавань, Винтерфелл, Барроутон, Систертон, Чаячий город и Ворота Луны. Если они объединятся с собравшимися у Харренхолла речными лордами, даже крепкие стены Королевской Гавани их не сдержат, предупреждал Эйемонда сир Кристон.
Принц-регент, крепко уверенный в собственной воинской доблести и мощи Вхагара, рвался сразиться с врагом. «Шлюха на Драконьем Камне нам не страшна, – говорил он, – как и весь сброд, что машет ее знаменами на Просторе. Мой дядюшка, вот кто действительно опасен. Как только Дейемона не станет, все это дурачье разбежится по своим замкам и больше не будет нам докучать».
Рейенира тоже никак не могла поправиться. Смерть Люцериса сильно подорвала ее здоровье, и без того хрупкое после тяжелых и неудачных родов. Не способствовала выздоровлению и ссора с лордом Веларионом, обвинившим королеву в гибели Рейенис. «Стаунтон за тобой посылал, – кричал Морской Змей, – а ты отправила в Грачевник мою жену и сыновей своих туда не пустила!» Все в замке знали, что принцы Джак и Джофф были более чем готовы лететь на материк вместе с Рейенис.
Джак понемногу начинал распоряжаться всем вместо матери. Он назначил впавшего было в немилость Корлиса Велариона десницей, и они вдвоем стали обдумывать план взятия Королевской Гавани.
Памятуя обещание, данное Деве Долины, Джакайерис отправил Джоффри на Тираксесе в Чаячий город. Манкен предполагает, что старший брат попросту хотел уберечь младшего от войны; Джоффри это пришлось не по нраву, и ему с трудом втолковали, что он должен будет оборонять Долину от драконов короля Эйегона. Вместе с ним послали Рейену, тринадцатилетнюю дочь принца Дейемона от Лейены Веларион. Рейена Пентошийская, как называли ее по месту рождения, летать верхом не умела, ибо ее новорожденный дракон вскоре умер, но взяла с собой в Долину три драконьих яйца и еженощно молилась, чтобы они проклюнулись. Позаботился Джак и о единоутробных братьях, девятилетнем Эйегоне Младшем и семилетнем Визерисе. В вольном городе Пентосе у их отца Дейемона было много друзей; Джакайерис написал тамошнему принцу, и тот согласился принять к себе мальчиков, пока Рейенира не утвердится на троне. В самом конце 129 года маленькие принцы сели на когг «Веселый путник» – Эйегон Младший с Тучей, Визерис с драконьим яйцом. Их сопровождали семь боевых кораблей Корлиса Велариона.
Когда Солнечного ранили, а Тессарион с принцем Дейероном улетели в Старомест, в Королевской Гавани остались только два взрослых дракона. Хозяйка Огненной Мечты Гелайена предавалась горю и не покидала своих покоев, посему считаться приходилось с одним Вхагаром. Никто из живых драконов не мог сравняться с ним по величине и силе, но Джак рассудил, что если Вермакс, Сиракс и Караксес полетят в Королевскую Гавань вместе, то даже «старый дьявол» с ними не сладит. Принц, однако, еще колебался и прикидывал, кем бы подкрепить свою головную тройку.
