– Предатель! – с негодованием воскликнул Криг. – Мы тебе поверили, а ты…
Глаза торговца лошадьми выпучились еще сильнее, когда Криг шагнул ему навстречу, грозно вертя в руке своей булавой с блестящими металлическими шипами.
– Они… они сами выследили вас, – забормотал торговец, глядя вверх своими выпученными глазами. – Это не я…
Он не договорил – оперенная стрела вонзилась ему в горло, и торговец свалился на пол. Со звоном посыпались и покатились монеты из выроненного им кошелька. Еще одна стрела ударила в спину Гриффина, а Криг повалился, ломая перегородку стойла с торчащей у него из груди стрелой. Вслед за ним в стойла нырнули и его товарищи – испуганные их вторжением верблюды и лошади захрапели, заметались, застучали копытами. Табу увидела стоявшую возле задней стены лестницу, одним прыжком вскочила на ее середину и ткнула своим копьем сквозь настил сеновала. Наверху закричали – удар достиг цели.
На сеновале загрохотали шаги, сидящие в засаде стрелки срочно меняли позицию. Дрю рванулся к Гриффину, помог ему укрыться в стойле. Стоявшая рядом с ними лошадь взвизгнула, когда ей в бок вонзилась стрела. Лошадь взбрыкнула, ударила копытом свою соседку, и в загоне начался хаос.
– Им было бы лучше не затевать этого, – сказал Дрю, укрываясь вместе с лордом-ястребом за столбом.
– Похоже, они предпочитают драться, – ответил Гриффин. – Наверное, соблазнились наградой, которая назначена за твою голову!
Дрю вытащил стрелу из спины лорда-ястреба, ее кончик застрял в кожаной перевязи, крепившей нагрудную пластину Гриффина. Затем они одновременно выругались сквозь зубы, увидев, что наконечник стрелы был не простым – серебряным.
– Это не обычные бандиты, юный Волк.
– Оставайся здесь!
У задней стены горой были навалены ящики – взобраться по ним на сеновал не составляло труда. Дрю трансформировался прямо на ходу, взлетая по ящикам наверх. Приземляясь после прыжка на настил сеновала, он еще в воздухе взмахнул своим мечом и выбил натянутый лук из рук одного из убийц. Одетый в черное человек потянулся за висевшим у его бедра ятаганом, но не успел выхватить его – вервольф уже нанес ему удар в грудь, убийца отлетел, перевалился через ограждение сеновала и исчез внизу, откуда донесся глухой стук упавшего тела.
Другой, тоже одетый в черное убийца набросился на Волка сзади, рассек ему кожу на спине своим ятаганом. Дрю зарычал, взмахнул прикрепленным к своей левой руке трезубцем, отводя следующий удар, выбил ятаган из рук убийцы, а затем проткнул ему грудь мечом.
На противоположной стороне сеновала Дрю заметил Табу. Леди-тигрица была прижата в угол и отбивалась копьем и когтистыми лапами от троих наседавших на нее врагов. Если у них было серебряное оружие, Табу грозила смертельная опасность.
Мельком взглянув вниз, Дрю увидел, как Бегемот тащит раненого Крига сквозь стадо орущих верблюдов. Слава Бренну, нанесенная серебряной стрелой рана на груди Носорога не выглядела смертельной. Бегемот заметил Дрю.
– Столб! – крикнул Дрю, и гигант понял его с полуслова.
Прислонив Крига к стене, Бегемот взмахнул над головой своей громадной каменной колотушкой и принялся трансформироваться. Колотушка все быстрее раскручивалась в воздухе, а затем обрушилась на один из столбов, на которых держался сеновал. Столб треснул пополам и развалился, потолок рухнул вниз – посыпалось сено, доски, перекладины, но Бегемот не двинулся с места, поджидая, когда трое убийц сами свалятся к нему в руки.
Когда пыль немного улеглась, Дрю оглянулся по сторонам, ища глазами Табу. Но леди-тигрицы видно не было, только изломанные тела трех убийц в черном.
– Здесь, Волк!
Дрю с облегчением увидел спускавшуюся по стропилам Табу. Она цеплялась за них одной рукой, другую прижимала к своему окровавленному боку. Дрю тоже спустился вниз, возвращаясь на ходу в человеческое обличье. Там, посреди разгромленной конюшни, над лежащим Кригом склонился Гриффин – верлорды сравнивали свои почти смертельные раны. Густо обсыпанный пылью Бегемот махнул Дрю могучей рукой и прогрохотал, перекрывая голосом топанье десятков охваченных паникой лошадей и верблюдов:
– Нужно двигать отсюда.
К тому времени, когда жители порта Две Реки разобрались, почему улицы их славного города запрудили взбесившиеся, орущие верблюды, пятеро верлордов были уже далеко. Выбрав на конюшне самых крепких лошадей, они скакали по тропе, которая вела у подножия холмов вдоль южного рукава реки. Негостеприимный город остался позади.
Местность была пустынная, каменистая, ни травинки, ни кустика – только изредка попадались странные, чахлые, с перекрученными стволами деревца, каким-то чудом сумевшие пустить корни в этой иссохшей почве и уцелеть под непрестанно дующими ледяными ветрами.
Бегемот ехал замыкающим, верхом на самой могучей ломовой лошади, какую когда-либо доводилось видеть его товарищам. Более высокая, чем горные пони, которых выбрали остальные верлорды, эта лошадь была к тому же на редкость уродливой, с необъятной спиной и ногами-тумбами. Понятно, что эта бедолага перевезла за свою жизнь немало грузов, но такого тяжелого и неуклюжего всадника, как Бегемот, ей еще наверняка не попадалось. Поначалу лошадь пыталась протестовать, брыкалась, но довольно скоро им с Бегемотом удалось прийти к общему согласию, и теперь они чинно трусили вперед, слыша, как гудит и прогибается под ними земля. Остальные верлорды покусывали губы, с трудом удерживаясь от того, чтобы не отпустить в адрес своего друга какую-нибудь шуточку.
Теперь маленький отряд возглавлял Гриффин, сразу за ним расположился Дрю, дальше Табу, Криг, а в арьергарде, как уже было сказано, трусил Бегемот. Табу решительно отклонила все попытки товарищей поухаживать за собой, уверяя, что ее рана – просто царапина. «Удивительная женщина», – думал Дрю, восхищенный стойкостью и упорством леди-тигрицы. Носорог свою рану обработал, пока остальные готовили лошадей, Гриффин тоже успел перебинтоваться. Было видно, что держаться в седле им обоим непросто, но они не подавали вида.
– Интересно, кто это был? – спросил Дрю, придерживая своего пони, чтобы поравняться с Гриффином.
– Боюсь, мы никогда не узнаем, кто стоял за этим покушением, – ответил лорд-ястреб.
– Но они явно были чьими-то людьми. Кто это мог быть? Пес, Кот, Гиена… Ворон!
– Меня больше беспокоит их оружие – серебряное. Скорийцы используют его, чтобы держать под контролем своих гладиаторов-оборотней, но здесь, в Лиссии? Серебряное оружие объявлено вне закона на всем континенте, но у этих мерзавцев были серебряные клинки и стрелы. А ведь этот запрещенный металл очень недешев. У наших врагов были очень богатые хозяева.
Дрю вспомнил о ранах на своей спине, оставленных утыканным серебряными шипами кнутом капитана Брутуса. Их вервольф получил, когда его привезли пленником в Хайклифф.
– Серебряное оружие возродили в Лиссии лорды-коты.
– Это оружие – еще одна ниточка, которая связывает воедино твоих врагов, Волк, – сказал Гриффин, пришпоривая пони.
Приближалась ночь. Обернувшись, Дрю посмотрел на мерцающие вдали огни города Две Реки. Интересно, станет ли кто-нибудь преследовать их, чтобы спросить за смерть нескольких людей и разгромленную конюшню?
Дальше, у самого горизонта, виднелось еще одно зарево – Азра.
«Что это – костры вражеских стоянок или полыхает сам город?» – Дрю перевел взгляд вперед.
Тропа исчезала вдали, уходя вдоль текущей по каменистому склону реки. Дрю посмотрел вверх, на горы, мерцающие в сумерках своими заснеженными вершинами.
– Надеюсь, нам удалось оторваться от наших врагов, – сказал Дрю, пришпоривая вслед за Гриффином и своего пони.
– Мы должны оставаться начеку, Дрю, – ответил Гриффин, обводя взглядом встающие впереди горы. Его родные горы. – Боюсь, юный Волк, что за нами следят с той самой минуты, как мы ступили ногой на пески Омира. У меня есть ощущение, что врагам известен каждый наш шаг.
Солдаты Львиной гвардии позволили себе слегка расслабиться, собрались возле костров, играли в карты, бросали кости. Заводилой этого веселья и самым удачливым игроком был Сорин. Солдаты-бастийцы из отряда лорда Фроста предпочитали держаться в сторонке от своих лиссийских товарищей, они занимались более серьезным делом – чистили и затачивали оружие. Кот-альбинос удалился в свою палатку, чтобы поужинать в тишине лучшими кусочками, которые его солдаты отобрали у жителей Лонграйдингса. Итак, все были заняты, поэтому Тренту не составило особого труда пробраться незамеченным в палатку, где держали пленника. Прикрыв за собой полог, Трент посмотрел на связанного верлорда.
– Скажи мне, – произнес Трент, наклоняясь над пленным. – Какой он?
Барон Эван медленно поднял голову. Лицо лорда-барана было покрыто ссадинами и синяками – багровыми, черными и синими. Сорин нещадно отделал лорда из Хаггарда рукоятью своего посеребренного меча – эти синяки и ссадины сойдут не скоро. О том, чтобы обработать старику раны, никто, разумеется, даже не подумал.
